Папа игриво взъерошил ей волосы и поцеловал в лоб.

– Кстати, о твоем друге, – бросил он вдогонку, когда Хельга уже вышла из кухни. – Он вместе с Матиасом в гостиной.

– Правда? – ответила она из коридора. – Странно, мы так не договаривались. Наверное, зашел обсудить завтрашнюю тренировку.

Она услышала, как отец вздохнул, а затем сказал уже намного тише:

– Тебе еще только предстоит узнать, что случайности не случайны.

Несколько позже тем же вечером, когда город утонул в чернильных сумерках, Хельга лежала на крыше фургончика во внутреннем дворе и рассматривала звездное небо. Когда-то Матиас устроил здесь свою мальчишескую берлогу; сейчас, конечно, от нее не осталось и следа: старые ящики и доски, сложенные в шаткие конструкции для тренировок, давно выбросили, расчистив двор от лишнего хлама. Остался только изъеденный ржавчиной фургончик – тот самый, с которого Хельга когда-то боялась спрыгнуть. Холодную крышу она застелила клетчатым пледом, а вместо подушки положила под голову длинный вязаный шарф.

Хельга настолько задумалась, что не услышала, как скрипнула старая дубовая дверь.

– Я не знал, что ты здесь, – голос Оливера заставил ее вздрогнуть.

После незапланированной встречи в гостиной они больше не виделись: Хельга побежала к маме, а Оливер остался с Матиасом. Через несколько часов он позвонил и предложил погулять, но Хельга отказалась, сославшись на то, что хочет пораньше лечь спать. Она чувствовала себя очень уставшей, да и боль в груди снова начала ее тревожить.

– Это было спонтанное решение, – отозвалась Хельга.

– Не спится?

– Сложно заснуть, когда Матиас, Томаш и Ян орут в гостиной, словно стадо разъяренных быков.

– А-а-а, футбол, – рассмеялся Оливер. Он никогда не был любителем этого вида спорта. – Не замерзла?

Хельга покачала головой, подвинулась и похлопала по месту рядом с собой, приглашая его присоединиться.

– Бэмби, что-то я сомневаюсь, что он выдержит нас обоих, – критически оценив ветхий каркас, вынес приговор Оливер. – То, что ты не провалилась внутрь, уже чудо. Твое отношение к собственной безопасности меня тревожит…

– Да брось! Все будет в порядке. – Хельга приподнялась на локтях и повернулась к Оливеру. В полумраке двора его зеленые глаза казались изумрудными. – Если что-то пойдет не так, мы успеем спрыгнуть.

Оливер все же уцепился за край крыши и, подпрыгнув, вскарабкался к Хельге. Она снова улеглась на шарф, позволив длинным волосам разметаться вокруг головы ореолом. Оливер лег рядом, настороженно прислушиваясь к тихому скрежету под ними.

– Мама испекла черничный пирог, – сообщила Хельга.

– Зря ты это сказала.

– Считай это приглашением.

– Мне не нужно приглашение, когда речь идет о черничном пироге, – рассмеялся Оливер.

Вариант был бы беспроигрышным в любой ситуации. Даже когда наступит конец света, Оливер не сильно расстроится, если у него будет кусочек черничного пирога.

Шум улицы почти не доносился сюда, и ничто не нарушало тишину летнего вечера. Воздух пропитали пыльные ароматы города, прогретой солнцем листвы и близящейся осени. Оливер и Хельга лежали, соприкасались головами, плечами, руками. От Оливера исходило приятное тепло, рядом с ним становилось уютно и спокойно.

– Всегда хотела спросить. – Хельга повернулась и встретилась с ним взглядом. – Помнишь день, когда Матиас загнал меня сюда и я никак не могла слезть? Почему ты вернулся и помог мне?

Немного помедлив, он ответил:

– Ты казалась одинокой.

– Какой-то слишком серьезный вывод для девятилетнего мальчишки, – фыркнула она. – Я не шучу, рассказывай!

– Я тоже. – Оливер пожал плечами. – Подумай сама… У тебя не было подруг, только Матиас. А тогда он с большей радостью провел бы время с гремучей змеей, чем с тобой. Это правда. Он вечно оставлял тебя одну, пока мы гоняли по двору. Мне это казалось несправедливым. К тому же со временем я начал ощущать себя чужим в их компании… Поэтому и вернулся, чтобы стащить высокомерную девчонку с этого проклятого фургона.

– Значит, мы с тобой два одиночества, – подвела итог Хельга своим самым трагичным голосом.

– А звучит, как два неудачника, – упрекнул Оливер. – Кроме того, мне нужен был новый друг. И ты была вторым из наиболее подходящих кандидатов.

– Что?! Вторым? – возмутилась она. – Ты ничего не хочешь объяснить?

– Когда тебе девять лет, дружить с девочкой можно только в одном случае: если хочешь, чтобы остальные мальчишки тебя возненавидели. В общем, я думал подружиться с Якубом из параллельного класса, но он ел свои козявки. Это было выше моих сил. – Он улыбнулся. – Так что между двух зол я выбрал наименьшее. Но, как оказалось со временем, это не так…

– Обидно, правда? – Хельга повернулась на бок и подперла голову рукой.

– Самую малость.

– Якуб теперь очень популярен. И ты мог быть его лучшим другом. Какие возможности, перспективы…

– Не сыпь мне соль на рану, – притворно взмолился Оливер. – Я только смирился!

Хельга вздохнула.

– Ну что ж, мне не остается ничего другого, кроме как навсегда остаться твоим лучшим другом.

– Вот именно, – согласился он. – Ты мне должна, Бэмби.

– Ты просто ужасный!

– Веришь или нет, но твои комплименты со временем становятся лучше, – рассмеялся Оливер.

Хельга не ответила. До чего же хорошо вот так просто лежать на крыше старого фургона и болтать с Оливером. Смотреть на звезды. Ощущать легкий ветерок. Слышать, как в кустах под окнами стрекочут кузнечики и сверчки. Знать, что дома тебя ждет семья и… восхитительный черничный пирог. Куда уж без него?

У нее было правило: в череде будней не забывать обращать внимание на мелочи, благодаря которым она чувствовала себя живой, настоящей. Появилось оно несколько лет назад, благодаря бабушке, которая как-то сказала Хельге: «Запомни, солнышко, жизнь состоит из мелочей. И нет ничего важнее и дороже. Просто поразительно, как с возрастом становишься слеп к маленьким радостям, пытаясь догнать большое счастье».

И она была права.

– Ты травмировалась? – спросил вдруг Оливер.

Хельга и не заметила, как снова начала потирать левую руку.

– Нет. Не обращай внимания. Просто немного волнуюсь перед записью ролика. Для Матиаса и парней это очень важно.

– Мы ведь будем снимать все на следующей неделе… Еще куча времени. И, кроме того, мы хорошо подготовились, не волнуйся.

– Возможно. – Хельга опустила голову на грудь Оливеру. Его сердце начало биться быстрее. – Мне просто нужно немного отдохнуть.

– Хорошо. – Он осторожно принялся поглаживать ее по голове.

Она бы могла его поцеловать. Прямо сейчас.

– Эй. – Кто-то нежно сжал ее плечо. – Хельга… Доченька, просыпайся.

Она приоткрыла тяжелые веки. Кондиционер почему-то не работал, и в палате было очень жарко. На лице выступили капли пота, а одежда неприятно облепила тело. В горле пересохло, и язык, казалось, прилип к нёбу. Несколько мгновений перед глазами все плыло, но, моргнув, Хельга увидела родителей и Матиаса. За окном уже стемнело.

– Который час? – с трудом просипела Хельга, практически не размыкая губ.

Отец быстро сориентировался и, налив воды из графина, который стоял на столике у кровати, протянул ей стакан.

– Пятнадцать минут десятого, – тихо сообщил он. Голос звучал как-то бесцветно, словно никогда ему не принадлежал. Хельга удивленно подняла глаза на отца, пытаясь хоть немного понять, что происходит, но он уже успел отвернуться к двери.

– Я думала, что увижу тебя только завтра, – обратилась она к маме, которая принялась расплетать ее взлохмаченную косу.