– Но… но это же невозможно. Как ты…
– Как я прознал об этом тайном приспособлении? – Тоа-Ситель со вздохом осушил очередную рюмку. – Потратив жизнь на то, чтобы профессионально собирать чужие тайны, я обнаружил, что это занятие доставляет мне радость само по себе – отвлекает от тяжких государственных забот.
Он изобразил одну из своих редких медовых улыбок, ударил себя кулаком в грудь и протянул вперед ладонь:
– Око Божье зрит все. Нет бога, кроме Ма’элКота.
6
Тоа-Ситель внимательно наблюдал, как готовят к работе Артанское зеркало. Слышать об этом устройстве ему доводилось, но прежде он не видывал его и не знал, как оно работает.
Собственно, Артанское зеркало представляло собой коробку размером с небольшой саквояж, которую мастер-связист, некий Доссайн из Джантоген-Блаффа, примостил на письменном столе Дамона. Потом мастер-связист присоединил торчавшую из коробки веревочку в темной оплетке к другой такой же, незаметно свисавшей с оконной рамы. Одну из стенок коробки представляло собой совершенно обычное зеркало, вроде бы из посеребренного стекла, сбоку торчало золотое кольцо. Как соединялись веревочки, Тоа-Ситель не уловил – мастер-связист словно воткнул их концы друг в друга, и те срослись, будто привой с веткой дерева. Потом Доссайн отошел, и один из его помощников, называвшийся братом-динамиком, взялся, зажмурившись, за кольцевидную рукоятку.
В молчании прошло несколько мгновений. Потом брат-динамик открыл глаза со словами:
– Есть контакт.
Дамон уселся перед Артанским зеркалом, брат-динамик взял его за руку.
– Привет из Анханы, – проговорил Дамон. – Посол Дамон вызывает посла Райте.
Тоа-Ситель склонился вперед, вглядываясь в странную коробку. Ему казалось, что Дамон смотрит на собственное отражение и беседует с воздухом.
В тишине прошло еще несколько секунд, затем Дамон промолвил:
– Плохо, почтенный Райте. Это не личный звонок. Со мной находится его сияние патриарх Анханы, который желает побеседовать с вами. – (Последовала пауза.) – Но он знает! – резко проговорил Дамон. – Вам бы следовало вспомнить, милейший Райте, что патриарх некогда руководил Очами. Я предпочел не оскорблять его лицемерным притворством и вам советую последовать моему примеру… Очень хорошо… Да, помню. Можете быть уверены, что и патриарх помнит. Подождите минутку.
Он отпустил руку брата-динамика и обернулся к Тоа-Сителю.
– Почтенный Райте попросил меня не забывать, насколько он, будучи послом, занят своими обязанностями, – пояснил он со сдержанной усмешкой и уступил место патриарху.
Тоа-Ситель опустился в кресло, вгляделся в свое отражение и скривился, подметив обвисшие брыли, глубокие складки вокруг них, почти черные круги под глазами. «Вот кончится благополучно праздник Успения, – пообещал он себе, – и уйду в отпуск». Давно пора. Патриарх вздохнул, вспомнив, что собирается в отпуск уже седьмой год кряду.
Он сосредоточился на деле.
– Как этим пользоваться?
Брат-динамик протянул руку:
– Вашему сиянию достаточно лишь взять меня за руку и говорить, словно брат Райте с нами, в этой комнате.
Нахмурившись, Тоа-Ситель последовал совету. Потом ему пришлось нахмуриться еще больше – когда лицо в зеркале расплылось в сероватой мгле и на его месте соткалось иное: узкое, с заостренным подбородком, кожа как натянутый пергамент, нос точно вбитый между близко посаженными колючими глазами нож. Тонзуру окружал венчик сальных русых волос. Облачен мужчина был в роскошные кроваво-красные одежды посла Монастырей. Вот только эти глаза… они определенно вселяли трепет: блекло-сизые на фоне смуглой кожи, почти выцветшие, тусклые и мутные, словно вдавленные в череп кубики льда.
Больше тридцати патриарх своему собеседнику не дал бы – скорее, лет двадцать пять, от силы на год больше.
И, к своему изумлению, Тоа-Ситель узнал его, хотя не мог бы сейчас вспомнить, где и когда именно – быть может, несколько лет назад – встречал этого необычного юношу. На какое-то мгновение его заворожил образ спутанного клубка судеб, переплетающихся снова и снова, без смысла и цели.
«А, к демонам все! – подумал Тоа-Ситель. – Пить надо меньше».
– Ваше сияние! – В голосе прозвучала скрытая насмешка – это Райте говорил с ним из загадочного устройства, через сотни миль. Комнаты, в которой сидел посол, видно не было, – казалось, юноша парит в сером тумане. – Чем могу служить?
Тоа-Ситель фыркнул. Тратить время на вежливую болтовню или как-то приукрашивать истину он не находил нужным.
– Как поданный Монастырей, вы не являетесь больше жителем Империи, поэтому я не могу приказывать вам. Однако Совет Братьев требует, чтобы делам Империи все и каждый из монахов оказывали полное содействие. Поэтому считайте, что моя просьба исходит от самого Совета.
Райте прищурил блеклые глаза.
– Продолжайте, ваше сияние, прошу.
– Передайте вашему вице-королю Гаррету вот что. От сего дня исповедание, явное или тайное, идей кейнизма считается изменой Империи и оскорблением господа… – начал Тоа-Ситель.
При этих словах глаза Райте полыхнули отчего-то огнем, будто зимнее солнце вышло из-за непроглядных туч.
– Это великий час, ваше сияние… но передать это вице-королю! Я не понимаю.
– Еще как понимаете, Райте, – раздраженно промолвил Тоа-Ситель. – Всем известно, что вы не дурак. Равно как общеизвестно, что вы получили свой нынешний пост по одной-единственной причине: вы ведущий знаток Актири среди поданных Монастырей.
Взгляд Райте буравил патриарха, как пропущенные сквозь линзу лучи солнца. Тоа-Ситель не удивился бы, если бы щеки его под этим пламенным взором пошли волдырями.
– Вы не можете…
– Оставьте! – Прежде чем продолжить, Тоа-Ситель собрался с мыслями, возвращаясь к привычной суховатой точности речи. – Наше сообщение Гаррету звучит очень просто: поддержка изменников-кейнистов отныне будет считаться объявлением войны.
– Ваше сияние, – проговорил молодой дипломат, – совершает страшную ошибку.
– Этот вопрос не подлежит обсуждению, посол. Передайте Винсону Гаррету, что Двор Бесконечности ведает о нем; никому не скрыться от карающей длани Ма’элКота. Передайте ему: мы знаем, что и он, и его так называемые артанцы суть не кто иные, как Актири. Нам известно, что Актири содействовали распространению кейнизма. И передайте, что, если он и его хозяева-Актири продолжат свою кампанию террора против Империи, их крошечный плацдарм в нашем мире будет выжжен дотла!
Райте фыркнул с нескрываемым высокомерием.
– Мы объявим крестовый поход, – произнес Тоа-Ситель. – Это вам понятно?
Посол как будто сглотнул, помотав головой, словно у него першило в горле, потом кивнул:
– Да, ваше сияние.
– Вот и объясните это Гаррету. Нам известно, что Актири владеют могучими чарами, но также нам известно, что умирают они так же легко, как простые смертные. Артанцам вовсе не обязательно враждовать с Империей – это ему тоже передайте. Пусть выбирает: дружба или смерть.
– Ваше сияние, прошу… – Юное лицо посла скривилось, словно он жевал битое стекло. Потом Райте взял себя в руки. – Хотя я не являюсь больше Подданным Империи, ваше сияние, – выдавил он, – я остаюсь среди вашей паствы. От самого рождения Церкви я принадлежал к Возлюбленным Детям. Я прошел сквозь Чрево Ма’элКота под его самоличным водительством, и преданность моя Церкви никогда не колебалась. Во имя этой преданности я умоляю вас обдумать то, о чем вы просите меня. Я слишком хорошо знаком с вице-королем Гарретом – угроза столь неприкрытая может привести к той самой войне, которой все мы стремимся избежать.
Тоа-Ситель беззаботно хмыкнул:
– Если Гаррет пожелает продолжить свои кейнистские игры, мы можем обратиться к тому решению, которое избрал бы сам Кейн, в надежде, что преемник вице-короля окажется более рассудительным.
– Это невозможно, ваше сияние, – с убийственной уверенностью проговорил юный посол. – Вы понятия не имеете, с какими силами столкнулись. Вы нигде не будете в безопасности. От мести артанцев вам нигде не скрыться.