Как выяснилось, Питера Крауна слишком многое связывало с нашей компанией, чтобы он заставил нас мучиться продолжительным ожиданием. Бомба взорвалась в пятницу утром, и, как ни странно, об этом первым узнал Розенбаум.
- Компьютер включен? – поинтересовался он, появляясь на пороге моего кабинета за секунду до того, как Кэти попыталась предупредить меня о его визите, и, не дожидаясь ответа, быстро прошел к моему столу.
- Что случилось? – спросил я, понимая, что просто так Майкл свое святилище не покинет, и раз он по собственной воле заявился ко мне, дело плохо.
Розенбаум молча отодвинул меня в сторону вместе с креслом и склонился над клавиатурой, заходя в интернет и открывая какой-то новостной сайт.
- Смотри, - коротко произнес он, отстраняясь.
Первое, что мне бросилось в глаза – между рекламными баннерами красовалась нечеткая фотография, занимающая почти пол-экрана. Я не сразу сообразил, что на ней изображено, а когда понял, то судорожно сглотнул, чувствуя, как затылок наливается тяжестью. Да, Бореанез был прав… То еще зрелище… Спасибо, хоть не пахнет. Я с трудом оторвался от созерцания обезображенного тела в бурой воде («гниющий суп», ага…) и перевел взгляд на серьезного Розенбаума, ловя себя на мысли, что никогда не получал настолько сильное эстетическое удовольствие от вида моего заместителя.
- Подробности, - внезапно охрипшим голосом потребовал я.
Майкл кивнул и четко изложил факты.
Как выяснилось, сегодня в семь утра от имени Питера Крауна была произведена рассылка электронных писем, причем в списке адресатов, помимо мейла «МорнингСтар», значились адреса десятка печатных изданий, дюжины информационных сайтов и, что самое неприятное – адрес почты NYPD. Этот опус начинался словами: «Если вы читаете это письмо, значит, меня больше нет в живых…» и содержал уже набившие оскомину стандартные обвинения, слегка приукрашенные упоминанием о связи руководства компании с недавно арестованным Даниэлем Марино. Самое неприятное, что этим пасквилем не просто заинтересовались в одной желтой газетенке, но и послали сотрудника побеседовать с нашим правдолюбцем (должно быть, у всей редакции дружно случился творческий кризис, раз не смогли придумать ничего более умного, уроды). Газетчик не счел нужным упомянуть, каким образом ему удалось попасть в закрытую квартиру, однако он не только обнаружил тело почившего акционера, но и сфотографировал его в самых неприглядных ракурсах. Снимки были незамедлительно выложены в сеть, и теперь интернет-пользователи обсасывали новость дня с энтузиазмом голодных гиен, а встревоженные акционеры потихоньку приходили в себя от первого шока и начинали забрасывать наши почтовые ящики письмами с требованиями прояснить ситуацию. Твою ж мать, готов поспорить - при жизни Питер Краун не получил и четверти того внимания, какого удостоился после смерти.
Я нажал на кнопку селектора и приказал Кэссиди немедленно разыскать Кейна с Бореанезом, а потом подумал и дал распоряжение Розенбауму отключить в конторе доступ к сети. В принципе, выход в интернет есть только у тех, кому он нужен по роду деятельности, да и сетевая активность отслеживается очень строго, но чем черт не шутит. Сначала надо выработать единую позицию руководства по отношению к случившемуся, и лишь потом давать информацию рядовым сотрудникам. Так, к слову о руководстве… Блин, может, сразу послать к нему кого-нибудь с успокоительным?..
Однако, к моему огромному удивлению, Шеппард воспринял новость вполне стоически, кротко буркнул что-то вроде «понятно» и отключился. Ну и ладно. Тем проще.
Остаток дня свернулся лентой Мебиуса и олицетворял собой бессмысленность человеческих потуг в борьбе с фатумом. Лишь только удалось немного успокоить особо впечатлительных акционеров, к нам попытались прорваться газетчики. Потом ко мне зашел Шеппард с пальто, небрежно перекинутым через локоть, и невозмутимо сообщил, что ему надо срочно отлучиться на предмет посещения своего лечащего врача. Ага, по причине обострения на нервной почве застарелого ишиаса, не иначе. Одновременно ожил селектор, и Кэти предупредила, что звонил охранник из лифтового холла первого этажа, и что к нам на лифте поднимаются копы. Шеппард мило улыбнулся, добавил, что вернется часа через три, и исчез за дверью. Готов поспорить, что он воспользовался лестницей. Несмотря на ишиас.
В итоге с копами пришлось общаться мне. В качестве, блин, заместителя генерального директора по безопасности. Впрочем, это не было похоже на полноценный допрос – скорее на почти светскую беседу. Вряд ли они ожидали услышать от меня что-то новое – да, я видел фотографии, какой ужас, не правда ли?.. да, держатель 0,5% акций, но терроризировал нас с настойчивостью владельца контрольного пакета… меры? а какие тут могут быть меры? извинялись перед остальными акционерами, и все… гринмейл? вряд ли, он не выдвигал никаких требований, только жаловался… личное мнение? он был просто болен… разумеется, мы готовы оказать любое содействие в расследовании… да-да, я тоже искренне надеюсь, что в следующий раз мистер Шеппард будет на месте…
Очевидно, из приемной врача прекрасно просматривался наш офис, потому что генеральный директор появился у меня на пороге ровно через десять минут после того, как откланялись полицейские.
- Все в порядке? – риторически поинтересовался он, окидывая меня быстрым внимательным взглядом, и добавил, не дожидаясь моего ответа: - Собери своих у меня через четверть часа. Пришло время серьезно поработать.
Можно подумать, до этого счастливого момента мы херней страдали, пока некоторые своим здоровьем занимались.
Впрочем, настоящая жизнь в любом офисе действительно начинается только тогда, когда на горизонте сгущается грозовая туча внешнего аудита или, как в нашем случае, полицейского расследования. До окончания рабочего дня все заинтересованные лица (то есть те, кто имел представление о настоящем бизнесе компании) изображали непринужденную повседневную деятельность, а когда простые смертные, провожаемые нашими завистливыми взглядами, отправились по домам, закипела настоящая работа. Перепроверять однажды сделанное на предмет выявления и подчистки возможных косяков – занятие, достойное одного из кругов ада. Спасибо хоть Кэти, пережив несколько секунд напряженной внутренней борьбы, обреченно вздохнула, констатировала, что я без нее не справлюсь, и осталась мучиться со мной на пару. Если чьи молитвы и в состоянии нам помочь, то только ее, поскольку, как говорят, просьбы святых имеют приоритетную доставку.
Около восьми вечера я вспомнил, что сегодня пятница, и что, о черт, я не успел предупредить Джареда. На осторожность у меня уже не было сил, а потому я просто спустился в кадры, проигнорировал удивленный взгляд работающего там Кейна, нашел личное дело Падалеки и забил в мобильный номер, указанный в качестве контактного. Затем еще пару секунд подумал, и, решив, что, если еще раз отвлекусь, то точно забуду, сразу написал короткую смс: «сегодня ничего не получится, завал с делами».
- Сообщаешь Шеппарду, что уже соскучился? - поинтересовался Кейн.
Кстати, да – генеральный, сука такая, свалил ровно в шесть, сообщив на прощание, что он полностью на нас полагается, но в понедельник обязательно все проверит.
- Ага, а еще желаю ему доброй ночи, - усмехнулся я, убирая личное дело на место. – Он без этого заснуть не может.
Я вышел в коридор, когда в кармане коротко вздрогнул телефон.
«Жаль». И грустный смайлик.
Ладно, не время для сентиментальной переписки, работать надо. Хотя, если честно, мне тоже жаль. И потом - позавчера мы расстались на какой-то непонятной ноте… Будет обидно, если Джаред решит, что я его просто избегаю. Я мотнул головой, отгоняя несвоевременные мысли. Все, перерыв закончен. Как там говорится - «труд освобождает»? Блин, охренительно верная аналогия.
Судя по свету из-под дверей, в бухгалтерии тоже кто-то был. Кто именно – я не знал. Очередная гениальная идея Шеппарда из сборника «разделяй и властвуй»: если ты не в курсе, кто именно из сотрудников в деле, ты будешь со всеми одинаково осторожен. В принципе, как раз сейчас у нас есть шанс перезнакомиться, но вряд ли на это кто-нибудь пойдет, поскольку доподлинно никому не известно, кто из нас стучит генеральному на остальных.
