Уже в Центральном парке я понял, что подморозило – город привычно отступил куда-то за грань реальности, лишь только огни небоскребов потерялись в голых кронах деревьев, и вот тогда я отчетливо услышал, как хрустят под ногами превратившиеся в лед мелкие лужицы на асфальтовых дорожках. Кто знает, возможно, сегодня наконец-то пойдет снег. Вообще-то было бы здорово.
Садиться на поблескивающую в свете фонарей скамейку мне не хотелось – Маннс подошел к вопросу выбора одежды, подходящей для пребывания в КПЗ, в высшей степени рационально, и привез спортивный костюм, а потому одного взгляда на обледеневшие деревяшки хватило, чтобы у меня моментально замерзла задница – но насколько я знаю, чем меньше ты возвышаешься над собакой, тем лучше. Ну, это если ты хочешь завоевать ее доверие. Н-да, все же у нас в головах хранится столько абсолютно ненужной информации – никакой жизни не хватит, чтобы ею правильно распорядиться. Только подобные моменты и оправдывают эту захламленность…
Я сел, постаравшись подтащить под себя максимум куртки, и коротко свистнул. Если он где-то здесь – он меня услышит. А если нет… тогда я просто подожду. Сегодня не мой день, сам знаю. Но время у меня есть.
Я сидел не менее четверти часа, изредка напоминая о своем присутствии свистом, и уже конкретно окоченел, когда из кустов напротив раздался громкий треск, явно свидетельствующий о том, что через них ломится кто-то довольно крупный и настойчивый – и на дорожке передо мной замер Мальчик.
Мы поняли друг друга без лишних слов, быстро и правильно. Я похлопал себя по бедру, подзывая его ближе – и он подошел. Неторопливо и спокойно, ни на миг не теряя собственного достоинства. Я осторожно запустил пальцы в густую шерсть на холке, морально готовый к тому, что сейчас он просто вцепится мне в руку – но он лишь вздохнул и тяжело опустил голову на мое колено. Я извинился перед ним, что у меня не хватило ума принести ничего, кроме консервов, которые даже открыть нечем – а он прикрыл глаза, наслаждаясь моим неумелым почесыванием за ухом, спокойный и неподвижный, точно сфинкс… и промолчал.
Потом я достал из кармана ошейник – точнее, цепь-удавку; ничего личного, но он крупный пес, а я не имею ни малейшего понятия, как он будет вести себя на людях – но Мальчик просто сам проскользнул в нее, толкнувшись лобастой головой мне под руку. Джаред был прав. Он домашний. Ему это знакомо. Спайк вел себя точно так же – сам втискивался в ошейник, потому что знал: раз надевают, значит, идем гулять... Мне показалось, Мальчик прекрасно понял, что сейчас все немного иначе: ошейник значит – идем домой. И согласился с этим.
Потом он просто спокойно трусил слева от меня, сосредоточенный и невозмутимый, словно познавший дзен китаец, а я сжимал в руке поводок и, слушая звук наших шагов – треск льда под моими ботинками и звонкий цокот когтей по асфальту – думал о том, что отвечать за кого-то кроме себя, это не так уж и страшно.
Я действительно люблю Манхэттен. Особенно когда смотрю на расплескавшиеся под моими ногами огни с высоты восемнадцати этажей. И нет – я не собирался сводить счеты с жизнью, просто сидел на парапете крыши и наслаждался одновременно полной изолированностью от этого сумасшедшего города – и некой почти инфернальной причастностью ко всему, что в нем происходит. Я не был пьян или обдолбан – но все равно растворялся в неповторимой музыке большого города и пустоте неба над моей головой. После тюремной камеры – это самое оно, можете мне поверить.
Отмытый и накормленный Мальчик остался дома. Ну не тащить же было его мокрым на крышу, еще простудится. Да и вообще, похоже, он не так уж сильно нуждался сейчас в моем обществе – по крайней мере, когда я уходил, он спокойно спал, свернувшись черно-белым клубком на диване, поскольку разложенное на полу старое одеяло (возможно, я чего-то недопонимаю, но во времена моего детства собаки преимущественно обитали на полу) его абсолютно не заинтересовало. Я не стал настаивать. В конце концов, будет с кем смотреть телевизор.
…Как и следовало ожидать, самым сложным оказалось успокоить родителей и объяснить им, что я подхватил всего лишь грипп, а не чуму и не черную оспу, и обязательно приеду к ним на Новый год, раз уж с Рождеством ничего не получилось. Следующим в рейтинге стала попытка доказать Кензи, что приезжать и ухаживать за мной не нужно, поскольку собутыльник, равно как и собеседник из меня сейчас никакой, а по-другому она ухаживать все равно не умеет. Проще всего прошел разговор с Джошем – я признался, что с деньгами у меня полная жопа, но, по крайней мере, я потратил их красиво и на то, на что действительно хотел. Брат вздохнул и заметил, что никогда во мне не сомневался, и взял с меня слово рассказать ему обо всем при первой же встрече. В обмен он пообещал прикрывать мой широкий жест с акциями перед отцом столько, сколько будет возможно. Разумеется, рано или поздно тот все равно об этом узнает… но чем позже это произойдет, тем будет лучше.
Потом я скрепя сердце полез в сеть, чтобы проверить состояние своих счетов (Маннс вернул ноут ко мне домой еще днем, когда стало окончательно понятно, что угроза обыска миновала) – и не поверил своим глазам. Это что еще за хрень?.. Я потянулся за телефоном.
- Эклз, только не говори, что ты все-таки кого-нибудь грохнул, обратно не поеду, даже не проси!
- Маннс, ты точно перевел те деньги? – В принципе, вопрос был глупым, поскольку именно в этот момент на экране ноута появился отчет банка о последних операциях – все верно, во вторник деньги ушли… а вечером в среду вернулись.
- Я еще в здравом уме, Эклз, и я точно их перевел. Что случилось?
- Их вернули.
- Когда?
- В среду вечером. Маннс, ты с этой публикой лучше знаком – что бы это могло значить?
Пауза.
- Одно из двух, Эклз: либо у них в этом деле появился свой собственный интерес, и тогда это знак, что все было сделано не за деньги, а, так сказать, за идею… либо они вообще не имеют к случившемуся никакого отношения.
- К чему конкретно? К вернувшимся деньгам или к выполнению контракта?
Маннс обреченно вздохнул и понизил голос:
- Подожди, я сейчас… - Похоже, он уже успел добраться до дома. Вот что значит общественный транспорт. Секунд через тридцать Джейсон вновь поднес трубку к уху и продолжил с того места, на котором мы остановились: - Ко второму. Если сделка срывается по причине нерасторопности исполнителей, предоплата возвращается полностью. У них, в самом деле, довольно странные представления о правилах хорошего тона. Эклз, а не могло получиться так, что он просто сделал все сам?
Я задумался. Кейн и самоубийство?.. Исключено.
- Нет, Джей. Кого-нибудь – это без проблем, но чтобы себя…
- Тогда не знаю.
- Но можешь узнать?
- О господи, слышь, Эбинейзер, это что, настолько срочно? Теперь-то какая разница?.. Расслабься и проникнись духом Рождества, старик, ты уже и так получил одно чудо, оказавшись на свободе. Не требуй от Санты слишком многого.
- Я должен знать, ждать ли мне сегодня своего персонального Джейкоба Марли. И каковы мои шансы увидеть в этой роли Кейна, - негромко отозвался я.
Похоже, он меня понял.
- Ладно, Дженс, - голос Маннса заметно смягчился. - Если ты действительно не причастен ко всему этому дерьму… полагаю, об этом действительно стоит узнать как можно быстрее. Не занимай телефон. Я перезвоню.
Потом я сидел и думал о том, что когда твой адвокат состоит не только во всевозможных гильдиях и ассоциациях себе подобных, но еще и в coska – на самом деле, это здорово. И что, пожалуй, благодаря связям Маннса у меня постепенно вырисовывается пусть пока и призрачный, но, тем не менее, очень даже вероятный шанс все же выбраться из той полнейшей финансовой задницы, в которой я оказался, и всей прелести которой я пока что в полной мере не ощутил – тупо времени не хватило. Но я уверен, что прозрение не заставит себя ждать, поскольку я не просто привык к хорошей жизни – я не умею жить иначе. А потому я должен хотя бы попытаться вернуть себе мою обычную жизнь. Кто знает, вдруг у меня получится сделать мафии такое предложение, от которого они не смогут отказаться?.. Алмазы – они и в Швейцарии алмазы, а день, когда borgata откажется от выгодной сделки по причине ее недостаточной законности, полагаю, станет первым днем конца света.
