– Послушай, Лоренс, – настойчиво продолжала Кэролайн, – Мартин действительно предлагал мне попросить убедить тебя заняться политикой. Именно по этой причине я с особым вниманием смотрела твое телеинтервью и увидела, что ты за человек. После той передачи я сказала Мартину, что не стану уговаривать тебя идти в политику. Это было задолго до того, как мы с тобой познакомились в Моклипсе. Именно поэтому Мартин был так удивлен, когда увидел нас вместе в ресторане. Лоренс, прошу тебя, поверь мне! Ты должен мне верить, Лоренс! Я не использовала тебя и никогда не могла бы поступить так низко!

Он резко повернулся к ней, и Кэролайн не узнала его. Темно-зеленые глаза стали почти черными от боли и гнева. Черты лица обострились, челюсти были плотно сжаты, на скулах играли желваки. Лоренс заговорил, и Кэролайн поразилась его голосу – жесткому, ледяному.

– Использовать меня невозможно! Мне нечего тебе дать, Кэролайн! Воспользоваться мною для каких бы то ни было целей нельзя! У меня нет ничего, чем можно было бы воспользоваться! Это я использовал тебя, Кэролайн...

– Неправда!

– Правда! Ты отдавала, а я все время брал. И знал, что это эгоистично с моей cтopoны, но... – у него прервался голос, и он замолчал. Потом снова заговорил, но уже гораздо мягче: – Ты даже не представляешь себе как хорошо мне было с тобой...

– Представляю, – тихо возразила Кэролайн – Потому что мне тоже было очень хорошо с тобой, Лоренс...

При этих словах в зеленых глазах Лоренса мелькнул огонек радостного удивления, но тут же погас, так и не разгоревшись в пламя страсти.

– Моя душа пуста… Кэролайн. – глухо проронил он. – И ты это отлично знаешь, и знаешь почему. Ты старалась все это время наполнить ее своей радостью, своим энтузиазмом и оптимизмом, а я бездумно позволял тебе это делать.

Кэролайн слушала его и не могла понять, о чем он говорил.

– Лоренс, когда мы уходили из ресторана, еще до того как встретились с Мартином Сойером, мне казалось, что мы оба хотели одного...

– Да, – кивнул Лоренс. – Но когда я увидел Мартина, сразу вспомнил, кто я такой на самом деле. Я не тот человек, каким стал на время рядом с тобой... благодаря тебе. На самом деле я лишь пустая раковина, до краев наполненная тобой.

– Это неправда. Ты добрый, умный, ты... и к этому я не имею ровно никакого отношения!

– Нет, имеешь. Если ты видишь во мне ум и доброту, то это лишь отражение твоего ума и доброты. Поверь мне, Кэролайн, я очень хорошо себя знаю.

Кэролайн вдруг поняла, что он сейчас попрощается и уйдет. Уйдет навсегда. Ее вдруг пронзила острая боль потери. Потери любимого человека, такого чувства ей никогда прежде не доводилось испытывать. Кэролайн ощутила такую жуткую пустоту и одиночество, что ей показалось, она сейчас же умрет от невыносимой тоски и боли.

Тем временем Лоренс направился в холл, чтобы снять с вешалки отсыревшее под дождем пальто. Он уходил.

– Лоренс! Прошу тебя! – отчаянно прошептала Кэролайн.

Услышав ее, он остановился.

– Прошу тебя! Не уходи! Если со мной тебе хоть чуточку лучше, не уходи...

– Мне с тобой очень хорошо, Кэролайн, – тихо произнес он. – Слишком хорошо.

– Лоренс, но ведь и мне с тобой очень хорошо! И вовсе не потому, что я вижу в тебе собственное отражение. Когда тебя нет рядом со мной, я чувствую себя страшно одинокой...

– Боже, Кэролайн, – прошептал он, опустив голову. – Я не хочу делать тебе больно...

Больно? Почему больно? Но Кэролайн так и не дождалась ответа на свой немой вопрос. И тут ее осенила ужасная догадка! Сердце Лоренса до сих пор принадлежало одной-единственной женщине – его погибшей жене Клер! Это ради нее он сумел выдepжaть чудовищные муки семилетнего плена! Это ради нее он продолжал бесплодные поиски пропавшей дочери.

Сердце Кэролайн болезненно сжалось, но все же она нашла в себе силы подойти к Лоренсу и заглянуть в его наполненные болью зеленые глаза.

– Лоренс, меня по-настоящему пугает только одно, едва слышно призналась она. – Вот сейчас ты уйдешь и уже никогда больше не вернешься. Это и страшит меня больше всего! Прощу тебя, не делай этого! Не уходи! Останься со мной... на всю ночь!

– О, Кэролайн! – прошептал Лоренс, нежно обнимая ее за плечи и притягивая к себе. Его длинные чувствительные пальцы принялись перебирать каштановые пряди ее густых волос, а губы легко, словно птичье перышко, коснулись ее рта.

Эти легкие прикосновения неожиданно разбудили в Кэролайн давно забытые – а может, и вовсе никогда не ведомые – чувства. Все ее тело потянулось навстречу Лоренсу и запело, словно скрипка под смычком талантливого музыканта. Она тонула в горячих волнах страсти, вожделения, неистового стремления принадлежать ему, слиться с ним воедино...

В ее памяти неожиданно всплыли строчки из шлягера далеких прошлых лет: «...я так истосковалась по твоей любви...» Только теперь она поняла глубокий смысл этих слов.

Кэролайн была замужем целых семь лет. Со времени развода прошло уже двенадцать лет, в течение которых у нее были эпизодические романы с другими мужчинами. Каждый такой роман начинался с хороших дружеских отношений и... ими же и заканчивался, потому что секс не привносил в эти отношения ничего нового. К сорока годам ее уже вполне можно было назвать «опытной» В сексуальном отношении женщиной.

Но нахлынувшее сейчас на Кэролайн чувство душевной теплоты и близости, чувство острой необходимости принадлежать любимому мужчине и доставлять ему удовольствие было для нее новым.

Для нее, но не для Лоренса. Он знал, что такое полностью отдавать себя любимой женщине. В последний раз он занимался любовью со своей женой Клер всего за несколько часов до того, как отправиться на войну в далекий Вьетнам. С тех пор он не испытывал такой любви ни к одной женщине. Больше того. За все годы после своего возвращения из плена – не говоря уже о семилетнем заключении – он ни разу не вступал в интимную близость ни с одной женщиной, словно боясь тем самым оскорбить память любимой жены.

И вот теперь давно уснувшие желания пробудились в Лоренсе с новой, небывалой доселе силой. Но не смотря на невыносимую остроту ощущений, он все же уверенно контролировал себя, боясь ошибиться.

Ошибиться? В чем? Чего он хотел от Кэролайн?

Целью Лоренса была не только физическая, но и душевная близость с этой восхитительной женщиной.

Они занимались любовью на той самой постели, в которой Кэролайн обычно лежала, разговаривая с Лоренсом по телефону и наслаждаясь теплом и нежностью его низкого голоса. Стараясь сосредоточиться только на этом чарующем голосе, она обычно гасила свет. Точно так же поступила она и теперь, когда в постели рядом с ней оказался хозяин завораживающего голоса.

Все случилось слишком быстро, и Кэролайн еще не успела как следует разобраться в своих чувствах. Она еще не знала, чего они хотели друг от друга, как именно отношения собирались построить. Это был очень смелый шаг с ее стороны.

Лежа рядом в одной постели и испытывая сильнейшее физическое влечение, они все же не торопились доводить все до логического завершения. Их руки осторожно, порой несмело исследовали тела друг друга, их ласки постепенно становились все более горячими и дерзкими. Оба шептали слова любви и восторга, бесконечно повторяя ставшие дорогими имена друг друга...

Кэролайн проснулась в шесть часов утра на смятой после ночи страстной любви постели. Робкие лучи рассвета проникали сквозь неплотно задернутые портьеры. Рядом с ней никого не было. Ушел!!!

Кэролайн вскочила с постели и побежала к окну. Отодвинув край портьеры, она взглянула на улицу. День обещал быть ясным и теплым.

Машина Лоренса по-прежнему стояла у тротуара возле ее дома. Однако Кэролайн была уверена, что он намеренно тихо встал в такую рань, чтобы уехать задолго до того, как она проснется.

Кэролайн поспешно схватила со стула халат, надела его, плотно запахнув полы и туго стянув талию поясом, и направилась к лестнице, даже не причесав растрепанные каштановые волосы.