– Сейчас я приду, – пообещала Люба.

Деби не спала, когда Люба, постучавшись, вошла в ее номер. Виктория, уже напудренная, но с отпечатками жесткого диванного валика на правой щеке и пока что без банта, сидела рядом с Деби на кровати и поила ее из ложечки крепким чаем. Увидев Любу, она вздохнула с облегчением.

– Проснулась вот только что. Я обвязала. – Она указала на мокрое полотенце, которым была обвязана голова Деби. – Она разрешила. Простое домашнее средство. Поможет. Теперь говорю: «Надо кушать спуститься. Нельзя, чтоб не кушать». Пока что не хочет.

– Come here, – попросила Деби. – I’ll show you something[28].

Люба подошла. Дрожащими напряженными руками Деби вытащила из-под одеяла маленькую бумажную иконку.

– He gave it to me![29]

Лицо ее просияло.

– Who gave it to you?[30] – вздрогнула Люба.

– Who?[31] Пьетр! My Петья! My sweetheart![32]

– Когда? – оторопела Люба. – Как он тебе дал?

– Да Оля дала! – простонала Виктория. – Это Оля! От Пети! Я знаю про это! Он как умирал-то? Буквально как ангел! Лежал тихий-тихий и все усмехался. Шептал все чего-то. Я Олю спросила: «Что Петечка шепчет?» Она говорит: «Это, Вика, молитвы». Потом он сказал: «Вот иконка. Для Деби. Скажи, мол, что очень люблю ее, помню. Она человек, мол, отзывчивый, добрый. А я виноват, мол». Не помню уж, в чем там, но в чем-то серьезном! И вот вчера Олечка Деби сказала: «Вам это от Пети. Он вас очень любит». Ну, вот. Вот что было. А больше – не знаю.

– He gave it to me![33] – повторила она счастливым прерывающимся голосом. – He loves me! I know![34]

Она прижала к губам иконку и несколько раз торопливо поцеловала ее.

Аэропорт был по-прежнему плохо освещен, на полу его темнели небольшие лужи от внутрь занесенного обувью снега. Люба Баранович и Деби Стоун стояли в самом конце длинной очереди на сдачу багажа и проверку билетов. Взволнованная Виктория прощалась с ними и еле удерживала слезы. Вдруг через отворившиеся двери она увидела, что на улице посветлело и даже проглянуло солнце.

– Ах, Любочка! Деби! – всполошилась Виктория. – А то оставайтесь! У нас же тепло! Посмотрите! Как летом!

Валюше исполнилось тридцать лет. Она работала в Доме культуры, три года назад вышла замуж, но детей у нее пока не было. Она не умела тяжело переживать, долго страдать и искать ответы на вечные вопросы. Зато она умела радоваться мелочам, веселиться по пустякам и бежать по первому зову сердца. За эти качества ее любили не только коллеги и законный муж Игорь, но и любимый мужчина Петька, который в голове и в жизни Валюши прекрасно уживался с мужем Игорем. Валюша вовсе не считала, что предает Игоря, изменяя ему с Петькой. Игорь – это одно, а Петька – совершенно другое. Игорь не знал о существовании Петьки только по одной причине – он не спрашивал. А если бы спросил, то Валюша ему бы все честно рассказала. Но Игорь вполне удовлетворялся Валюшиными объяснениями по поводу частых задержек на работе – репетиции, декорации, постановки и прочее.

Если бы у Валюши кто-нибудь спросил, кого она больше любит – Игоря или Петьку, она бы ответить не смогла. Любила она обоих, но по-разному: мужа – любовью жены, а за Петькой готова была бежать на край света, правда, с условием, что скоро вернется домой.

Валюша когда-то окончила театральный институт, но, сыграв один эпизод в кино, вынуждена была признать, что знаменитой актрисой ей не стать. Впрочем, горевала она недолго – в местном Доме культуры ей тут же дали вести театральный кружок, где она была и режиссером, и актрисой, и всем, кем угодно. Она готовила постановки, репетировала, учила детей всему, чему могла. Коронным номером Валюши, за который она неизменно срывала аплодисменты, была собачка, которая греется на солнце. Валюша поджимала губы, щурила глаза, и получалась вылитая собачка. Такой милый щеночек. Дети хохотали, и Валюша вместе с ними.

– Ну покажите, покажите еще! – просили дети, и Валюша, хохоча, показывала собачку на «бис».

Так вот, Петька был для Валюши как сцена. С ним она могла быть страстной, взбалмошной, кроткой и нежной, такой, какой захочет. А Игорь был закулисьем. Он видел ее утром с отекшими глазами, больную, с немытой головой, с лихорадкой в пол-лица. Валюша была как нарисованные на куске картона цветы для декорации. Издалека – прекрасно, а если подойти ближе – халтура. Или как тяжелая торжественная портьера, которая при ближайшем рассмотрении оказывается проеденной молью, с пятнами и пыльными залежами в складках.

Валюше были нужны оба ее мужчины, что она считала вполне естественным, учитывая свою творческую и страстную натуру. Но история не про это.

У Петьки имелся маленький домик в Рязанской области, куда он любил уезжать с друзьями поохотиться и порыбачить. Ездили, конечно, в чисто мужской компании, без жен и детей. И тут случилось, что на охоту попросился давний Петькин друг – Славка, который никогда не держал в руках ружья, но очень хотел приобщиться к настоящему мужскому занятию.

Петька с радостью согласился показать другу, чем увлекаются настоящие мужчины.

– Возьми меня с собой, – попросила Валюша. – Я тоже хочу.

– Валюш, там без жен, – ответил Петька.

– А я и не жена, – нашлась Валюша.

– Логично. Но все равно нельзя. Я со Славкой еду. И что ты своему благоверному скажешь?

– Петь, мы с тобой никуда не ездили. Это же такая романтика – лес, охота, домик, – размечталась Валюша и для убедительности начала расстегивать кофточку.

Петька сдался, решив, что Валюша мешать не будет – заодно приберет в домике, где с прошлой осени никого не было. Приготовит, в конце концов.

Валюша скакала от радости, представляя себя хозяйкой тайги, а Петьку – первобытным мужчиной, который принесет ей мамонта.

Для Игоря она придумала идеальную легенду – уезжает на два дня в Клин на фестиваль детских театров. От переизбытка эмоций Валюша так убедительно рассказала Игорю, как будут выступать детские театры в Клину, что сама в это поверила. Игорь привычно не задавал лишних вопросов.

Поначалу все было хорошо. Ехали быстро, без пробок. В багажнике лежала еда – только поужинать. Выпивки тоже припасли немного – на вечер. Петька сказал, что все остальное будет на месте. Если подстрелят куропатку, то сразу ее и приготовят, с рыбой там вообще не проблема – сама на крючок прыгает, а самогон купят у местного егеря. У него не самогон – а слеза ребенка, чистейший. Ну а хлеб, сахар, чай и сосиски – в местном сельском магазине.

Петька рассказывал истории, анекдоты, Валюша хохотала. Наконец приехали в домик, натаскали дров, затопили печку, поужинали, выпили. Выпили прилично, но в меру – Петька со Славиком в четыре утра собирались выезжать на охоту.

Валюша закемарила на старом топчане, Петька заботливо прикрыл ее старым ватным одеялом.

В четыре утра Петька с трудом поднялся, растолкал Славку, который уже и забыл про охоту. Было холодно, организм требовал еще выпивки или сна.

– Ну чего мы сюда перлись? – встряхнул друга Петька. – Давай, руки в ноги и пошли! Тут всего пять километров. Зато места какие!

– Слушай, а может, на машине проедем? – подал идею Славка, который не привык к пешим прогулкам, тем более дальним.

– Пошли, хоть жопу растрясешь, ты ж из-за руля не вылезаешь! – хлопнул его по плечу Петька.

– Я не дойду, – сказал Славка. – Давай хоть поближе подъедем.

– С ума сошел? Там же места прикормленные. Туда на машине вообще нельзя! Зверь даже табак чует! – возмутился Петька, которому, если честно, тоже совсем не хотелось пять километров шагать по лесу. Но он был инициатором поездки, егерем, проводником и опытным охотником, так что стоял на своем.