– Орели права, – согласился Кенрик. – Мы много десятков лет искали второго аликорна.

– Много веков, – поправил Алден. – Хотя даже не знали, существует ли он. Вы думаете, что «Черный лебедь» все это время прятал Силвени, рискуя дождаться смерти второго аликорна до того, как они дадут потомство?

– Если так об этом говорить, то звучит весьма абсурдно, – признал старейшина Терик. – Но вы не можете не согласиться, что совпадение поражает. Особенно учитывая, что теперь отсчет начнется заново.

– О чем вы? – спросила Софи и поежилась, когда все взгляды обратились на нее.

– Этого ребенка что, никто не учил основным принципам нашего мира? – Бронте так драматично закачал головой, что затряслись его остроконечные уши.

У эльфов уши вытягивались с возрастом, а значит, явно выраженная острота ушей Бронте говорила о его мудрости и опыте. Но Софи они слишком уж напоминали дешевые игрушечные ушки, которые она видела на людях, притворяющихся эльфами. Обычно они еще носили трико и ботинки с колокольчиками.

– Старейшина Терик говорит о сроке до вымирания, – сказал Алден, напоминая Софи, что есть вещи поважнее остроконечных ушей. – Когда под нашей опекой был лишь один аликорн, и не было гарантии, что мы найдем второго, мы столкнулись с вполне реальной возможностью полного исчезновения этого величественного вида.

Слово «исчезновение» он прошептал так, будто слишком боялся произносить его во весь голос. Эльфы считали, что все виды на земле существуют не просто так, и если кто-то из них вымрет, то это нанесет хрупкому балансу планеты непоправимый урон. Именно поэтому они построили Убежище и изо всех сил старались защищать и беречь животных, которых люди считали давно вымершими или придуманными.

– Но теперь это изменилось, – тихо добавил старейшина Терик. – Все изменилось.

– Воистину так, – согласился старейшина Эмери. – И время как никогда подходящее. Именно такое открытие принесет в наш мир прежние спокойствие и порядок. Это тот самый символ надежды и стабильности, которого мы ждали.

Силвени снова ткнула Софи носом, вновь зловонно выдыхая. Софи не верилось, что такая вонючая и упрямая лошадь может быть так важна.

– И это очередная причина, почему заботу об аликорне следует доверить экспертам. Вы на нее посмотрите!

У Софи запылали щеки, когда Бронте ткнул своим костлявым пальцем на ее заляпанную блестящим навозом одежду.

– Мы смотрим, – ответил старейшина Эмери. – Аликорн полностью ей доверяет.

– И мы с Эдалин ей поможем, – добавил Грейди. – У нас многолетний опыт.

Бронте фыркнул.

– Два самых скандальных отщепенца нашего мира – о да, вот теперь мне куда спокойнее. Нужно ли мне напоминать, что всего несколько месяцев назад семья Руэн упоминалась лишь с насмешкой и презрением? Сколько лет вы сидели в своем поместье, никак не отрицая распространяющиеся слухи о вашем сумасшествии? – он обернулся к старейшинам. – И разве можно забыть, как он нам в лицо заявлял о небрежном правлении, а затем отказался от должности Эмиссара? Какое у него право требовать нашего доверия – особенно сейчас, когда каждое наше решение под пристальным взглядом беспокойной толпы?

Софи поежилась в наставшей оглушающей тишине.

Она знала, что большинство эльфов считают Грейди с Эдалин странными – она слышала множество слухов, когда только переселилась к ним. Но они отстранились ото всех, потому что потеряли свою единственную дочь – и были вынуждены заботиться о Бранте – в мире, где мало кто знал, что делать с их горем.

Неужели Совет этого не понимает?

– Все изменилось, Бронте, – тихо заметил Алден. – Все мы видим, как преобразились Грейди с Эдалин, начав жить с Софи. А с…

– О, видим? Правда? – перебил его Бронте. – Бесспорно, они начали выходить из дома чуть чаще – хотя несколько раз исключительно чтобы посетить трибунал мисс Фостер.

При упоминании трибуналов Софи поежилась.

– Но они все так же не выходят в свет. И разве Грейди не отклоняет раз за разом предложение вернуться на должность Эмиссара – должность, которая значительно помогла бы нам остановить группировку, пытающуюся навредить его собственной семье?

Следующее мгновение вновь прошло в неловкой тишине, но на этот раз старейшина Эмери потер виски – видимо, в попытке сдержать телепатическую дискуссию между старейшинами. Софи казалось, что она догадывается, о чем они говорят. Она и сама задавалась теми же вопросами несколько последних недель.

Почему Грейди не может снова стать Эмиссаром?

Неужели он не хочет поймать ее похитителей?

– Бронте затронул интересную тему, Грейди, – наконец произнес старейшина Эмери. – Если ты вернешься к своей должности Эмиссара, то общество будет больше доверять нашему решению допустить Софи до реабилитации аликорна. Не хочешь ли ты принять предложение?

«Соглашайся, – подумала Софи, жалея, что не может передать ему свои мысли, потому что боится вмешиваться. – Пожалуйста, соглашайся».

Может, посмотри Грейди ей в глаза, он бы увидел затаившуюся в них надежду. Но он не посмотрел – ни на кого не посмотрел, – лишь скрестил руки и произнес слово, которое стало для Софи ударом в сердце.

– Нет.

– Но почему?

У Софи ушло мгновение на осознание, что вопрос задала она, а затем еще одна, чтобы решить, что она не сожалеет о нем.

Грейди покачал головой, одними глазами моля ее не давить. Но Софи не собиралась так просто отступать.

– Почему ты не хочешь помочь Совету?

– Дело не в том, что я не хочу помочь. Просто все… сложно.

– Как по мне, нет ничего сложного, – проворчала она.

Бронте рассмеялся – резко, надтреснуто.

– Хоть раз мы с мисс Фостер пришли к единому мнению. Мне бы весьма хотелось понять, почему же тебе так сложно использовать свой талант, чтобы послужить нашему миру. Разве это не обязанность всех одаренных эльфов? Использовать свою способность ради высшего блага?

– Грейди невероятно помогает нам своей работой здесь, в Хэвенфилде, – сказал Алден, когда ответа Грейди не последовало. – Мне напомнить, скольких животных они с Эдалин успешно реабилитировали?

Бронте закатил глаза.

– Я тебя умоляю – с этой работой справился бы и бесталанный эльф.

– И все же пять минут назад ты утверждал, что сложность ухода за Силвени требует особых умений, разве нет? Так что же? – Алден говорил спокойно, но все же лицо прорезали тонкие морщины, выдающие раздражение.

Или волнение?

– Успешно реабилитировать самое редкое животное мира – совсем не то же самое, что учить тираннозавра есть салат. Помимо того, это честь и привилегия, которую должен получить кто-то достойный. Я не сомневаюсь, что, позови мы на должность Эмиссара Тимкина Хекса, он бы принял предложение не раздумывая.

– Я скорее полагаю, что именно поэтому он и предложил свою помощь, – с печальной улыбкой произнес Алден. – Ни для кого не секрет, что он стремится к славе.

– Его причины вызваться добровольцем не более эгоистичны, чем причины, по которым Грейди отказывается восстановиться в должности, – резко ответил Бронте.

– Эгоистичны? Ты смеешь называть мои причины эгоистичными?!

От выкрика Грейди Силвени заржала, и Софи кинулась успокаивать ее.

Грейди подошел к Бронте – настолько близко, что их носы практически соприкасались.

– Ты прекрасно знаешь, почему я ушел – а учитывая недавние события, ты еще больше должен понять мое нежелание. Хэвенфилд – лучшее место для Силвени, а Софи – наиболее подходящий для работы эльф. Если ты так боишься общественного порицания за свое решение, то ты достоин всей критики, что на тебя обрушивается. Если хочешь, перевези аликорна к Хексам – но я не позволю себя оскорблять.

– Грейди, прошу, – окликнул Алден мужчину, который просто ушел, оставляя Софи вместе с двенадцатью пораженными старейшинами.

– Дерзкий дурак, – проворчал Бронте. – Голосую за немедленную перевозку аликорна.

Несколько старейшин согласно забормотали, и сердце Софи ушло в пятки. Может, Силвени и сводила ее с ума, но упрямая лошадь не заслуживала попасть во власть Хексов. Она слишком живо помнила ужас Силвени, пока ее дергали за кошмарную упряжь.