– Но почему родители Бранта чувствуют себя виноватыми? – Алден говорил, что пожар был несчастным случаем.

– Причины нет. Но вина коварна – особенно если смешивается с подобным горем. Она проникает в тебя, отбрасывает тень сомнения, заставляет задумываться, мог ли ты что-нибудь сделать, изменить что-нибудь… – Грей-ди смотрел вдаль, и Софи задалась вопросом, только ли родители Бранта борются с виной.

– В произошедшем не было вашей вины, – тихо сказала она.

– Знаю, – злость в его голосе нельзя было спутать ни с чем, и он двинулся вперед, даже не взглянув на Софи. Но пройдя лишь несколько шагов, он резко обернулся к ней. – Пока мы не вошли, пообещай, что ты ни в коем случае не станешь читать мысли Бранта.

– Я знаю законы телепатии, – у телепатов были собственные этические нормы, и первым правилом среди них было никогда не читать мысли без разрешения.

– Дело не только в этом. Во время пожара Брант повредился разумом. Он видел, как горит его дом, знал, что внутри Джоли, понимал, что не смог ее спасти – это было для него слишком, – на секунду у Грейди пропал голос, и ему пришлось сглатывать, чтобы снова заговорить. – Потрясение и вина отчасти сломили его. Он не сошел с ума, как эльф с разрушенным разумом, но читать его мысли невероятно опасно. Пообещай, что не будешь раскрывать разум его мыслям.

– Обещаю.

Грейди пронзил ее взглядом, будто искал подвох в ее словах. Затем он кивнул, повернулся к серому каменному дому и взошел по ступеням, ведущим к толстой металлической двери. Ледяной ветер защипал щеки Софи, вместе с Эдалин последовавшей за Грейди. Когда они догнали его, он дернул за цепочку, свисающую над головами, и в доме раздался низкий звук колокола. За ним последовала бесконечная тишина.

Они стояли на месте так долго, что Софи начала сомневаться, дома ли Брант.

А затем низкий голос произнес:

– Входите.

«Не пялься на его шрамы».

Софи повторяла эти слова вновь и вновь, приказывая себе подчиняться. Она пыталась смотреть на серые стены со светящимися синими кристаллами среди камней, пыталась смотреть на четыре металлических стула – единственную мебель в комнате, – прикрепленные к полу большими серебряными пружинами. Но взгляд постоянно возвращался к уродливым загрубевшим рубцам на подбородке Бранта и к испещренным белыми линиями красным пятнам, поднимающимся до середины его щек.

Брант свистяще закашлялся, закрывая изуродованный рот красной обожженной рукой.

– Вы привели кого-то нового, – прохрипел он, прочистив горло.

Грейди положил руку на плечи Софи, и та с удивлением ощутила, как он дрожит.

– Да, это Софи. Она теперь живет с нами в Хэвенфилде.

Брант улыбнулся, отчего его губы сложились в испещренные складки плоти. Софи спешно перевела взгляд на желто-оранжевую кофту Бранта с длинными свободными рукавами и поясом. Она напоминала халат.

Брант снова закашлялся.

– Весьма… неожиданно, – не дожидаясь ответа, он указал на сумку, которую Эдалин прижимала к животу. – Это мне?

Эдалин подошла к сидящему Бранту и положила сумку ему на колени.

– Ты же знаешь, я про них не забываю.

Он разорвал ткань подобно ребенку, спешащему открыть подарок, и под ней оказалась круглая серебряная коробочка.

– Заварные пирожные!

Эдалин улыбнулась.

– С шоколадом, карамелью и пышноягодами. Я приготовила их сегодня утром.

Брант открыл крышку и достал квадратное сиреневое пирожное, напоминавшее цветное маршмеллоу. Он откусил его, и розовый сок потек по шраму на его подбородке; причмокнув, Брант запихал в рот остатки.

– Заварные пирожные – лучшая еда, согласись? – спросил он Софи, отчего изо рта у него полетели крошки.

Софи о них даже не слышала, но признаваться в этом не хотела, поэтому просто ответила:

– Ага.

Его улыбка сменилась хмурым взглядом.

– Ты их даже не пробовала?

– Нет, я… – начала было Софи, но Эдалин перебила ее.

– Я делаю их лишь раз в год.

Брант закрыл коробочку и убрал ее обратно в порванную сумку, не сказав ни слова и тем более не предложив никому пирожных. Софи не поднимала глаз, считая мозоли, видневшиеся из-под ремешков ее туфель. Их было уже семь – и она не сомневалась, что появятся еще. Но это было пустяком в сравнении с мыслью о том, что Эдалин готовила сладости, которыми никогда ее не угощала.

Брант снова свистяще закашлялся, нарушая тишину.

– Ты заболел? – спросила Эдалин.

– Не надо! – крикнул он, когда та вытянула руку, будто хотела пощупать его лоб и померить температуру. Он прижал колени к груди и обнял себя за ноги, сворачиваясь неприступным калачиком. – Я в порядке.

Но его голос был хриплым.

– Садитесь, – приказал он, указывая на три пустых стула. – Расскажите, что произошло за год. Что-то явно изменилось.

Софи опустилась на пружинистый стул, с удивлением понимая, что он довольно удобный. Металл почему-то был мягким и прогибался под ее весом подобно подушке – но он был холодным. А может, мурашки по телу бежали из-за того, как светлые глаза Бранта вновь впились в нее. Они были скорее серыми, чем синими, и их обрамляли густые ресницы такого же угольно-черного цвета, как и его волосы. Софи осознала, что Брант, должно быть, был красивым. Но пожар погубил его красоту.

«Не пялься на его шрамы».

– Я тебя уже видел, – пробормотал он, все еще изучая Софи.

– Правда?

Он кивнул, сантиметр за сантиметром скользя взглядом по ее лицу, пока не остановился на шее.

Металлическая коробка с пирожными звякнула об пол, когда он кинулся на нее.

Софи вскрикнула, пытаясь защититься, но он прижал ее к стулу за плечи одной рукой, а второй впился в плащ.

– Мое! – заорал он. Но Грейди успел оттащить его и оттолкнуть на другой конец комнаты.

– Да что с тобой такое?! – закричал Грейди на Бранта, съежившегося в углу и бормочущего «Мое» в кулак.

Эдалин подбежала к Софи, чтобы проверить, не пострадала ли она.

– Ты в порядке?

Софи закивала, не в силах заговорить. Не сводя глаз с Бранта, она поправила одежду и нахмурилась, заметив, что кое-чего не хватало.

– Он украл фамильный герб.

Брант поцеловал кулак, и Софи разглядела крошечный проблеск золота между его пальцами.

– Мое, – повторил он, на этот раз смеясь.

– Он… наверное, он узнал брошь Джоли, – пробормотала Эдалин, и в ее глазах блеснули слезы.

– Брант, верни, – велел Грейди, медленно подходя к нему.

– Ничего страшного, пусть забирает, – сказала Софи, когда Грейди схватил Бранта за руку, а тот заорал и попытался отпихнуть его. Судя по всему, своим присутствием она все портила – и она этого не хотела. К тому же Брант знал Джоли и любил ее так, как сама Софи никогда бы не смогла. У него было куда больше прав на ее брошь, чем у Софи.

– Мое! – крикнул Брант, смеясь и целуя украшенную драгоценностями птицу перед тем, как убрать ее в карман своей длинной мантии. Едва его сокровище было спрятано, Брант расслабился всем телом, и на лице его расцвела уродливая улыбка.

Эдалин выпрямилась.

– Может, нам уйти…

– Нет! – выкрикнул Брант, кашляя и тряся головой. Встретившись с Софи взглядом, он вновь успокоился. – Останьтесь.

– Я в порядке, честно, – уверила Софи, и Грейди, поколебавшись с секунду, помог Бранту вновь сесть на стул и вернул ему коробку заварных пирожных.

Эдалин осталась рядом с Софи в роли телохранителя.

Брант снова сухо и хрипло закашлялся.

– Хочешь, я телепортирую чая? – предложила Эдалин.

– Ничего горячего! – заорал он. Последнее слово перешло в протяжный отчаянный вопль, который затем обратился в трескучий смех. Брант принялся раскачиваться на стуле, потирая обезображенный подбородок.

Грейди пустился в долгий рассказ обо всех событиях прошедшего года, но Софи не понимала, слушает ли Брант. В основном он не сводил глаз с нее, и ей очень хотелось смотреть куда угодно, кроме его изуродованного лица, но сила его пристального взгляда не давала этого сделать.