Взгляд Ройса остановился на ней в тот момент, когда он открыл дверь, но она не обернулась. Сидя на диване лицом к двери, Летиция поднялась. “Я собиралась пойти вниз.” Она шагнула вперёд.

Ройс держал дверь открытой для неё. Она дотронулась до его руки, оглянулся на Минерву. “Увидимся утром”.

Не оборачиваясь, Минерва кивнула -напряженный, небольшой кивок.

Погладив его по руке, Летиция ушла. Он закрыл дверь, колебаясь-послал молитву любому Богу, который может услышать, что бы Минерва не начала плакать.

Женские слёзы обычно оставляли его равнодушным, но её слёзы сломают его контроль,которым он ещё старался сдержать свой нрав - и одни только боги знали, на кого он нападёт, или как.

Не её, конечно, но…

Делая вдох, мысленно подготавливая себя, к эмоциональному шквалу, он направился в её сторону.

День близился к вечеру. Сидя с прямой спиной, руки скрестив на груди, она смотрела на улицу, но он мог поклясться, не видя.

Остановившись рядом с ней, он наклонил голову, чтобы лучше видеть её лицо. Она повернула голову и встретилась с ним взглядом. Она контролировала себя больше, чем он ожидал; её глаза … были необычно строгие, и более непроницаемые, чем он когда-либо видел, но … он не обнаружил ни намека на слёзы.

Подняв подбородок, она слегка наклонила голову в сторону двери. “Они действительно довольно замечательные - Летиция, Пенни, Кларис, и Джек. Я уверена, что им придётся принимать всю компанию в построенном порядке, когда наступит утро.”

Её тон был четким, бодро по-деловому. Определено. Стойкая уверенность пробивалась сквозь её черты лица.

Замешательство наполнило его. Разве она не чувствует себя … преданной? Судьбой, его сестрой, обстоятельством? Им? Он сделал вдох. “Я сожалею”. Он почувствовал, как его челюсть твердеет. “Все не должно было быть так.”

Её глаза встретились с ним. “Нет,в том что случилось не было ни моей вины, ни Вашей. Независимо от того, чего мы желали , мы сталкнулись с ситуацией такой, как есть, и мы должны иметь дело с ней-сделать всё возможное . Для того, чтобы контролировать и заставить её работать на нас, а не против нас “.

Он мысленно зажмурился. Она вела себя, как будто то, что произошло, было некоторым лёгким отклонением вдоль их дороги. С проблемой они справятся, победят, и оставят позади.

Она не могла не понимать что происходит. Она должна была чувствовать себя принуждённой … должна была негодовать на ситуацию так же как он. Он припускал что-то здесь не так; он не пытался скрыть свой хмурый взгляд.

“Вы намного меньше расстроены, чем я ожидал”.

Взгляд, который она взглянула на него, был холоднее, твёрдой стали. Её черты напряглись; её тон стал более резкий. “Я не расстроена - я злюсь, нет я в ярости, но я не выжила из ума, чтобы позволить Сюзанне свободно играть нашей жизнью.”

Сила такого вида, которую он увидел , он прежде никогда не встречал в ней - сила,которую он связывал с Леди Осбалдестоун-излучалась от неё.

“Я не собираюсь позволить Сузанне украсть у нас то, чего мы, и Вы и я, заслуживаем. Я знаю, что Вы не понимаете, но я объясню позже”. Спустившись , она посмотрела вниз. “Это наше объявление?”

Он посмотрел на листок бумаги, о котором он забыл,что держал. “Да”.

Она протянула руку, пошевилив пальцами.

Он передал объявление над которым он и Хендли трудились.

Повернувшись, она держала листок так,что бы свет из окна падал на него.

“Ройс Генри Верайзи, десятый Герцог Волверстон, сын покойного Генри Верайзи, девятого Герцога Волверстон и покойной леди Кэтрин Дебрэйг, дочери четвёртого Графа Четершем, объявляет о своей помолвке на мисс Минерве Миранде Честертон, дочери покойного лейтенанта Майкла Честертона и покойной Марджори Долкейт”.

Она нахмурилась. “Много покойных, но …”

Выражение лица прояснилось , она возвратила объявление, встретилась с его взглядом. “Этого достаточно.”

“Так почему же, собственно, Вы больше чем просто” не расстроились”? Что это я не понимаю? ” Остановившись перед широким окном в спальне Ройса, с видом на покрытые ночью холмами, Минерва позволила себе расслабиться. Наконец.

Наконец они были одни; наконец она могла сказать ему о своих собственных условиях, и то что она подразумевала.

По его указу они ужинали приватно в его гостиной; она вошла в спальню, чтобы позволить Джефферсу убрать стол и привести комнату в порядок. Ройс следовал за ней; закрыв дверь под стук столовых приборов и тарелок, он прошёл через комнату, чтобы остановить сразу за ней.

- Она тяжко вздохнула. “Я знаю, вы думали о том, когда мы покинули объятия друг от друга, чтобы избавить меня от испытаний перед несомненно жадно-любопытной компании внизу, я согласился не потому, что я чувствовала себя хрупкой или расстроеной, а потому что Ваш нрав настолько взрывной, что у меня не было веры вообще, что Ваши сестры или одина из их подруг не скажут что-то, что заставить Вас наброситься на них - и это не помогло бы нашему делу”.

Она развернулась к нему лицом. “Наше дело. С этого утра, это было наше дело.”

Она склонила голову набок, рассматривала его. Когда он присоединился к ней в гостиной, его ярость была ощутима, прозвучала в словах,которые он процидил сквозь зубы: ЭТО НЕ ДОЛЖНО БЫЛО БЫТЬ ТАК.

“Я понимаю, почему Вы были в такой ярости. Будучи пойманым в ловушку, вынужденный брак не должен иметь значения для вас, но он имеет. Потому что вы знали, что это имело значение для меня. Вы были в ярости из-за моего имени-вашего тоже, но не напрямую. “

Инцидент дал ему то, что он хотел и над чем старался, чтобы получить её согласие на их свадьбу. Но вместо того, чтобы радоваться, он, аристократ, который крайне редко извинялся, смиренно принёс извинения за то, в чём не было его вины.

Потому что это было то, чего она не хотела, и так как он чувствовал себя защитником, ему казалось, что он должен был предотвратить это, но не смог.

Весь день, она смотрела,как он проявлял свою любовь в действии. С того момента на зубчатых стенах она наблюдала, как любовь изменила человека, привыкшего командовать всем в своей жизни раненный, потенциально злой зверь.

В то время как некоторая женская часть её радовалась такой сильной защите и поддержке, она должна была утихомирить его нрав, а не поощрять его.

Она ждала, пока он остынет, чтобы иметь больше шансов на то,что бы он поверил в истинность того, что она собиралась сказать. Она посмотрела в его глаза, как всегда слишком непроницаемые, чтобы прочитать в них что-то.

“Я планировала сказать это сейчас - этим вечером, как только мы останемся одни”. Она поглядела вокруг. “Здесь в Вашей комнате”. Она возвратила свой пристальный взгляд к его лицу. “В Ваших герцогских апартаментах”.

Шагнув вперёд, она встретились с его глазами, положила одну руку к сердцу. “Я собиралась сказать Вам, что сегодня утром, я решила принять Ваше предложение-когда вы сделаете его снова. То, что Вы можете смело делать предложение , зная, что я приму его”.

Наступила долгая пауза. Он оставался по-прежнему неподвижным. “Этим утром?”

Надежда боролась со скептицизмом, но надежда победила. Она улыбнулась. “Вы можете спросить Летицию, Кларис или Пенни для подтверждения - они знали. Вот почему я не расстроена, не расстеряна, и не несчастна. Ни одно из этого-я злюсь, да, но не из-за этого…” она широко улыбнулась, пусть он увидит глубину её понимания, полную уверенность и радость, что была в её сердце. “Я взволнована, восхищена, покорена. Независимо от действий Сузанны, независимо от их исхода, в реальности, между нами ничего не изменилось.”

Его руки скользнули на её талию. Она подняла свои руки, обхватила его лицо, взглянул в его бездонные глаза. “Единственное, что мы, возможно, потеряли именно этот момент, но я не выжила из ума, чтобы позволить этому уйти, позволить чтобы это забрали у нас. С этого утра, для меня, это были мы - наше дело - и с этого момента теперь, когда Вы знаете, будет только одно дело для нас обоих - наше. Это правое дело для нас обоих, чтобы отдать свои жизни-мы оба знаем это. С этого момента, мы посвятим себя ему, будем работать на него, при необходимости за него бороться-это наша совместная жизнь.”