Он признал, что хорошо, предназначенные слова с коротким кивком, оставил почтовых лошадей к уходу Милборна, то вспомнил и остановился, чтобы сказать ему, что племянник Генри Milbourne был бы прибывать в ближайшее время собственную пару свисток Ройса. Он хотел спросить, кто еще из давней персонала были все еще там, но еще не сделал; Milbourne смотрел слишком понимание, оставив его чувство … подвергается. Он не любил чувствовать. Шинель закрученного о своих загрузились телят, он направился к западным лестнице. Снятие свои водительские перчатки, он засунул их в карман, затем взял мелкие шаги три за один раз. Он провел последние сорок восемь часов один, только что прибыл, а теперь должны были быть одни, поглощать и в некотором роде подчинить неожиданно сильные чувства возвращаются, как это было перемешивают.

Ему нужно было это более твердо успокоить его беспокойный нрав и поводок. На первом этаже галереи впереди. Он взял последние лестнице в спешке, вошел в галерею, развернулся влево в направлении западной башни-и столкнулся с женщиной. Он услышал ее вздох. Почувствовал ее телом и поймал ее положив руки на плечи и поддержал ее. Провел ее. Даже прежде, чем он заглянул ей в лицо, он не хотел ее отпускать. Его взгляд остановился на ее глазах, широких , коричневых с золотым оттенком, обрамленными пышними коричневыми ресницами. Ее длинные волосы были блестящие, шолковистые, цвета золотой пшеницы, заколоты высоко на голове. Ее кожа была сливочной совершенной, ее нос прямой патрицианский, ее лицо в форме сердца, ее подбородок аккуратно округленый,его взгляд остановился на губах. Розовых,как лепесток , приоткрытых в шоке удивления, нижня заманчиво пухлая , стремление попробывать их на вкус их было почти подавляющим. Она застала его врасплох; он не имел ни малейшего понятия, что она была там, скользя вдоль стены заглушая свои шаги. Он явно потряс ее; ее широко раскрытые глаза и полуоткрытый рот сказали, что она не слышала, как он шел на лестнице, либо он, вероятно, двигался бесшумно, как он обычно это делал. Она отшатнулась; отдаляя его твёрдое тело от своего,гораздо мягкого. Он знал, что оно мягкое, чувствовал ее зрелые формы,что опалило его чувства в этот миг мимолетного контакта. На рациональном уровне он задавался вопросом, как дама ее типа стала блуждать по этим залам, а на более примитивной плоскости он боролся с желанием поднять,нести ее в свою комнату, и облегчить внезапное, шокирующую интенсивную боль в паху и отвлечь свой нрав в единственно возможным способом, о котором он даже не мечтал. Это более примитивным сторона его видели в нем правильно, что это женщина-кто она должна ходить только там, в только то время, и был просто правильным женский оказывать ему, что особая служба.

Гнев, даже ярость, может трансформироваться в похоть; он не был знаком с такой заменой, но это ударило с такой силой. Никогда раньше не угрожал такой результат его контролю. Желание,что он чувствовал к ней в тот момент было настолько сильным, что это шокировало даже его.

Достаточно иметь его хлопая желание вниз, сжимая зубы, затягивая хватку, и телесные посылы в ее сторону. Он должен был заставить свои руки, чтобы освободить ее. “Приношу свои извинения.” Его голос был близок к рычанию. С коротким кивком в ее сторону, не глядя в глаза, он зашагал дальше, быстро увеличивая расстояние между ними. За спиной он услышал втянутый вдох, слышал шелест юбок, когда она обернулась и посмотрела в след ему.

Ройс! Далзил-как, вы себя называете -остановитесь! ” Он продолжал идти.

-“Черт побери, я не собираюсь идти за вами!”

Он остановился. Голава поднялась, он составил в уме список тех, кто осмелится обратиться к нему такими словами, в таком тоне. Список не заставил себя долго ждать. Медленно, он вполоборота развернулся и посмотрел на леди, которая явно не знала, в какой опасности она стояла. Бегать за ним? Она должна была бежать от него в противоположном направлении. Но …

Долгое воспоминание наконец связалось с настоящим. Эти богатые осенние глаза были ключом. Он нахмурился.

—”Минерва?”

Эти сказочные глаза больше не были широко открыты, а сузились от раздражения; ее пышные губы сжались в твердой линии.

“Действительно”. Поколебавшись, она, сжала руки перед собой, подняла подбородок. “Я понимаю, Вы не знали об этом, но я здесь.”

Вопреки ожиданиям Минервы, информация не произвела никаких смягчений в каменном лице в отношении нее. Нет ослабления жесткой линии его губ, не блеска признания в его темных глазах-но предположение, что он понял, что она не была тем кто-то ему может помочь , хотя, в конце концов, он вспомнил ее: Минерва Миранда Честертон, сирота-дочь подруги детства его матери. Впоследствии стала личным секретарем его матери, компаньонкой, и доверенным лицом, совсем недавно то же самое с его отцом, хотя это было то, что он, скорее всего, не знал. Из них двоих, она знала точно, кем она была, где она была, и то, что она должна была сделать. Он, напротив, был неопределенным, в первом, еще более не уверены во втором , и почти наверняка не имел понятия о третьем. Зато, однако, она была подготовлена ​​для этого. То, что она не предвидела, было огромной проблемой, что в настоящее время сталкнулась с ней. Все шесть с лишним футов его , больше и гораздо более мощный в жизни, чем даже ее причудливые фантазии рисовали его. Его стильная шинель висела с плеч, которые были шире и тяжелее, чем она помнила, но она в последний раз видела его, когда ему было двадцать два. Он был немного выше, также, и была твердость в нем, которые не были прежде, строгость на лице, его точеные черты лица, твёрдое тело , что чуть было не столкнуло ее . Его лицо уже не было таким,каким она его помнила, исчез любой намек на цивилизованность. Широкий лоб над черными бровями, что немного дьявольски наклонные, прямой нос, тонкие губы могут очаровать любую женщину, и хорошо посаженные глаза такого глубокого темно-коричневого цвета , были непроницаемы. Длинные черные ресницы, которые бахромой обромляли глаза были предметом зависти. Его волосы были соболиного цвета, густые, модно подстрижение ,спадали волнами на его шею. Его одежда тоже была модно-элегантной, сдержанной,и дорогой. Несмотря на трудное путешествие, в течение двух дней, его галстук был тонким произведением искусства, и под пылью, его лоссыны блестели. Несмотря на это, никакое количество моды не смогли прикрыть его врожденной мужественности, опасную ауру ,котооую глаза любой женщины могли обнаружить. Прошедшие годы отточили и отполировали его, показывая каким хищныйм мужчиной он стал. Во всяком случае, казалась,что реальность усиливается.

Он продолжал стоять на двадцать футов в сторону, хмурясь, он изучал ее, не делая никаких попыток приблизиться, давая ей больше времени, чтобы уити. Она думала, что переросла свое увлечение к ниму. Шестнадцати лет разлуки, безусловно, хватило бы,что бы чувства остыли. Очевидно, нет. Ее миссия, пока она рассматривала его, только что стала неизмеримо сложнее. Если он узнает о ее влечении,что простительно девушке тринадцати лет, но ужасно неловко для дамы двадцати девяти ,он безжалостно сможет использовать это знания, чтобы остановить ее от давления на него ,заставляя делать того,чтего он не хотел делать. В тот момент, единстаенный положительным аспектом в ситуации было то, что она была в состоянии замаскировать свою реакцию на него. Отныне она должна будет по-прежнему скрывать, эту реакция на него. Просто … Одно дело.

Верайзи как порода была сложной, но она была окружена ими в возрасте от шести лет, и научились ими управлять. Всеми, кроме этого Верайзи … о, это плохо.

К сожалению, не одино, а два обещания на смертном одре связали ее путь с его.

Она откашлялась, стараясь, очистить голову от замешательства, и что бы отвлечься от чувства.

“Я не ожидала Вас так рано, но я рада, что Вы вернулись.” С высоко поднятой головой, с прямым взглядом она шла вперёд.

—”Есть огромное количество решений, которые надо принять-” Он повернулся к ней.