Вечер. Новая буря, и тут ему повезло, не успела разыграться в свою полную мрачную силу и, отравленный песком, но не сломленный Зиндрик увидел знакомое овощное поле. Из рыхлого мягкого песка наружу торчал короткий оранжевый кончик докку, и пытался аккумулировать из вечернего воздуха немного влаги. Зиндрик заметил его ещё издали. Одинокий и полностью погружённый в песок докку напоминал его самого. Вот он точно также тянется к воде, жадно хватает молекулы из инертного и сухого воздуха пустыни, чтобы передать их дальше к корневищу. Зимбр дошёл до докку, и упал перед ним на колени. Истощёнными руками он опёрся в песок, а сам наклонился и впился зубами в овощ, а затем вырвал его из земли и принялся жевать. Почти сухой дикий корень делился с ним несколькими каплями воды. Зиндрик жадно проглотил эти несколько капель, но силы, заключённой в них, хватило на то, чтобы пересечь поле и спрятаться в ближайшем подвале.

Пережив свою самую голодную и беспокойную ночь, Зиндрик проснулся внутри импровизированного солнцеубежища от какого-то шуршания. От сухости приклеился язык, перестала вырабатываться слюна, и обострился слух. В тёмном подвале он уловил лёгкое шуршание и достал фонарик. Слабая вспышка синего цвета и фонарик, подарив зимбру мгновение света, навсегда умер, разрядившись. Это мгновение дало Зиндрику очень много. Он успел рассмотреть в маленьком подвале две важные вещи: бегающего вдоль стен хвостонога, и дыру через которую он сюда проник. Сначала голой пяткой, а затем и рюкзаком Зиндрик забил дыру в стене, а сам принялся ловить хвостонога. Ящер бегал быстро – это была молодая особь, но, наконец, голодному зимбру удалось прижать его коленом и отсечь голову. Холодная густая кровь хвостонога пачкала губы, брызгала на лицо и затекала в рукава инструментального жилета. От ящерицы дурно пахло сырой землёй, грибами, червяками и ещё неизвестно чем, и всё-таки она утолила, таким образом, самый первичный приступ голода.

Зиндрик открыл крышку подвала и запустил внутрь горячего утреннего воздуха. Ловля бойкого хвостонога также отняла силы, и теперь они медленно восстанавливались, переливаясь из холодной и медленной крови животного в горячую и быструю кровь оставшегося в живых зимбра. Теперь можно возвращаться в город к колодцу, и опять, опираясь, беспалой рукой на хребет ашкронга, спускаться в коллектор. Становилось понятно, что на ржавой воде и редких хвостоногах с малопитательными докку он долго не проживёт. Тем более что докку попадалось всё меньше, хотя он уже почти полностью перекопал это небольшое поле. Оставались грибы, которые ещё нужно найти и червяки. Кроме того, начинался сезон бурь, а это означало, что предпринимать вторую попытку перехода к станции подскока было преждевременно и опасно. Необходимо выжидать завершения сезона бурь, а это означало остаться в городе ТА ещё на десяток мегамигов. От тоски Зиндрик подобрался ближе к свету, и начал листать блокнот, в который заносил самое главное, что с ним происходило за последнее время. В той древней металлической книге, которая осталась в астробиблиотеке, говорилось, что он «рождён Пустыней для жизни в ней». Это наводило на размышления, и он делился ими с ТА.

Вдруг поднялся небольшой ветерок. Снаружи явно что-то начинало происходить, послышалось завывание ветра. Через люк в солнцеубежище прямо на страницы блокнота начали сыпаться песчинки. «Опять буря?» – подумалось Зиндрику, и он закрыл люк. Сидеть днём в темноте, пережидая бурю, когда сравнительно недалеко отсюда в городе есть большое обжитое солнцеубежище с колодцем неподалёку, казалось весьма тоскливым. Шум снаружи быстро приближался и усиливался. Ветер подул ещё сильнее и сквозь его свист Зиндрику почудился звук работающих винтов. Вне себя от волнения зимбр поднялся и откинул крышку люка.

Корабль!

Действительно на овощное поле приземлялся грузовой корабль. Истощённый зимбр смотрел на него во все глаза. Шум и ветер, создаваемые мощными двигателями корабля, буквально сметали с поля всякий мусор и разбрасывали песок. Наконец, современное грузовое судно приземлилось на выдвижные опоры и застыло, занимая собой всё поле. На корабле стоял стандартный знак Зимму – многолучевая звезда. Зиндрик понял, что ТА внял его молитве и послал избавление. Когда из брюха грузового корабля выскочила пластина трапа, Зиндрик уже вылез из подвала и теперь, весь оборванный и исцарапанный шёл навстречу своему спасению.

Открылся люк верхней палубы и по трапу вниз сошли два пилота. Оба они были подтянуты, молоды и сильны. Когда они заметили Зиндрика, один из них выхватил оружие и направил его на исследователя.

– Ты кто, зимбр? Не подходи, отвечай!

Зиндрик действительно выглядел странно и даже дико. Он стоял весь в крови хвостонога, на плече лежала его тушка, а беспалая рука висела на перевязи. Тяжёлые ботинки молодой зимбр выбросил ещё в пустыне.

– Зиндрик. Академия Поиска. Секция артефактов, – устало, но отчётливо ответил он и упал на землю.

Тяжёлый, загруженный красной рудой, грузовой корабль поднялся вертикально вверх. Повисев немного в сухом воздухе над предместьем города ТА, он выпустил горизонтальные сопла и за считанные мгновения облетел город вокруг. Сверху он казался утопленным среди огромных дюн, и лишь внешняя стена образовывала собой правильный квадрат да снизу грозили небу несколько башен. Корабль, сделав над городом круг, набрал скорость и полетел в сторону транспортного коридора Зимму-Остров. Зиндрик, держа на коленях два термоса, смотрел через боковой иллюминатор на море песка. Один термос уже был ему знаком. Мятый и потёртый он хранил в себе записи Ирта Зимри и свои собственные, а во втором термосе, который ему подарили пилоты, булькала вода. Холодная вода с лёгким фруктовым вкусом. Солнце держало свой обычный курс, и грузовой корабль, ежемоментно корректируя свой полёт, скользил по его внутреннему радиусу.

С улыбкой Зиндрик в который раз слушал рассказ молодого пилота о том, как грузовой борт отклонился с транспортного коридора выбросить шлам красной руды и с воздуха обнаружил солнечный блик. Заведомо зная, что никакой случайный предмет в пустыне не может отразить солнечный луч, он снизился и тут увидел первую огненную букву. Пилот взволнованно говорил Зиндрику, что сначала подумал о его сумасшествии, так как без воды здесь выжить вообще нельзя и негде спрятаться утром. Но Зиндрик лишь устало улыбался и крутил в правой руке хронометр Имбрга, несколько зенитов назад бережно уложенный на маленький глиняный столбик на окраине города.

Лучи тропического Огнесолнца пронизывали зелёный хаос Дождевого Леса. Рассеиваемые кроной высоких деревьев, они, отражаясь в каплях росы, висевшей на ветвях и листьях, проникали на нижние уровни леса и тонули в густой траве. Среди плавающих в лужах ярких листьев рождались новые насекомые. А на толстых стволах, обросших пушистым мхом, висели гибкие, наполненные соком лианы, с трудом удерживаемые коряжистыми ветвями. Всё казалось пропитано водой: стебли растений и кора деревьев, почва и мхи, воздух и дыхание живых существ. Кусты и трава, тесно сплетаясь между собой, почти полностью скрывали узкую лесную тропинку, идущую параллельно Чёрной Реке от Коарума к охотничьим угодьям. На тропе часто встречались грызуны, муравьи и змеи. Им очень нравилось чувствовать на своей чешуйчатой коже горячие прикосновения Огнесолнца – центрального божества болотных охотников, группа которых, медленно и осторожно двигалась в сторону кормёжки лумов. Девять охотников, чьи бронзовые фигуры покрывали узкие полоски животных шкур, были хорошо вооружены метательным колющим оружием. У всех на шее и на конечностях висели ожерелья из когтей и клыков дичи, обитающей в крае Больших Болот. Дополнительно они смазали свои тела тонким слоем болотной тины, смешанной пополам с грязью, для маскировки и скрытия сильного запаха, столь свойственного клану рептилоантров – потомственным охотникам на рептилов. После окончания весеннего половодья они, как и все живущие в Дождевом Лесу болотные антры, вышли на охоту и сейчас, держа наготове оружие, готовились в любое мгновенье обменять свою острую и сжатую энергию на кусок сырого мяса.