– Великие полководцы, – сказал я, – знали силы противника. В смысле, всегда сперва разузнавали, а потом думали. Пусть даже у противника сил было больше, но когда знаешь, кто где стоит, кто здесь уже трое суток, а кто прибыл только что после изнурительного марша… действовать можно. Однако мы напустим тумана и создадим ситуацию неопределенности. Пусть он не знает, какими силами мы располагаем.

Она покачала головой.

– Он знает.

– Ваше величество, – сказал я твердо, – позвольте этим щекотливым делом заниматься мне. Не в том смысле, что мне, а в том, что вам не стоит в него лезть. Простите, что объясняю так доступно.

Ее глаза вспыхнули гневом.

– Глерд…

– Ваше величество, – ответил я почтительно. – Короли должны быть выше. Положение обязывает!.. Вы же королева… Вы отдали прямые указания глерду Финнегану, а мне вы отдали приказания… непрямые, а так, общие. Чтобы я мог толковать их, как подскажет момент. А вам, чтобы оставаться чистой, лучше вообще о них не знать. Простите, что я вслух говорю то, что обычно понимается и так, но это я для ясности… Вдруг вы устали или дни у вас трудные. Я слышал, что у женщин они бывают хотя бы раз в месяц…

– Короли не устают, – отрезала она высокомерно, полностью проигнорировав неясный намек на какие-то трудные дни. – Но у меня могут быть более важные дела… потому в самом деле не изволю вникать в мелочи.

– Вот-вот, – сказал я с облегчением. – А я, как человек мелочный, займусь всей этой ерундишкой.

Она сказала резко:

– Но мне обо всем докладывайте. Я не выношу, когда принимаются какие-то решения за моей спиной.

– Я вам доложу, – заверил я, – докладу потом в общих чертах. Если чё. Дабы не утруждать. Ибо. Вы королева и должны королевить, а не!

Она сделала брезгливо движение кончиками пальцев.

– Возьмите письмо, глерд. И убирайтесь.

Посольство собиралось засветло во дворе под бдительным присмотром глерда Джуэла, главы дипломатической службы королевы, и благожелательным и заботливым глерда Мяффнера, глерд-канцлера.

Привели лучших коней из королевской конюшни, мы же представляем королевство и королеву, так что у нас все должно быть лучшее, как одежда, так и кони, а у коней сбруя. В самом деле уздечки украшены золотом и мелкими рубинами, седла и попоны расшиты золотыми нитями.

Глерд Финнеган явился в камзоле золотистого цвета, на груди две массивные золотые цепи с россыпью рубинов. Вообще одет несказанно пышно, на Эллиане плащ торжественного багрового оттенка с золотой вязью, золото даже на седле и стременах, а камзол черный, как ночь, с цепочкой жемчуга по вороту.

И даже Баффи разодет словно на свадьбе, хотя, как мне кажется, до столицы Уламрии еще далековато, одежда поистреплется и запылится, лучше бы ее везти в мешке позади седла, а уже на въезде в Иисор можно переодеться и принять гордые позы.

Мы с Фицроем, зная себе цену, одеты как нельзя проще, я едва уговорил Фицроя не надевать поверх камзола горнолыжный костюм, что сам меняет цвет, если не остановить его на базовом красном, вот бы изумились остальные члены посольства, а нам нужны лишние расспросы?

Финнеган покосился на мешок позади моего седла.

– У вас там не только еда, глерд?

– Это кувшин выпирает, – сообщил я. – С узким горлышком.

Он покачал головой.

– Молодежь… Когда вы научитесь перед путешествиями вино переливать в бурдюки?

– Моя вина, – сказал я сокрушенно.

Он махнул рукой и повернулся к своему коню, и сказал злорадным шепотом:

– Чуть не раскрыл твои колдовские штучки?

– Молчи, – сказал я тихо, – а то превращу в рыбу.

Он расширил глаза.

– Почему именно…

– Глерд Финнеган обожает рыбные блюда, – сообщил я.

– Молчу-молчу.

Так и выехали из ворот королевского двора: глерд Финнеган как глава, глерды Эллиан и Баффи, следом мы с Фицроем, а позади двое сопровождающих нас по личному распоряжению ее величества королевских гвардейцев. Ехать будем по главной дороге, так что воины не для охраны, а больше для престижа, а также подать, принести, сбегать…

Правда, гвардейцам велено сопровождать нас только до пограничной речушки Светлячки, а как только перейдем ее вброд, оба повернут коней и вернутся в Санпринг с сообщением королеве, что мы уже в Уламрии.

Так и выехали на рассвете, я даже не поскулил, уже привык к этому варварству, здесь подняться в такую рань почему-то вовсе не подвиг, а почти обыденность, даже знатные глерды могут вскочить среди ночи и еще с закрытыми глазами ухватить меч точно за рукоять.

Свежие кони идут бодро, за первый день пройдем рекордное расстояние, еды у нас в мешках достаточно, как и отборного зерна для коней, а дальше ночлег, еду можно покупать в городах и селах по дороге, даже менять коней, если понадобится.

Я еще перед отъездом заверил королеву, что мы с Фицроем проведем отряд самой прямой дорогой прямо к мосту, а там нас переправят на ту сторону либо на лодках, либо на плотах.

Фицрой поглядывал испытующе, я сказал тихо:

– Не против, если возглавим мы?

Он ухмыльнулся.

– Разве и так мы не возглавлятели?

– Как и обезглавлятели, – согласился я. – Мы специалисты широкого профиля.

Он сказал весело:

– У нас широкие запросы!

Я толкнул коня каблуками под бока одновременно с ним, и, обогнав троицу таких знатных глердов, что аж страшно, мы помчались впереди, что и есть правильно: это как раз мы совсем недавно разведали и проложили прямую дорогу к Ииссору.

Фицрой, похоже, в самом деле из знатных, не вижу за ним ни малейшего желания сблизиться с высокопоставленными глердами, словно уже осточертели, и вот он, как принц, тайком уходит в деревню, где общается без церемоний, выпендренов и тайного смысла в каждом слове и движении.

– Послом я еще не был, – сообщил он. – Кем только не, вспомнить страшно… а когда и смешно, но посольство, гм…

– Значит, – сказал я, – мы еще молоды.

– И красавцы, – уточнил он. – Как думаешь, нас сразу повесят, как только узнают, кто мы, или сперва помучают?

– Не знаю, – ответил я откровенно. – Во-первых, королева строго-настрого велела нашим молчать о том, кто спасал Рундельштотта. Во-вторых…

Он нахмурился.

– А разве мы не всех перебили?

– Вроде бы всех, – ответил я с неуверенностью, – а если кто и уцелел, то мы были слишком далеко, чтобы наши морды рассмотрели.

– И запомнили.

– Да, это вряд ли.

– Понятно, – сказал он, – значит, только лорд Нельтон, леди Ангаретта…

– А также лорд Квенард, – напомнил я, – его жена леди Нардина…

– Они могут и смолчать, – сказал он, – но там же масса народа, что нас видели!.. Думаю, в замок ворвались к утру?

– Раньше, – сказал я. – Я посоветовал самим разобрать завал и пропустить королевский отряд в замок. Чтоб его не привлекли. Он всего лишь выполнял священный обычай. Вернее, следовал ему.

Лицо Финнегана потемнело, брови сдвинулись, я помалкивал, наконец он пробормотал:

– Вообще-то маловероятно, что защитники далекого лесного замка вдруг окажутся в королевском дворце. Да еще и встретят там нас.

– Тоже так думаю, – подтвердил я.

– А я просто надеюсь, – признался он.

– Случается все, – согласился я. – Но как-то больше верю в обыденность, чем в редкие совпадения. Во всяком случае, послы вроде бы неприкосновенны?

– Да? – переспросил он. – Я думал, только парламентеры с белым флагом…

– Послы и есть парламентеры, – пояснил я. – В некотором роде. Послов нельзя убивать, тогда и та сторона будет отрезана от источников информации… Пусть брехливых, но все же из любой брехни можно извлекать зерно, если, конечно, говоришь не с женщиной, тех ни один дешифровщик не поймет.

Он посмотрел на меня с уважением.

– Столько странных слов знаешь… Не сразу и поймешь. Не заболел?

– Нет, – заверил я, – просто головой ударился, когда на королеву засмотрелся.

– Все беды от женщин, – согласился он.