Немного устав от долгого ночного бдения, я приготовился проститься с головой этого гиганта, возвышающейся над песками. Его самообладание, выражение властной безмятежности, излучаемый духовный покой повлияли на меня и привели в неуловимо отрешенное от мира состояние, для которого я едва смогу подобрать слова. Сфинкс, такой древний, что наблюдал детство мира, погрузившийся в нерушимое созерцание, видел цивилизации, достигшие расцвета, а затем медленно увядавшие, словно цветы, следил, как кричащие захватчики проходят и возвращаются назад, приходят и уходят, приходят и остаются. И все же он оставался прежним, таким спокойным, таким далеким от всех человеческих эмоций. В ночной тьме что-то от этого каменного безразличия к превратностям судьбы, кажется, проникло ко мне в кровь. Сфинкс освободил меня от всех волнений о будущем и всех сердечных тягот. Он превратил прошлое в кинофильм, который можно смотреть отстраненно и беспристрастно.

Под прозрачно-голубым небом я бросил последний взгляд на широкий лоб, глубоко посаженные глаза, округлые щеки, огромные выступы головного убора, сделанные, чтобы имитировать складки настоящего головного убора из льна с пересекающими его горизонтальными полосками – одна широкая между двумя более узкими. По-новому взглянул я на полосы розовой краски, еще заметные на его щеках. Они напоминали о Сфинксе, которого видели древние, том, что был облицован гладким известняком, а затем раскрашен в светло-красный цвет.

Если сила льва и разум человека смешались символически в этом лежащем теле, то в нем было еще что-то, не звериное и не человеческое, а что-то большее, что-то божественное! Хотя между нами не было сказано ни слова, все же результатом присутствия Сфинкса стало духовное исцеление. Хотя я не посмел ничего шепнуть в эти огромные уши, глухие к мирской суете, я знал, что он прекрасно понял меня. О да, в этом каменном творении, которое сохранилось до XX века как создание неведомого мира, было что-то сверхъестественное. Эти сомкнутые огромные губы хранят секреты атлантов. И если теперь день полностью открыл мне Сфинкса, он одновременно усилил его загадочность.

Я вытянул сведенные судорогой ноги и медленно встал, спеша сказать бесстрастному лику прощальное слово. В его устремленном на восток взгляде, всегда следящем за первыми лучами солнца, я снова прочел обнадеживающий знак нашего несомненного возрождения, столь же определенного и столь же неизбежного, как восход солнца.

«Ты принадлежишь Тому, Что Бессмертно, а не только времени, – прошептал Сфинкс, нарушив наконец свое молчание. – Ты вечен, и состоишь не только из исчезающей плоти. Душу в человеке убить невозможно, она не может умереть. Она ждет, завернутая в пелены, в твоем сердце, как жду я, засыпанный песками, в твоем мире. Познай себя, о смертный! Ибо в тебе, как во всех людях, есть То, что приходит и остается навеки и свидетельствует, что Бог ЕСТЬ!»

Сегодня фараоны – всего лишь призраки, бесплотные духи, живущие в Аменти, сокрытой стране. Однако пирамиды – огромные прочные памятники, ставшие продолжением скального плато, на котором были построены, – все еще с нами. Древний Египет продолжает привлекать внимание и удерживать интерес современного мира в основном благодаря тому, что он оставил нам эти громадные свидетельства своего существования, причем свидетельства более осязаемые и основательные, чем все, что оставили нам другие погибшие империи Востока.

Римский автор Плиний в одном из своих трудов написал, что три пирамиды заполонили землю своей славой. И теперь, спустя две тысячи лет после того, как он сделал это заявление, мы с уверенностью можем сказать, что время не умалило этой известности. Недавно я написал нескольким друзьям, которые живут в отдаленном уголке на юге Индийского полуострова почти отшельниками и едва ли когда-нибудь бывали дальше окрестных холмов. Сомневаюсь, чтобы эти люди когда-нибудь нарушали спокойствие мира, да и мир вряд ли нарушал их спокойствие. Я рассказал им о своих исследованиях Великой пирамиды. Не было необходимости объяснять, что это такое и где она находится, я знал, что им все известно. Пришедший ответ подтвердил, что мое предположение об этих простых индийцах было верным. Слава пирамид распространилась дальше, чем во времена Плиния. Они так известны, что мне интересно, сколько воротил туристического бизнеса жадно пожирали глазами их треугольные грани, сожалея, что эти огромные рекламные площади невозможно использовать! Возможно, не за горами тот день, когда некий предприимчивый производитель предложит египетскому правительству ежегодную сумму сто тысяч пиастров за исключительное право установить громадный рекламный щит на северной грани Великой пирамиды. И тогда у нас появится сомнительное удовольствие прочесть на ней красочный призыв на английском, французском и арабском языках умывать лица мылом, чья известность сегодня едва ли уступает славе самих пирамид!

Эти древние, бросающие вызов времени памятники пробуждают интерес у ученых и вызывают любопытство у дилетантов отчасти благодаря тому, что они появились из бездны столетий, а отчасти потому, что их огромные размеры поражают даже людей, привыкших к большим сооружениям. Когда мы впервые видим пирамиды, то будто оказываемся в странной далекой эпохе, чья древность находит выражение в своеобразии этих непривычных очертаний. Нас поражает мысль о том, как примитивные люди смогли воздвигнуть на пустынном плато эти чудовищные рукотворные горы, соперничающие с творениями самой Природы.

Когда завоеватели-греки впервые проникли в Египет и увидели эти невероятные строения, вздымающие острые вершины к небу пустыни, они молча смотрели на них затаив дыхание. Греческие мудрецы времен Александра, составляя список семи чудес света, поставили пирамиды на первое место. Сегодня из семи чудес остались только эти сооружения.

Однако, хотя древность и размер пирамид производят большое впечатление, своей славой они обязаны не только им. О первой и самой большой из пирамид мы знаем много, но существуют и малоизвестные факты, способные заставить нас удивляться не меньше чем греков.

Когда ученые, которых Наполеон взял с собой в Египетский поход, получили задание изучить эту страну, они сделали точкой отсчета долготы меридиан, проходивший через Великую пирамиду. Составив карту Нижнего Египта, они удивились тому, что этот меридиан делит район дельты, образованный устьем Нила и занимающий практически всю территорию Нижнего Египта, на две равные части. Еще больше они поразились, когда обнаружили, что если продолжить две диагонали, проведенные через основание Великой пирамиды, то между ними поместится область дельты. Их также глубоко потрясло открытие, что положение Великой пирамиды подходит в качестве центрального меридиана не только для Египта, но и для всего земного шара, поскольку она находится на линии, делящей карту мира пополам!

Такой удивительный вывод следует из ее расположения. Если через Великую пирамиду провести вертикальную линию, то площадь суши, лежащая к востоку от нее, будет равна площади суши, находящейся к западу. Таким образом, меридиан, проходящий через нее, представляет собой природный нулевой градус долготы для всего земного шара. Поэтому расположение Великой пирамиды на нашей планете уникально. И в совершенном соответствии с ним ее четыре наклонные грани обращены к четырем точкам на компасе.

Это необычное географическое положение памятника, возведенного человеческими руками, представляет собой или еще одно совпадение, не имеющее особого смысла, или же достижение, служащее определенной цели. Имея дело с такими умными людьми, как древние жители Египта, следует принять вторую точку зрения. То, что крупнейшее в мире каменное сооружение должны были воздвигнуть на центральной линии мира, поражает воображение! То, что наиболее выдающееся из всех строений, возведенное на нашей планете, должны были установить именно в таком месте, действительно заставляет задуматься!