– Вы слишком красивы, чтобы стоять в стороне, – возразил он, – к тому же я устал от вахини. Хочу наконец потанцевать с американкой.

Он схватил меня за руку и потащил на танцпол.

– Знаете, – сказала я, испугавшись напора, – мне не хочется танцевать.

– Ерунда, – с улыбкой отмахнулся он. В его дыхании чувствовался кисловатый запах пива. Он явно перебрал.

Он прижался ко мне щекой, я почувствовала подбородком короткую щетину.

– Ты хорошенькая, – сказал он, когда оркестр заиграл вновь. Только не медленная песня. Его горячие, влажные руки легли на мое платье, а объятья были удушливы, но я заставила себя терпеть – мне не хотелось устраивать сцен. Придется дождаться конца песни.

Но, к моему ужасу, когда закончилась музыка, к нам приблизился другой мужчина, вероятно, друг моего партнера. Заиграла быстрая мелодия, и я оказалась зажатой между ними. Они вращали меня, передавая друг другу. Я скакала туда-сюда, словно мяч на резинке. Я в отчаянии пыталась найти глазами Китти и увидела ее в объятьях Ланса. Она выглядела счастливой и веселой. Не устраивать сцен. Я почувствовала на груди чью-то руку. Чью? Я оцепенела, хотя ноги продолжали двигаться. Другая рука схватила меня за талию, на этот раз – увереннее. Все вокруг завертелось, а может, вертелась я. Меня окружили мужчины. Разгоряченные, потные от густого, влажного воздуха. Я хотела крикнуть, но не смогла. А потом началась драка, послышался глухой удар. Кто-то упал на землю. Музыка остановилась, вокруг моего первого партнера собралась толпа. У него из носа текла кровь. Он потерял сознание.

Я пробралась сквозь толпу и вышла с танцпола, смущенно опустив голову. Я чувствовала себя виноватой, хотя не сделала ничего плохого. Я не хотела, чтобы меня преследовали, и бросилась по тропинке обратно к женскому корпусу, ускорив шаг, когда проходила мимо мужских казарм. Я вот-вот готова была расплакаться, ветер свистел в пальмовых ветвях над головой. Одинокий, чуждый, странный звук. Я скучала по ореховому дереву. По Сиэтлу.

Испугавшись шороха в кустах, я инстинктивно повернула к лазарету. Слабо освещенная тропа и ночной остров казались невероятно опасными без Китти. Китти! Я переживала, что ее бросила. Но скорее всего с ней все будет в порядке: Ланс выглядел надежным парнем. Или я в этом себя убедила.

Внутри горел свет, и я думала, что увижу за столом сестру Гильдебрандт. Но там сидел парень, тот самый, которого я видела за обедом в столовой.

Он улыбнулся, и я испуганно улыбнулась в ответ.

– Привет, – поздоровался он, – не пугайся. Мне просто нужна повязка. Думал, что найду здесь, но вижу, вы все как следует припрятали.

Я бросила взгляд на его кровоточащую руку и кинулась к коробке с бинтами, скрученными накануне.

– Вот, – сказала я, – давай, помогу.

Мне не следовало стесняться. Ведь я медсестра. А он пациент. Вокруг темнота, а я наедине с мужчиной. Но не стоит смущаться.

– Что произошло? – спросила я, прикладывая к ране марлю с медицинским спиртом.

Он вздрогнул, но продолжал улыбаться:

– А ты что, не видела?

– Что?

– Я не мог смотреть, как Ренди Коннорс обращался с тобой на танцполе.

– Ренди Коннорс? Обращался со мной? Прошу прощения…

– Что? Да он тебя всю залапал.

Он сказал правду, и я от стыда опустила голову. Солдат взял меня за подбородок и приподнял мое лицо.

– Поэтому я ему врезал как следует.

Я улыбнулась.

– Ах, – выдохнула я, пытаясь держать себя в руках. Он заметил слезы в моих глазах? – Так это был ты. Я тебе очень благодарна.

– Не обижайся на парней, – ответил он. – Они месяцами не видели девушек вроде тебя, а кое-кто и подольше. Мы уже давно торчим на этом камне.

Я вспомнила слово, сказанное солдатом, – вахини. В его устах оно прозвучало грязно и грубо.

– А ты не знаешь, что такое вахини?

В его глазах мелькнул огонек:

– Знаю. Так называют женщин на таитянском.

Я кивнула:

– Эти мужчины могли не видеть женщин хоть целый век, не важно. Это не оправдывает их варварство.

– Не оправдывает. Поэтому я здесь сам по себе. Вокруг не так уж и много порядочных ребят. Тебе следует научиться вести себя иначе. Дома можешь прикидываться скромницей, рассчитывать на благородство и хорошие манеры. Здесь – нет. Тропики будят дикарей в каждом из нас. Остров ослабляет внутренние тормоза. Он меняет каждого. Вот увидишь.

– Ну, – пренебрежительно ответила я, накладывая на костяшки его пальцев повязку, как учила сестра Гильдебрандт, – я не верю, что человека может что-то изменить, если он сам этого не захочет. Ты когда-нибудь слышал о свободе воли?

– Конечно, – с веселым видом ответил мой собеседник, – я просто хотел сказать, в этом месте открываются наши скрытые стороны – то, что у нас внутри, наше истинное «я».

Я закрепила повязку алюминиевой скобкой и выдохнула.

– Не знаю, насколько хорошо, но я все сделала.

– Я Уэстри, – протянул он перевязанную ладонь. – Уэстри Грин.

– Анна Келлоуэй, – ответила я, осторожно пожав его руку.

– Еще увидимся.

Он направился к двери.

– Увидимся, – ответила я и вдруг заметила в его левой руке что-то красное. Когда за ним закрылась дверь, я потянулась к уху. Гибискус исчез.

– Во сколько ты вчера вернулась? – спросила я у Китти на следующее утро. Я рано проснулась и читала уже часа два, дожидаясь, пока она расшевелится.

Она посмотрела на часы и снова уронила голову на подушку.

– Поздно, – ответила она приглушенным голосом.

– Уже почти девять, – сообщила я, подумав, что нам очень повезло, что мы приехали на остров в пятницу, накануне выходного дня. – Я не позволю тебе проспать наш единственный выходной. Давай, одевайся!

Она зевнула и села на кровати.

– Неужели уже девять?

– Да, соня, – ответила я, направляясь к шкафу. Я хотела сходить сегодня на пляж, нужно надеть что-нибудь полегче.

Китти быстро вскочила.

– Надо поторопиться, – заявила она. – Ланс обещал свозить меня в город.

Я сразу расстроилась, и Китти это заметила.

– Поехали с нами, – предложила она. – Он пригласил и тебя.

– Быть третьей лишней? Ну, уж нет. Езжай одна.

Китти покачала головой, расстегнула ночную рубашку, и та упала на пол, обнажив две идеальные полусферы грудей.

– Поехали с нами, Стелла и Эллиот тоже едут. Ланс возьмет джип.

– Что? – изумилась я. – Как она его затащила?

– Не она. Ланс.

Я закрыла шторы, чтобы спрятать нагое тело Китти от жадных взглядов.

– А еще кто-нибудь поедет?

Я подумала о Уэстри.

– Думаю, нет, – ответила Китти, заглядывая в шкаф. – Погоди, у тебя кто-то есть на примете?

Она как будто меня поддразнивала. Я покачала головой:

– Просто я вспомнила о Мэри.

Китти не отрывалась от шкафа.

– Я ее вчера не видела, а ты?

– Я тоже, – ответила она, вытаскивая зеленовато-голубое платье с коротким рукавом. – Как тебе это?

– Красивое. – Наряды Китти волновали меня куда меньше, чем безопасность нашей новой знакомой. – Может, поговорить с сестрой Гильдебрандт и убедиться, что с Мэри все в порядке?

Китти пожала плечами, разглядывая пару желто-коричневых туфель на каблуке.

– Да или нет?

– Нет, надень голубые. Потом скажешь мне спасибо.

Она застегнула бюстгальтер и скользнула в белую шелковую комбинацию, а потом начала натягивать платье.

– Расскажи о Лансе, – осторожно попросила я, помогая ей с застежкой. – Он тебе нравится?

– Да, – ответила Китти, хотя в ее голосе мне послышалась нотка сомнения. – Он замечательный.

– Ты вчера танцевала с полковником? – поинтересовалась я, вытаскивая из шкафа простое коричневое платье.

Китти кивнула:

– Да, это было чудесно. Ланс был не слишком доволен, но не мог спорить со старшим по званию.

Я посмотрелась в зеркало на стене. От утренней жары мои щеки порозовели, а волосы казались тусклыми. Влажность победила. Я пожала плечами и закрепила их на затылке. Все равно надену шляпу.