Я взял его с противоречивыми чувствами, но в целом был рад. Она не выразила никакого волнения, дав его детективу, и вряд ли выразила бы его кому-нибудь другому, но для меня… Я не решился развить эту мысль дальше и принялся читать, ощущая на себе пристальные взгляды детектива.

«Дорогая моя дочь, я хочу, чтобы ты приняла это письмо в качестве инструкции – абсолютной и обязательной, не позволяющей ни малейших отклонений – в случае, если со мной произойдет нечто неожиданное для тебя и других. Если я буду внезапно и таинственно сражен – болезнью, несчастным случаем или нападением, ты должна точно следовать этим инструкциям. Если я не окажусь в моей спальне, когда ты поймешь, что это со мной случилось, меня следует перенести туда как можно быстрее. Даже в случае моей смерти мое тело должно быть помещено туда. С этого момента и до того, как я приду в сознание и смогу сам дать указания или же буду похоронен, меня нельзя оставлять одного – ни на один миг. С наступления ночи до рассвета не менее двух персон должны находиться в комнате. Желательно, чтобы время от времени в комнате появлялась квалифицированная сиделка и записывала любые постоянные или меняющиеся симптомы, показавшиеся ей необычными. Мои поверенные, Марвин и Джукс из Линкольн-Инн, 27б, получили подробные наставления на случай моей смерти, и мистер Марвин лично проследит за выполнением моих желаний. Я посоветовал бы тебе, дочь моя, поскольку у тебя нет родственника, к которому можно обратиться, найти себе друга, которому можно доверять, и пусть он либо находится в доме, где с ним мгновенно можно связаться, либо приходит еженощно для помощи по наблюдению. Этот друг может быть как мужчиной, так и женщиной, но в любом случае следует добавить еще одного наблюдателя или помощника противоположного пола. Пойми, в этом суть моего желания – наличие бодрствующих и помогающих моей цели мужского и женского интеллектов. Еще раз напоминаю, дорогая Маргарет, о необходимости вести наблюдения и на их основании делать выводы, какими бы странными они ни показались. Если я заболею или буду ранен, обстоятельства будут необычными, поэтому хочу предупредить тебя, чтобы ты была максимально осторожной.

Ни единого предмета в моей комнате – я говорю о диковинах – не должно быть убрано или передвинуто ни в коем случае. У меня особые причины и цели в размещении каждой вещицы, поэтому перестановка может нарушить мои планы.

Если тебе понадобятся деньги или совет по любому вопросу, мистер Марвин выполнит твои пожелания, на что у него есть мои исчерпывающие указания.

Я прочел письмо дважды, прежде чем высказаться, потому что боялся выдать себя. Выбор друга мог остановиться на мне. У меня уже были основания надеяться, поскольку она просила меня о помощи, едва пришла беда, но у любви свои сомнения, и я опасался. Мысли мои закружились с молниеносной быстротой, и через несколько секунд мой замысел обрел форму. Не следует предлагать себя на роль друга, необходимость в котором посоветовал дочери отец, хотя в ее взгляде был намек, который я не должен игнорировать. Впрочем, когда она нуждалась в помощи, разве не послала она за мной, почти незнакомым человеком, если не считать встречи на званом вечере и короткой дневной прогулки по реке?! Не унизит ли ее необходимость просить меня дважды? Унизить ее! Нет, в любом случае я ее от этого избавлю. Поэтому, возвращая ей письмо, я сказал:

– Знаю, что вы простите меня, мисс Трелони, если я осмеливаюсь на чересчур многое, но ваше разрешение на мою помощь в наблюдении заставит меня гордиться. Несмотря на грустный повод, я буду счастлив получить эту привилегию.

Несмотря на мучительную попытку девушки сохранить самообладание, краска скользнула по ее лицу и шее; казалось, и глаза ее налились румянцем. После того как краска схлынула с бледных щек, она тихо ответила:

– Я буду очень благодарна вам за помощь! – И почти сразу добавила: – Но вы не должны позволять мне проявлять при этом эгоистичность! Я знаю, что у вас много дел, и, невзирая на крайне высокую оценку вашей помощи, было бы нечестно распоряжаться вашим временем.

– Не беспокойтесь, – живо ответил я, – мое время принадлежит вам. Сегодня я таким образом построю свой день, что смогу прийти сюда и остаться до утра. Впоследствии, если потребуется, распоряжусь работой так, чтобы у меня было еще больше времени.

Маргарет казалась очень тронутой. Я заметил слезы в ее глазах, и она отвернулась. Заговорил детектив:

– Я рад, что вы здесь, мистер Росс. С разрешения мисс Трелони я тоже буду в доме, если позволит начальство в Скотланд-Ярде. Похоже, письмо меняет все аспекты дела, хотя тайна приобретает еще больший масштаб. Если можете подождать здесь час-другой, я отправлюсь в управление и затем к изготовителям сейфов. После этого я вернусь, и вы сможете уйти с легкой совестью, поскольку я буду здесь.

Когда он ушел, мы с мисс Трелони помолчали. Наконец она подняла глаза и на миг задержала их на мне; после этого я не поменялся бы местами и с королем. Некоторое время она занималась приготовлением постели для своего отца. Затем, попросив меня не сводить с него глаз, поспешила прочь из комнаты.

Через несколько минут она вернулась с миссис Грант, двумя служанками и парой мужчин, доставивших раму и комплект деталей для легкой железной кровати. Они принялись за ее сборку, а по завершении работы удалились, и она сказала мне:

– Хорошо, если все будет готово к возвращению доктора. Он наверняка захочет уложить отца в постель, а подходящая постель окажется для него полезней, чем диван. – Затем она придвинула стул поближе к отцу и уселась, наблюдая за ним.

Я обошел комнату, внимательно примечая все, что увидел. И верно – в комнате хватало вещиц, вызывающих любопытство у любого человека, даже при менее странных обстоятельствах. Вся комната, не считая обычных для хорошо меблированной спальни предметов, была заполнена восхитительными диковинами, большей частью египетскими. Поскольку комната была огромна, в ней возможно было разместить большое их количество, хотя бы и внушительных размеров.

Я все еще осматривал комнату, когда перед домом зашуршал гравий под колесами. Послышался звонок в дверь холла, и через минуту, постучав в дверь и услышав «Войдите!», появился доктор Винчестер в сопровождении молодой женщины в темном платье сиделки.

– Мне повезло! – объявил он входя. – Я быстро нашел ее, и она свободна. Мисс Трелони – это сиделка Кеннеди!

Меня поразило то, как обе молодые женщины посмотрели друг на друга. По-видимому, я настолько привык мысленно оценивать личности свидетелей и делать выводы, исходя из их поступков и манеры поведения, что эта привычка вошла в мою жизнь, выйдя за рамки судебных заседаний. В данный момент меня интересовало все, что интересовало мисс Трелони, и, поскольку гостья поразила ее, я также машинально оценил ее. Сравнивая их обеих, я каким-то образом больше узнал о мисс Трелони. И впрямь, обе женщины представляли собой хороший контраст. У хозяйки была прекрасная фигура, смуглая кожа и прямые черты лица. Глаза у нее были обворожительные: большие, широко открытые, черные и мягкие, как бархат, обладающие таинственной глубиной. Они напоминали черное зеркало, в которое заглядывал доктор Ди во время своих колдовских обрядов. На пикнике один старый джентльмен, известный путешественник по Востоку, сравнил эффект, получаемый от взгляда на них, с ночным излучением дальних ламп мечети через открытую дверь. Брови были типичными: тонко изогнутые и густо поросшие длинными густыми волосками, они казались прекрасным архитектурным дополнением к глубоким, прекрасным глазам. Волосы у нее тоже были черными, но тонкими, как шелк. Обычно черные волосы говорят о большой энергии и отображают стихию сильной натуры, но в данном случае об этом не могло быть и речи. Здесь чувствовались утонченность и изящное воспитание, и, хотя в ней не было намека на слабость, сила ее была скорее духовного, чем физического происхождения. Она была само совершенство и гармония. Осанка, фигура, волосы, глаза, полный рот, словно освещавший своими алыми губами и белыми зубами нижнюю часть лица, подобно тому, как глаза освещали верхнюю, длинные изящные пальцы и рука с необычайно гибкой кистью – все это создавало женщину, поражающую своей грацией, душевностью, красотой и очарованием.