Юра дважды кивнул утвердительно. Лысый вытер пот со лба и сказал совсем неожиданное:

– Фигурантом не хочешь попробовать? А то у меня парнишка сегодня не вышел, а я староват уже в одно лицо работать. Иногда отдых нужен. Ты ведь с собаками дело имел, правильно?

Юра потом несколько раз спрашивал Сергеича – так все звали лысого инструктора, известного на весь город, не Иван Сергеевич, а просто по отчеству – как тот понял и что спортсмен, и что с собаками дело имел, и что очень хотел попробовать быть фигурантом? Ведь хотел он этого больше всего, пока наблюдал, стоя под деревом, за работой Сергеича. «Чего там понимать? – усмехался тот. – У тебя на лице все написано. Собачника сразу видно».

Через пару месяцев Юра уволился из тренеров и стал заниматься тем, чем хотел всегда – дрессировкой. Сначала бегал в тяжеленном дрескостюме, понукаемый Сергеичем, потом и сам стал занятия проводить для новичков.

Сергеич его хвалил. Секретами делился. Про собак рассказывал часами, благо, нашел такого же увлеченного слушателя, как сам.

Через два года Сергеич умер в очереди в поликлинике. От сердца. Тогда, в начале девяностых, у многих сердце сдавало. Все его группы руководство передало Юре. Думали, временно, пока не найдут замену, а оказалось – навсегда.

Женился он поздно, уже после тридцати. Невеста была на десять лет моложе, к собакам относилась поначалу равнодушно, а после нескольких месяцев семейной жизни возненавидела. Развелись они, когда дочке было четыре месяца.

Последние шесть лет Юра жил один, с бывшей женой и дочкой почти не общался, к родителям заезжал не часто. С людьми сходился неохотно. Считался одним из лучших в городе дрессировщиков, на соревнованиях выступал и в качестве участника, и фигурантом.

Шестого октября во время очередных соревнований по «Русскому рингу» был убит выстрелом в голову.

Я смотрела на Димыча с недоумением и обидой. Рассказал, называется. Добавил подробностей. Преступление, казавшееся дерзким и неординарным, в основном благодаря нестандартности занятий убитого, в Захаровском пересказе стало серым и скучным. Как отчет об основных экономических показателях. Мой начальник Валера, когда планерки проводит, и то поживей рассказывает. Я ждала каких-нибудь интересных фактов из жизни человека неизвестной мне профессии. Да что мне! Уверена, большинство простых людей ровным счетом ничего не знают про кинологов-дрессировщиков. Поэтому хочется думать, что все у этих героических людей не так, как у нас, простых смертных. По-другому как-то.

А Димыч пробубнил совершенно заурядную биографию. Такого и убивать не за что.

– Так за что его убили-то?

Димка развел руками и ухмыльнулся.

– Как только мы поймем, за что его убили, убийство можно считать раскрытым. Я тебе сто раз говорил, что главное – мотив. Ищи, кому выгодно.

– И кому выгодно убийство этого Юры?

Он опять развел руками. Потом посмотрел на мою унылую физиономию и сжалился.

– Не переживай! Не бывает, чтобы убили просто так. Просто так только по пьянке друг дружке головы табуретками проламывают. А это, как ты понимаешь, совсем не наш случай. Значит, было, за что убить гражданина Кузнецова. Просто мы пока этой причины не видим. Пока все обычно, ничего особенного. Хотя нет, вру! Есть и в этом деле очень необычная подробность…

Димыч замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом. Потом откинулся на стуле и торжественно произнес:

– Застрелили гражданина Кузнецова не как лоха какого-нибудь, не из банального «Макарова». Застрелили его из малокалиберного оружия. Калибр пять целых шесть десятых. А это что значит? Это значит, что был это либо редкий пистолет импортного производства, либо, учитывая высокую точность стрельбы, пистолет спортивный. Вот так! Налей мне еще кофе.

Заметка эта попалась мне на глаза сразу. Как будто кто-то специально подсовывал: «Вот же оно, вот! Читай, вспоминай, делай выводы!». Только вчера Светлана рассказала мне о подготовленных Юрой собаках-убийцах, сегодня утром Димыч задумчиво сказал, что надо бы посмотреть сводки происшествий за последние пару недель – и вот, пожалуйста! Первая же информация, на которую я наткнулась, открыв в интернете новостной портал, не оставляла никаких сомнений в том, что все предыдущие разговоры были неспроста.

«Собака-убийца загрызла старушку и ребенка» сообщали всем желающим добросовестные интернет-журналисты. Рядом для наглядности красовалась фотография окровавленной собачьей пасти.

Заранее ежась от страха, я щелкнула по ссылке.

Продолжаются нападения собак бойцовых пород на людей. На этот раз жертвами собаки-монстра стали четырехлетний мальчик и пожилая женщина. Бабушка с внуком гуляли в сквере Революции, когда на них напал огромный кобель бойцовой породы. Собака набросилась на ребенка и успела несколько раз укусить его за лицо и руки, пока за него не вступилась бабушка. Женщина закрывала ребенка своим телом, поэтому пострадала больше. В настоящее время оба пострадавших находятся в больнице с многочисленными ранами. Очевидцы этой трагедии утверждают, что собака, на которой не было намордника, напала на людей совершенно без причины.

Я посмотрела на дату – новость появилась в сети первого октября. Значит, события, в ней описанные произошли в конце сентября. Примерно за неделю до убийства Юрия Кузнецова.

Димыч к телефону подошел не сразу. Сначала я долго слушала гудки. Даже подумала, что он забыл сотовый где-нибудь в кабинете, а сам уехал. Хотя, на него это совсем не похоже. Не успела я это подумать и начать беспокоиться, как длинные гудки в трубке сменились недовольным Захаровским баритоном:

– Ну чего тебе еще?

– Я нашла тебе убийцу, – начала я сразу с главного. – Пока, правда, только собаку-убийцу, но думаю, и человек-убийца там где-то недалеко. Потому что, мотив там есть. И как раз в конце сентября.

– Куда?! Другим боком заносите, – заорал вдруг Димыч. – Так не пройдет. Давай назад. Так что ты там говорила про человека-убийцу и мотив в конце сентября?

Я зачитала ему заметку. Пару раз он прерывал меня криками, обращенными к кому-то, кто заносил что-то там не тем боком. Потом обратил и на меня внимание.

– Ты бы поменьше новостей в интернете читала, вот что я тебе скажу. Они тебе и про рыбу с человеческими ногами напишут, не поморщатся. Ладно, не сопи, проверю я по сводке эту твою загрызенную старушку. Когда, говоришь, это было?

Он позвонил часа через два.

– Ты сейчас на работе? Можешь выскочить на часок?

– Зачем?

– Дело есть. Давай, я тебя внизу жду.

Я неслась вниз, не дожидаясь лифта, на ходу попадая в рукава куртки. В кои-то веки у Димыча ко мне дело. Воображение рисовало картины одна другой привлекательней. И выслеживание преступников, и погони с перестрелками, и сидение в засаде. Нет, пожалуй, в засаде сидеть мне не нравится, от засады надо будет решительно отказаться.

Димыч топтался на крыльце нашего офисного центра и курил, задумчиво разглядывая припаркованную рядом машину.

– Ну, зачем звал? – я встала перед ним, как Сивка-Бурка, готовая ко всему.

– Да так, соскучился. Пошли кофе попьем где-нибудь.

– Дурак ты! – сказала я в сердцах. – Я думала, ты про загрызенную старушку что-то узнал, а ты…

– Какая ты кровожадная! – Димыч оторвался от чужой легковушки и начал внимательно разглядывать меня. – Ведь ты же женщина. Ты должна быть мягкой, пугливой, при виде крови в обморок падать. И интересоваться чем-то красивым. Мной, например. А ты собаками-убийцами интересуешься.

Он махнул рукой и поднял глаза к осеннему небу. Небо казалось совсем прозрачным и невесомым. А Димыч – грустным и во мне разочарованным. По опыту я знала, что эта клоунада не будет долгой, поэтому терпеливо ждала, переминаясь рядом.

– Ну ладно, раз тебе так хочется про загрызенную старушку, пойдем прогуляемся немного. Тут недалеко. Я тебе по дороге все расскажу.