- Пожалуйста, Завоеватель. Времени почти не осталось.

Перед глазами плавали темные круги, воин обшаривала взглядом лица людей в каюте, не останавливаясь на каком-то конкретном. Неохотно, она кивнула целителю и прислонилась к стене.

- Это может...

- Просто сделай это, – прорычала она.

Старик потянул. Фонтанчик крови раскрасил его лицо. Завоеватель почти рассмеялась, но его рука сжимала шею так сильно, что ей приходилось бороться за каждый вздох. Она позволила себе закрыть глаза, скрывая невидящий взгляд и головокружение, которое угрожало свалить ее.

Рука сжала ее ладонь, маленькая, мозолистая, ледяная. Она сжала в ответ – якорь во тьме.

- Она останется со мной, – объявила Завоеватель всем, кто мог слышать. Затем она потеряла сознание.

Часть III

Orae Corinthiae

Коринфский берег

16 Pompa

Процессия

Громкий стук разбудил Леопарда, заставив ее сердце биться как сумасшедшее. Глаза метнулись по слабо освещенной каюте, пытаясь определить источник звука. За дверями слышались крики, какие-то перемещения, активная деятельность. Мускулы Леопарда напряглись, приготовившись действовать.

Время шло. Никакой опасности со стороны двери. Волнение прошло, и усталость вновь просочилась в ее кости, маня ее вниз, к теплу кровати.

Теплу другого тела. Она напряглась, глядя на расслабленное лицо, спутанные темные волосы, пытаясь вспомнить, как и когда она оказалась в постели Завоевателя. Но большая часть вчерашнего вечера была как в тумане. Она помнила скорее яркие картинки из случившегося, чем последовательность событий. Палуба, мчащаяся ей навстречу. Свет и столпотворение в крошечной каюте. Завоеватель, ее закрытые глаза, белая как молоко кожа и залитая темно-красной кровью грудь. Толпа солдат держалась так тихо, что, казалось, все затаили дыхание, зная, что легендарная Королева Воинов может не пережить эту ночь. Длинные пальцы подрагивали от каждого быстрого стежка. Подойти и опуститься на колени рядом с ней, скрывая замороженными руками ее слабость. Ее слова, «она останется со мной», прежде чем воин сползла по стене. Море напряженных лиц, не отрывающих взглядов от Разрушителя Наций, которые могут быть ее сторонниками, поклонниками, критиками или врагами.

Один этот факт подарил ей достаточно силы духа, чтобы не заснуть, бросая подозрительные взгляды на любого – даже ее офицеров – которые приближались, пока целитель работал. К счастью, никто не попытался напасть ни на одного из них. Вероятно, она мало что могла бы сделать для защиты Завоевателя в таком ослабленном состоянии, но никто не сказал бы, что она блефовала. Как только целитель перешел к лечению молодого слуги, гладиатор резко опустилась, положив голову рядом с ногой воина, уступая интенсивной дрожи. Кто-то обернул одеяло вокруг ее плеч, сунул ей в руку чашу с бульоном, позволяя самой позаботиться о себе. Сон сморил ее. Леопард боялась, что не сможет вовремя проснуться, но каждый раз, когда кто-то подходил ближе, она приходила в себя и с оскаленными зубами вставала между ним и находящейся без сознания женщиной.

Капитан Маркус выгнал зевак вон. Целитель закончил перевязывать грудь Никлоса и устроил его отдыхать под столом. Окровавленные простыни сменили на свежие; они осторожно раздели Завоевателя и уложили ее в постель. Капитан внимательно оглядел раба с головы до ног, прежде чем неохотно выйти и закрыть дверь за собой.

Леопард вздохнула, осторожно легла на край постели в ногах своей хозяйки, прислонилась спиной к стене и неудержимо задрожала. Одеяло было бесполезным, казалось, что в трюме больше тепла, чем у нее внутри. Холод пустил корни у нее в костях; гладиатор не была уверенна, сможет ли еще когда-нибудь снова почувствовать тепло.

Это было последнее, что она помнила до сих пор. Она и ее шерстяное одеяло прикрывали Завоевателя как щит, ее рука и плечо, бедро и нога были вытянуты поперек спящего тела, ее щека опиралась на широкое плечо. Только тончайшая шелковая простынь отделяла кожу от кожи. Она лежала очень тихо, отчаянно вспоминая. Целитель раздел и переместил ее во сне? Было крайне неприятно думать, что она могла дойти до такого состояния, чтобы не помнить этого. Или она передвинулась самостоятельно, найдя во сне тепло, которого не могла обнаружить, пока бодрствовала? Жар, излучаемый воином, был подобен солнечному свету, и гладиатор снова чувствовала себя почти нормально. То есть измотанной, израненной с ног до головы и голодной, как зверь на Играх. Тот факт, что она привыкла к подобному состоянию, не убеждал ее в том, что под властью Завоевателя жизнь будет такой же.

Ей нужно отдвинуться. Завоеватель не потерпела бы незваного раба в своей кровати, лежащего к ней так близко, касающегося ее так бесцеремонно. И ее офицеры, вероятно, тоже не были бы довольны. С другой стороны, если целитель переместил ее сюда, она должна остаться.

С женщиной, которая приказала распять ее на мачте.

Леопард заставила себя расслабиться, и снова опустилась вниз, руки дрожали, голова была будто ватная. Она сделала бы глупость, не оставшись здесь спать, позволяя своему телу отдыхать. Пусть Завоеватель накажет ее позже, если она сделала то, что не должна была делать. Ее тело нуждается в воде, пище и отдыхе в любом порядке, в каком она сможет это получить.

И хотя ее голова покоилась на мягкой мускулистой руке, ей потребовалось приложить усилие, чтобы заставить себя расслабиться. Гладиатор решительно уставилась на стену каюты, ожидая, пока сон придет за ней, но шумная активность на палубе наверху и пульс под ее щекой, держали ее на краю бодрствования, не позволяя заснуть. Ее пристальный взгляд соскользнул со стены к телу перед нею, перепрыгнул на бьющуюся под прозрачной кожей жилку. В конце концов, ее глаза остановились на тихо вздымающейся и опадающей груди худощавой женщины. Нет, худощавой – слишком щедрое слово. Ее ребра слегка выделялись под простыней, тазовые кости как горные пики возвышались под грубым одеялом. Гладиатор легко могла бы обернуть руку вокруг ее талии, и еще бы место осталось. Впалые щеки, выступающие ключицы... как она не заметила этого раньше? Воин, которого она встретила на тренировочном дворе той ночью, была настолько высокой и мощной. Неукротимая богиня превратилась в обычную женщину, худую, раненую и весьма смертную. Пальцы зудели от желания коснуться грубого шрама над ее правой грудью, задуматься о его скрытой истории...

Дверь открылась, и гладиатор кувыркнулась с кровати, ударившись пятой точкой об пол. Она быстро встала и плотнее запахнула одеяло вокруг себя, пытаясь выглядеть устрашающей, несмотря на свое пылающее лицо.

Целитель примирительно поднял руки и криво улыбнулся.

- Мир, девочка. Я просто хочу проверить своих пациентов.

Гладиатор отступила с его дороги, позволяя уверенным пальцем исследовать швы. Паренек не подавал признаков жизни, но воин повернула голову при тычке и, наконец, открыла тусклые глаза.

- Никлос?

- Он дышит.

Некоторая напряженность ушла в ее лица. Она снова закрыла глаза.

- Мы причалили.

Действительно, движение пола и стен стало почти незаметным после трех дней в море.

- Капитан Беллерофон послал меня, чтобы разбудить вас и приготовить к процессии в Коринф.

- Да? – Судя по ее тону, раб предположила, что давать распоряжения Завоевателю могло быть плохим выбором для карьеры. Она вздохнула. – Свежий воздух мне не помешает. – Завоеватель попыталась сесть, но тут же завалилась вбок. Две пары рук поймали ее. – Или нет.

Они опустили воина обратно на постель, целитель приподнял ее веко, изучая каждый глаз. Успокоенный, он кивнул и повернулся к рабу.

- Теперь давай-ка посмотрим на тебя.

Леопард немедленно отступила назад и прижалась к стене, принимая защитную стойку.

- Давай, девочка. Ты была в трех шагах от смерти вчера. Я должен удостовериться, что ты в порядке.

Она отказалась, в глазах вспыхнула угроза, рука предостерегающе поднялась.

- Позволь ему осмотреть тебя, – спокойный голос ее хозяйки, бархат по стали. Леопард вызывающе впилась в нее взглядом. Голос воина смягчился. – Он получит мое разрешение, если он получит твое.