Итак, я провожал её домой в эту первую ночь, думая обо всех этих вещах, когда Джейми задала мне вопрос.

«Верно ли, что ты и твои друзья иногда идете на кладбище ночью?»

Я немного был удивлён, что она интересовалась этим. Хотя это точно не было секретом, но её вопрос вообще не был о тех вещах, о которых она переживает.

«Да», сказал я, пожимая плечами. «Иногда».

«Что вы делаете там, кроме поедания арахиса?»

Думаю, что она знала и об этом.

«Точно и не скажу», сказал я. «Разговариваем… шутим. Это место, куда мы любим приходить».

«А вам там бывает страшно?»

«Нет», ответил я. «А что? Тебе было бы там страшно?»

«Я не знаю», сказала она. «Возможно».

«Почему?»

«Поскольку я бы волновалась, что могла бы сделать что-то не так».

«Там мы не делаем ничего плохо. Имею в виду, что мы не кидаем надгробные плиты, не оставляем мусор после себя», сказал я. Мне не хотел говорить ей относительно наших беседах о Генри Престоне, потому что я знал, что это Джейми будет не интересно. На прошлой неделе Эрик вслух размышлял о том, как быстро парень подобно Генри мог запрыгнуть в кровать, и… ну… думаю, Вы поняли.

«Вы когда-либо садились рядом и слушали звуки?» спросила она. «Например, пение сверчков или шелест листьев, когда дует ветер? Или когда-либо вы ложились на спины и наблюдали за звездами?»

Даже притом, что она уже была подростком в течение четырех лет, Джейми не знала главного о подростках, и для неё познание юношей походили на попытку разобраться в теории относительности.

«Не совсем», сказал я.

Она кивала. «Я думаю, что это именно то, что бы я сделала, если бы я там была, в смысле, если я когда-нибудь туда пойду. Я только бы смотрела по сторонам, чтобы полностью осмотреть местность, или сидела спокойно и слушала».

Весь этот разговор казался мне странным, но я не игнорировал его. Мы шли в тишине в течение нескольких мгновений. И так, как она спросила немного обо мне, я чувствовал себя обязанным спросить её о ней самой. Имею в виду то, что она не говорила о плане Бога или что-то в этом роде, так что это было наименьшим, что я мог сделать.

«А чем ты занимаешься?» спросил я. «В смысле, помимо работы с сиротами или помощи животным, или чтения Библии?» Это звучало смешным, признаю, даже для меня, но это было тем, что она делала.

Она улыбнулась мне. Я думаю, что она была удивлена моим вопросом, и даже более удивлена в моем интересе к ней.

«Я делаю много вещей. Я учусь, я провожу время с моим папой. Мы играем в разгадки загадок время от времени. Делаем вещи подобно этим».

«Ты когда-либо ходила с друзьями бездельничать?»

«Нет», сказала она, и я мог сказать, по тому, как она ответила, что даже для неё было очевидно, почему никто не спешил с ней дружить.

«Держу пари, ты волнуешься из-за поступления в колледж в следующем году», сказал я, меняя тему.

Ей потребовалось время, чтобы ответить.

«Не думаю, что я пойду в колледж», сухо сказала она. Ее ответ застиг меня врасплох. У Джейми были одни из самых высоких оценок в нашем классе, и если учесть, как прошел прошлый семестр, она могла бы даже произнести прощальную речь выпускника. Между прочим, у нас был банк ставок, относительно того, сколько раз она упомянет в своей речи о плане Бога. Я поставил на четырнадцать, исходя из того, что она имела только пять минут.

«Как насчёт „Нагорной Проповеди“? Я думал, что ты планировала поехать туда, где эта проповедь была произнесена. Тебе бы понравилось это место», предложил я.

Она смотрела на меня с огоньком в глазах. «Ты считаешь, что мне там самое место, не так ли?»

Те шаровые молнии, которые она иногда бросала, могли ударить Вас прямо между глаз.

«Я не это имел в виду», сказал я быстро. «Просто я слышал о том, как бы волновала тебя поездка туда в следующем году».

Она пожала плечами, не отвечая мне, и честно говоря, я не знал, что это значило. К тому времени мы подошли к её дому, и остановились на тротуаре возле дома. Там, где я стоял, можно было увидеть через занавески тень Хегберта в гостиной комнате. Лампа светилась, и он сидел на диване возле окна. Его голова склонилась, как будто он что-то читал. Предполагаю, что это была Библия.

«Спасибо за то, что провёл меня домой, Лендон», сказала она, взглянув на меня на мгновение прежде, чем пойти к двери.

Пока я наблюдал, как она шла, я не мог не думать о том, что из всех наших разговоров, это был самый странный, который мы когда-либо имели. Несмотря на странность некоторых из ее ответов, она казалась фактически нормальной.

Следующей ночью, я снова провожал её домой, и она спросила меня о моем отце.

«Думаю, что у него всё хорошо», сказал я. «Я его очень редко вижу».

«Ты скучаешь за тем, что вырос без него?»

«Иногда».

«Я, также, тоскую по маме» сказала она, «даже притом, что я никогда не знала её».

Полагаю, что это было впервые, когда Джейми и я могли иметь что-то общее. Я погрузился в размышления об этом на некоторое время.

«Это должно быть трудно для тебя», сказал я искренне. «Даже притом, что мой отец незнакомец для меня, по крайней мере, он иногда бывает дома».

Пока мы шли, она посмотрела на меня, затем взгляд её снова устремился вперёд. Она потянула нежно свои волосы. Я начинал замечать, что она делала это всякий раз, когда она была взволнована или не была уверена в том, что сказать.

«Да, иногда. Не пойми меня неправильно — я люблю своего отца всем сердцем — но есть время, когда я задаюсь вопросом, что было бы, если б у меня была мама. Я думаю, что она и я были бы способны говорить о таких вещах, о которых я со своим отцом не могу».

Полагаю, что она говорила о мальчиках. Только позже, я узнал, как был неправ.

«На что походит твоя жизнь с отцом? Он ведёт себя так, как будто находится постоянно в церкви?»

«Нет. У него достаточно хорошее чувство юмора».

«У Хегберта?» вырвалось у меня. Я даже не мог вообразить этого.

Я думаю, что она была потрясена, услышав, что я называю его по имени, но она отнеслась спокойно к моим словам и не ответила на мой комментарий. Вместо этого она сказала, «не будь так удивлён. Ты полюбишь его, как только узнаешь его».

«Я сомневаюсь относительно того, что я когда-либо узнаю его».

«Ты никогда не знаешь, Лендон», сказала она, улыбаясь, «каков план Господа».

Я ненавидел, когда она говорила вещи, подобно этой. Она говорила с Богом каждый день, и ты никогда не знал о том, что «Большой Парень сверху» сказал ей. У неё мог даже быть прямой билет на небеса, если Вы понимаете, о чём я говорю, будучи очень хорошим человеком, которым она была.

«Как я могу узнать его?» спросил я.

Она не ответила, но улыбнулась, как будто она знала некоторую тайну, которую скрывала от меня. Как я и сказал, я ненавидел, когда она делала такие вещи.

Следующей ночью мы говорили о её Библии.

«Почему ты всегда носишь её с собой?» спросил я.

Я предполагал, что она носила Библию с собой просто, потому что она была дочерью священника. Это предположение базировалось на том, как Хегберт относился к Священному Писанию и подобным вещам. Но Библия, которую она носила, была стара, и её обложка была жалкого вида, и я предположил, что она была из тех людей, которые купили бы новую Библию каждый год только, чтобы выручить промышленность, издающую Библии или показывать свою возобновленную преданность Богу или что-то в этом роде.

Она ступила несколько шагов перед тем, как дать ответ.

«Это была Библия моей мамы», сказала она.

«О…» сказал я это так, как будто наступил на чью-то любимую черепаху, расплющивая её своей обувью.

Она посмотрела на меня. «Всё хорошо, Лендон. Как ты мог знать?»

«Я сожалею, что спросил…»

«Не нужно. Ты не подразумевал под этим ничего плохого». Она сделала паузу. «Моей матери и отцу подарили Библию на их свадьбу, но моя мама взяла её себе. Она читала её все время, особенно всякий раз, когда в её жизни были трудные времена».