— Бисмалла! — прошептал он. — Некуда идти, и очень мало шансов отсюда выбраться. Ужасно!

Машина была вынуждена постоянно тормозить или ехать в объезд, и все три томми занервничали. 

— Простите, сэр. Мы не предвидели этого.

Из тумана доносились крики и проклятия.

Мимо них пронеслась линия паровых сфер.

Бёртон услышал выстрелы.

Мотокарета рванулась вперед.

Наконец они остановились и томми выскочили наружу. Королевского агента проводили к боковой двери какого-то склада. Он вошел и оказался в очень обширном и хорошо освещенном помещении.

— Отлично! Ты добрался! — приветствовал его Берти Уэллс.

Маленький военный корреспондент стоял рядом с двумя большими сенокосцами. Они походили на те, которые Бёртон уже видел в будущем — седло на самом верху, а не внутри — но были значительно ниже и по бокам поднимались средние суставы ног.

— Скоростная модель! — гордо объявил Уэллс.

— Значит, мы убежим из города на этих штуках?

— Да. Мы должны бежать, пока удача благоволит нам.

— И каким образом?

— На немцев напали ищейки, — усмехнулся Уэллс. — Дорога Дьявола свободна!

— Ищейки? Почему?

— Никто не знает.

Бёртон повернулся к эскорту.

— Вы слышали?

Томми кивнули.

— Тогда вперед! Уходите из города. Африка велика. Найдите тихую долину, постройте деревню и спокойно живите трудами собственных рук.

— И говорить по-немецки, — заметил один из них.

— Да, это будет благоразумно.

Они отдали честь и торопливо исчезли.

Бёртон подошел к своему другу. На боках гигантских арахноидов висели туго набитые парные сумки. Уэллс хлопнул рукой по одной из них.

— Еда и другие припасы по меньшей мере на пару недель. — Он коснулся узкого футляра. — Снайперские винтовки Ли-Энфилд. Я завожу моторы. Открывай. — Он указал на большие двойные двери. Бертон с некоторым трудом открыл их. Снаружи стало светлее; приближался рассвет. Бёртон вернулся к пыхтящим сенокосцам, вокруг него закрутился туман. Уэллс уже забрался на одного. Бёртон ухватился за стремя второго, прыгнул в седло и взял в руки оба рычага управления.

— За мной! — крикнул Уэллс.

Оба паука с клацаньем вырвались из склада на широкую улицу. Полмили машины бежали по дороге, лавируя между другими экипажами и обгоняя толпы людей. Потом они миновали последнее здание Таборы, и Уэллс свернул с дороги в пыльную саванну, оставив позади бегущих горожан. Он остановил своего паука, и Бёртон подвел своего к нему. Туман стремительно редел и сквозь него стал виден огромный оранжевый глобус солнца.

— Мы поедем на восток, — сказал Уэллс. — И, если возьмем слегка севернее, будем ближе к немцам, но подальше от толпы.

— И куда мы поедем, Берти?

— Сначала надо добраться до конца Дороги Дьявола. А потом не знаю. Куда мы должны попасть, чтобы вернуть тебя в 1863?

— В Лунные Горы.

Уэллс покачал головой.

— Мы никогда не проберемся через Кровавые Джунгли. Они непроходимы.

— И тем не менее.

Военный корреспондент поднял плечи, потом дал им упасть.

— Как скажешь. Вперед!

— Погоди! — рявкнул Бёртон. Он указал налево от Уэллса, на землю.

Его друг посмотрел вниз. — Что за черт? — потрясенно пробормотал он.

Из-под твердой земли пустила ростки полоса маков.

Уэллс, с озадаченным выражением на лице, посмотрел на Бёртона.

— Опять, — сказал королевский агент. — Они расцветают передо мной буквально в одно мгновение.

— Это невозможно, Ричард. Как они могут расти так быстро? Работа евгеников?

— Как — одно дело, Берти, но меня больше интересует — почему!

Какое-то время они смотрели, как цветы открываются; неровная длинная линия зазмеилась через туман.

— Север, — прошептал Бёртон. — Бёрти, я хочу идти за ними.

— Но так мы попадем прямо в траншеи немцев. Если нас не подстрелят гунны, то съедят ищейки.

— Может быть.

Уэлсс протянул руку вниз и расстегнул футляр винтовки. Потом вынул из кобуры револьвер, проверил и вернул на место. Он посмотрел на Бёртона, улыбнулся и высоким пискливым голосом сказал:

— Ну что ж: назвался груздем, полезай в кузов!

Два сенокосца устремились на север вдоль линии красных маков и исчезли в тумане.

— Что за черт! Какую игру ты ведешь, парень? — рявкнул Траунс. — У меня едва не случился разрыв сердца!

Герберт Спенсер опустил револьвер, который не выстрелил, несмотря на спущенный курок.

— Герберт! Объяснись! — крикнул Бёртон.

— Извини, Уильям, — сказал Спенсер. — Я не хотел пугать тебя.

— Что за чушь ты несешь? Как можно выстрелить в человека и не испугать его, ты, оловянноголовый дурак?

— Самое главное, я не стрельнул.

— И я, — добавил Суинбёрн. Он опустил свой пистолет, который глядел в сторону философа.

— Ну, как... как я и ожидал... ни черта не случилось, верняк!

Бёртон шагнул вперед и вырвал револьвер из руки Спенсера.

— Как ты и ожидал? О чем ты говоришь?

— Босс, когда мы ступили на этот камень, я почувствовал, что все пружины в моем теле ослабли. Мы уже в области досягаемости Глаза нага. И ни один из револьверов не сработает. И вообще любое механическое устройство. Генри Мортон Стэнли не смог залететь на своих мотостульях дальше этого места. Ты помнишь, их нашли арабы, полностью не работающими.

Суинбёрн направил свой револьвер в небо и нажал на курок. Пистолет не выстрелил.

Траунс нахмурился.

— Спенсер, во-первых можно было обойтись и без такой чертовой демонстрации, особенно на мне! У тебя есть роскошный голосовой аппарат. А, во-вторых, почему ты еще стоишь?

На этот вопрос Бёртон ответил раньше Спенсера.

— Мы уже встречались с теми же эманациями, когда искали южноамериканский Глаз. Ум Спенсера встроен в камбоджийские камни, поэтому он может нейтрализовать влияние африканского Глаза.

— Эй, Герберт! — воскликнул Суинбёрн. — Если ты же излучаешь противоположную силу, быть может, ты сможешь заставить наши пистолеты работать? Это поможет нам против пруссаков!

— Могет быть, но только тот ствол, который я держу сам.

— Клянусь громом! — взорвался Траунс. — Видишь! А что если бы твои магические лучи — или еще какая-нибудь хрень — сработала в твоей руке? Ты бы вышиб мне все мозги!

— Ладно, ладно, — нетерпеливо сказал Бёртон. — Забыли. Но если ты опять выкинешь что-то в таком духе, Герберт, я выброшу твой ключ в озеро Укереве.

— Прошу прощения, босс.

Ведя за узду лошадей, они прошли к краю камня, над которым нависали джунгли, и устроились в тени. На деревьях вокруг них собрались голубые обезьяны, было замолчавшие, когда появились люди, но сейчас опять пронзительно закричавшие «Пи-ов! пи-ов!» — и начавшие обстреливать группу фруктами и палками. Сиди Бомбей закричал на них и замахал руками, но мучители предпочли его не заметить.

— Проклятые маленькие монстры! — проворчал Траунс. — Здесь нам не будет покоя!

Суинбёрн обнажил ногу Траунса и поставил свежую припарку. Потом проверил рану на руке друга. Она была красной и наморщенной, однако инфекция исчезла.

Они вышли с поляны и опять нырнули в джунгли, цепочкой выстроившись за Спенсером, который махал мачете взад и вперед, расчищая дорогу. Покс и Фокс устроились на лошадиных седлах, а не на своем привычном месте — голове заводного философа, — заставив Суинбёрна спросить себя, почему Спенсер впал в немилость сразу у двух попугаев.

Поэт сражался со своими мыслями. Вроде бы он еще в Угоги заметил что-то странное в трактате латунного человека. Что-то необычное. Или нет? Почему он не может вспомнить? Почему часть его чувствует что-то противоречивое по отношению к Спенсеру? Это полностью бессмысленно! Герберт — отличный товарищ.

Подойдя к Бёртону, он открыл рот и хотел спросить, не разделяет ли исследователь его опасения. Но, вместо этого, обнаружил, что говорит совсем другое: