Девушка взяла себя в руки:

– В любом случае я самая близкая родственница из ныне живущих.

Он фыркнул:

– Это в каком мире?

– Гвен была моей сестрой. Биологически я тетя этих детей.

– А Дрю был моим братом. Поэтому я такой же родственник, как и ты.

– У Дрю не было брата.

Флинн приготовился к атаке:

– Могу показать свидетельство о рождении, которое убедит тебя в обратном.

Она нахмурилась:

– Гвен не стала бы скрывать это.

Неужели Дрю попал под влияние Рочестеров и не рассказывал им о собственной семье? Старые раны начинали болеть все сильнее.

– Факт остается фактом. Мы с Дрю были братьями, и у меня есть доказательство в виде судебного запрета.

Васильковые глаза посмотрели на него со смущением и страхом.

– Чего ты добиваешься?

– Отмены подсадки.

– Но почему?

– Потому что у тебя нет абсолютного права на эмбрионы. По закону у нас с тобой равные права.

Бел нахмурилась и сжала виски идеально наманикюренными пальчиками. Все присутствующие молчали.

– Ты хочешь сам воспитывать детей? – спросила она.

– Я хочу, чтобы вопрос об опекунстве был пересмотрен. – Флинн был твердо уверен: единственное, что осталось от Дрю, не должно покинуть их семью.

– Но… ведь у нас нет времени. – Теперь девушка обращалась к доктору. – Я права, Марко?

Все посмотрели на врача. Сейчас он скажет, что эмбрионы могут остаться в замороженном состоянии, и тогда у брата Дрю будет время и возможность добиться опекунства над близнецами. А у нее отнимут единственный шанс.

– Вы правы. Времени у нас нет, – твердо проговорил доктор Кабаналло.

У Флинна закружилась голова. В чем дело?!

– Операция еще не началась! – воскликнул он.

– Но эмбрионы были к ней подготовлены. Вы не можете разморозить их, а потом заморозить опять, словно это полуфабрикат.

В глазах Белинды вспыхнул огонь.

– Надо срочно подсадить их!

– Да, именно так, – подтвердил врач.

Один из юристов вмешался, резко охладив пыл обоих:

– Операции не будет!

– Но ведь они умрут! – На этот раз в глазах Бел плескался ужас. – Прошу вас! Вы убьете их!

Ужас сковал позвоночник Флинна. Эти частички ДНК были единственным, что осталось от Дрю после того, как затонул паром. Это был подарок судьбы, о котором никто из Брэдли долгое время не знал. Второй шанс. Флинн не мог допустить, чтобы эмбрионы имели отношение к Рочестерам, но позволить им умереть он тоже не мог.

Он повернулся к юристам:

– Что вы предлагаете?

Встрял итальянец:

– Сколько вы видите здесь женщин, готовых к оплодотворению, мистер Брэдли?

Флинн в отчаянии обвел взглядом палату и остановился на одной из ассистирующих доктору медсестер.

Та фыркнула, скрестила руки на груди и выпалила:

– Даже не смотри на меня, солнышко.

Он уставился на представителей клиники:

– Но ведь должно быть какое-то решение. Как еще можно сохранить эмбрионы?..

– Операция должна быть произведена прямо сейчас, – отрезал доктор. – На счету каждая минута. Учитывая то, как долго Бел добиралась до больницы, времени совсем не осталось.

Сердце Флинна было готово выпрыгнуть из груди. Застарелая обида на Рочестеров вылилась на хрупкую девушку, нервно присевшую на край операционного стола.

– Может, сначала тебе педикюр сделать, принцесса?

Ее губы сжались в тонкую ниточку, а руки нервно сжали больничную накидку. Но она не огрызнулась. Напротив, в ее глазах читалась мольба, а Флинн был уверен, что эта женщина не привыкла о чем-либо просить.

В этот момент власть была в его руках.

Белинда Рочестер была в таком же отчаянии, как и он. А отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки. У Флинна родился план.

– Ни один суд в мире не предоставит мне опекунство над детьми после того, как ты их родишь. – Он посмотрел на юристов. – Так?

Оба выглядели так, словно очень сожалели, что не остались сегодня дома, сославшись на болезнь. Однако кивнули.

– Почти наверняка, – сказал наиболее смелый из них.

– Господин Брэдли, пожалуйста. – Итальянец постучал по наручным часам.

Флинн продолжал в упор смотреть на Белинду:

– Если это так, что заставит тебя не спрятаться от меня?

Она пожала плечами:

– Закон.

– Закон мне никогда не помогал.

– А как же запрет?

– За него мне пришлось сражаться.

– Даю тебе слово.

Смех Флинна больше походил на лай.

– Слово Рочестеров? Бесперспективно.

– И что тогда? Нам надо торопиться.

– Ты поедешь со мной.

– Что? Куда?

– В Австралию. Ко мне домой.

– Ты сошел с ума? Флинн слишком много задолжал своему брату. И своим родителям.

– Тебе нужны эти дети или нет? Ты едешь со мной, или эмбрионы отправятся на помойку.

– О господи! Это шантаж.

– Думай что хочешь, дорогая. Я должен быть уверен, что ты не сбежишь, унеся с собой наше совместное «имущество». Значит, я буду постоянно находиться рядом с тобой. До тех пор, пока они не родятся.

– И что потом? – поинтересовалась Бел, недоуменно разведя руками.

– Потом мы дождемся решения суда по поводу предоставления нам равных прав.

– Этого не случится. Ты сам сказал, что суд будет на моей стороне.

Флинн перевел взгляд на юристов и остановился на более смелом, который не побоялся открыть рот в прошлый раз:

– Каким образом лучше разыграть эту партию в соответствии с законодательством Великобритании?

Вмешалась одна из медсестер:

– Разыграть партию? Это не матч. Мы говорим о жизни двух детей.

Флинн выдержал ее сердитый взгляд и пробормотал:

– Надо было раньше об этом думать. Ну что?

Тот, что был повыше, натужно рассмеялся, хотя, по всей видимости, ему было не до веселья.

– Женитьба – оптимальное решение.

Медсестры ойкнули, а Флинн повернулся к Белинде, раскрывшей рот от изумления. Он лихорадочно пытался сообразить, какие еще варианты у него остаются. Потом пожал плечами. Его жизнь все равно уже превратилась в сплошной хаос и неразбериху.

– Это будет формальный брак, – произнес он, готовый к ее отказу.

– Ты спятил?

– Нет, я в отчаянии. И ты тоже. Тебе нужна подсадка или нет?

– Ты же знаешь, что нужна. Жизнь без этих детей не имеет для меня значения!

Ее глаза были полны решимости, и Флинн неожиданно понял, что из Бел получится прекрасная мать, умеющая защитить своих детей. Эта мысль не показалась ему неприятной.

– Значит, ты готова заплатить любую цену, так?

Никто из присутствующих не осмеливался дышать.

Единственным звуком, прерывающим тишину, было мирное тиканье настенных часов.

– Бел… – Доктор Кабаналло наконец прервал молчание, многозначительно кивнув в сторону пробирок, в которых, по всей видимости, находились эмбрионы.

Она мрачно посмотрела на Флинна:

– Непродолжительный брак. Формальный. Только на бумаге. Если ты подойдешь ко мне слишком близко, я переломаю тебе все кости.

– Полностью согласен.

Чего бы это ему ни стоило. Белинда Рочестер станет суррогатной матерью близнецов его брата, а когда подойдет время, он заберет детей и посадит ее на самолет, вылетающий в Англию.

Бел бросила на него еще один яростный взгляд, затем легла на операционный стол.

Юридическая команда клиники ждала его указаний.

Флинн сделал глубокий болезненный вдох и произнес:

– Начинайте.

Новый Южный Уэльс, Австралия

«Добро пожаловать в Оберон».

Выйдя из машины, Бел сразу съежилась и скрестила руки на груди, пытаясь немного согреться в тонкой рубашке. Во время трехчасовой поездки из Сиднея через горы ее порядком разморило в уютном салоне. Там было гораздо теплее, чем на улице.

Она прислонилась к машине и пробурчала: – Я думала, в Австралии всегда тепло. Флинн лишь вздохнул. Это были первые слова, произнесенные Бел после молчания, продлившегося сутки. Нет, конечно, они не молчали постоянно. Им пришлось обменяться несколькими репликами. Например, он сообщил, что его зовут Флинн, а Бел пришлось пару раз просить его встать со своего кресла в самолете, чтобы пропустить ее в туалет. Ей некого было в этом винить, потому что она сама выбрала место у иллюминатора. Смотреть на бесконечные просторы проще, чем поддерживать светский разговор с мужчиной, который фактически похитил ее.