– Говорит «Пионер!» Павлик! Отвечай, Павлик!

Все закружилось перед глазами Павлика. Он хотел что‑то сказать, крикнуть, но слезы хлынули из глаз, спазмы сжали горло и лишь хриплые, невнятные звуки вырывались из раскрытого рта.

– Отвечай, Павлик! Отвечай! Говорит «Пионер»!

– Это я! Это я, Павлик! Я здесь! Я здесь! Помогите!.. Помогите!..

Слезы текли по смеющемуся, радостному лицу, крики прерывались счастливым смехом:

– Я здесь, Виктор Абрамович! Я на кашалоте! Он несет меня куда‑то! Где вы? Где вы? Помогите!

Подлодка вырвалась из темных глубин, волоча за собой короткий туманный быстро таявший шлейф. Она беззвучно и легко неслась, как, вероятно, несутся планеты в безвоздушном мировом пространстве.

В паническом испуге, напрягая всю свою чудовищную силу, почти судорожными скачками кашалот ринулся обратно в глубину.

Под шлемом послышался голос капитана.

– Павлик! Эта погоня может продолжаться неизвестно сколько. Надо убить кашалота. Ты сможешь это сделать?

У Павлика сжалось сердце. Он помолчал, не находя слов, потом ответил:

– Смогу, товарищ командир! Только мне жалко его.

– Ничего не поделаешь, Павлик, – сказал капитан. – Не стрелять же нам в него из ультразвуковой пушки.

Вмешался взволнованный голос Марата:

– Разрешите, товарищ командир. Разрешите сказать…

– Говорите, Марат, говорите.

– Действительно, очень жалко. Кашалот дважды спас Павлика – от осьминогов и от акул. Пусть живет, товарищ командир. А Павлику прикажите запустить винт на полный ход и вперед вдоль тела кашалота.

Павлик легко сорвется и уйдет от его хвоста.

Опять раздался голос капитана:

– Ты слышал, Павлик, предложение Марата?

– Слышал, товарищ командир. Это очень хорошо. Я сейчас так и сделаю…

Павлик открыл щиток управления и выдвинул наружу винт и рули. Потом нащупал рычажок от винта и резко передвинул его на крайнюю позицию слева – «десять десятых» – самый полный.

От неожиданного сильного толчка все потемнело и завертелось перед глазами Павлика. Потом он увидел стремительно уносившуюся в глубину огромную тень кашалота, а позади медленно надвигающуюся, как гора с массой правильных продольных морщин, подлодку.

С правого борта подлодки откинулась площадка, раздвинулись металлические двери. Перейдя на малый ход и изогнувшись дугой, как рыба, Павлик скользнул в широкое отверстие, ярко освещенное желтоватым светом электрических ламп.

В центральном посту вахтенный, лейтенант Кравцов, сидел перед щитом управления, задумчиво глядя на экран и его купол. В голубых сумерках экранного поля мелькали темные силуэты встречных рыб, головоногих, моллюсков самых разнообразных форм и размеров.

Подлодка шла на шести десятых хода; пятьдесят пять миль в час – средний крейсерский ход, при котором не перенапрягался материал взрывных дюз, не было надобности накаливать корпус и окружать его паровой оболочкой. Время от времени глаза лейтенанта пробегали по созвездиям маленьких зеленых лампочек, спокойно горевших на щите управления и на круглой стене центрального поста, успокоительно доносивших о ровной, ничем не нарушаемой работе всех механизмов и агрегатов подводного корабля.

Лейтенант вдруг очнулся, протянул руку к телефонному щитку, и спокойное лицо его оживилось. Он нажал кнопку под номером двенадцать, и сейчас же рядом со щитком осветился небольшой матово‑серебристый экран. На нем появилось изображение госпитального отсека, несколько коек, двух лежащих на них фигур и зоолога в белом халате, рассматривающего на матовый свет лампы какую‑то пробирку. Зоолог повернул голову и вопросительно вскинул глаза на экран.

– Простите, Лорд, – тихо, почти шепотом, произнес лейтенант, – не терпится узнать, что поделывает Павлик.

Зоолог кивнул головой.

– Спит, – так же шепотом ответил он, подходя совсем близко к экрану и почти целиком заполняя его своей бородой. – Спит, но не очень хорошо. Должно быть, нервы разгулялись: вскрикивает, поднимается в полусне, что‑то бормочет и опять засыпает.

– Ну, ничего… – начал было лейтенант, но не успел окончить.

Снаружи внезапно донесся глухой, но мощный удар, сопровождаемый коротким грохотом, вырвавшимся из рупора гидрофона. Ни лейтенант, ни зоолог не успели еще прийти в себя от этой неожиданности, как огромный подводный корабль взметнулся носом кверху, сейчас же нырнул вниз, потом, не замедляя хода, под непрерывные грохочущие удары судорожно заметался, точно бросаемый непонятной силой вверх, вниз, во все стороны.

Зоолог был отброшен от экрана на ближайшую койку. Лейтенант, инстинктивно схватившись рукой за ножку привинченного к полу стола, удержался на месте. Его глаза скользнули по большим круглым часам, висевшим на стене: было ровно восемнадцать часов. Машинально, не сознавая еще, что произошло, он нажал пальцем свободной руки кнопку тревоги: «Внимание! Все по местам!»

В мгновение все коридоры подлодки наполнились топотом бегущих ног, потом сразу наступила тишина, прерываемая лишь частыми глухими ударами.

Еще держа палец на кнопке тревожной сигнализации, лейтенант мельком взглянул на круговой экран и застыл в недоумении. В глубокой перспективе экрана, на той его полосе, куда со своих дальних дистанций посылали сообщения инфракрасные разведчики корабля, с необычайной быстротой неслась навстречу «Пионеру», клубясь и разрастаясь, огромная темная туча. Впереди тучи, словно настигаемые пожаром, мчались бесчисленные массы морских животных. Ближайшие к подлодке рыбы также стремительно поворачивали и в общей панике устремлялись ей навстречу.

– Простите, Лорд… сигналы… – торопливо проговорил лейтенант и выключил телефон и телевизор, оставив зоолога в состоянии полного недоумения и растерянности.

Вслед за тем лейтенант повернул на щите управления навстречу друг другу два штурвала; на одном из них виднелась надпись: «Разведчик правого борта», на другом – «Разведчик левого борта».

Туча сразу закрыла узкую верхнюю полосу па передней части экрана и нижнюю часть его купола.

– Черт возьми! Что же это значит? Неужели подводное извержение? – вполголоса проговорил лейтенант, давая подлодке задний ход и сейчас же полностью останавливая работу дюз.

В центральную рубку поспешно вошел капитан и пошатнулся от резкой остановки движения корабля.

– В чем дело, товарищ лейтенант? – спросил он еще в дверях.

– По донесениям приборов, товарищ командир, впереди что‑то непонятное и, во всяком случае, угрожающее. Поэтому я остановил подлодку до ваших распоряжений.

Капитан увидел на экране быстро надвигавшуюся тучу. Глухие удары продолжали доноситься снаружи, сопровождаемые гулом из рупора гидрофона. Корабль мотало на месте не переставая.

– Хорошо сделали, – одобрил действия лейтенанта капитан. – Какое расстояние до источника звуков? Их направление? – продолжал он отрывисто спрашивать, держась за стол и внимательно рассматривая клубящуюся мглу на экране и несметные стада несущихся перед нею животных.

– Тридцать восемь миль! Прямо по носу! – быстро ответил лейтенант, взглянув на приборы у гидрофона.

– Вызовите Арсена Давидовича сюда. Здесь очень много интересного для него, – сказал капитан и наклонился над картой; он провел на ней несколько линий, взглянул на приборы и сделал короткий подсчет. – Что такое? – выпрямился он вдруг, и лицо его сразу сделалось жестким, каменным. – Ведь это значит, что звуки несутся с нашей стоянки. С нашей глубоководной станции!

В этот момент в центральный пост торопливо вошли зоолог и старший лейтенант Богров.

Услышав последние слова капитана, они быстро оценили положение.

– Нет никакого сомнения, товарищ командир, – сказал старший лейтенант, – удары несутся из района нашей стоянки. Все это очень похоже на подводное извержение вулкана с тучей поднятого со дна ила, пепла, размельченного туфа…