Он скрывался в тени. Похоже, темнота подходила ему наилучшим образом. Джиллиан подумала, как давно он стоит здесь, безмолвно наблюдая за ней.

— Я не знала, что ты здесь. — И не узнала бы, вдруг пришло ей в голову, не позволь он ей. — Я не могла заснуть. — Когда он не ответил, Джиллиан, нервно теребя пояс от халата, откашлялась. — Я думала, ты лег спать.

— Всему виной перемена часовых поясов.

— Думаю, да. — Она снова вцепилась в балконные перила, жалея, что все не так просто. — За последние несколько дней мы сменили несколько часовых поясов. Но мне казалось, ты уже привык к этому.

— Я люблю ночь. — И это было правдой, но все же Трейс вышел на балкон, потому что мысли о ней не давали ему сомкнуть глаз.

— Иногда я поднимаюсь на крышу своего дома, ведь только так в Нью-Йорке можно увидеть звезды. — Она взглянула на небо. — А в Ирландии надо всего лишь выйти на улицу. — Покачав головой, Джиллиан снова окинула взглядом ночной город. — Ты когда-нибудь скучаешь по дому?

Он затянулся сигаретой, и на мгновение его лицо осветил крошечный красный огонек.

— Я же сказал, что у меня нет дома.

Она подошла поближе к его стороне балкона.

— Только Канарские острова? И сколько человек способен продержаться на фруктах и рыбе?

— Довольно долго.

Несмотря на прохладу ночи, на нем были только шорты. Джиллиан ясно помнила ощущение дикого восторга, когда он прижимал ее к своему телу. И странную пустоту, когда он резко отталкивал ее от себя. Нет, эмоции совершенно невозможно проанализировать, но зато можно попытаться понять их причину.

— Интересно, от чего ты пытаешься убежать.

— Наоборот, к чему я стремлюсь. — Трейс бросил окурок на улицу под балконом. — К роскошной жизни, милая. Свежее кокосовое молоко и полуобнаженные красавицы.

— Я не думаю, что ты сможешь так жить. Ты слишком много посвятил служению своей стране.

— Это так. — Он машинально потер шрам на груди. — А остаток жизни я хочу посвятить исключительно себе. — Ночной ветерок снова донес до него ее нежный запах.

— Знаешь, мистер Форрестер сказал мне, что если бы ты почаще следовал правилам, то уже давно возглавил бы МСБ. Он невероятно тобой гордился.

— Чарли привлек меня к этой работе. Он всему сам обучил меня. — Трейс беспокойно подвинулся к балконной ограде. — Ему хотелось думать, что он все сделал по высшему разряду.

— Думаю, здесь скрывалось нечто гораздо большее. Любовь и гордость не часто соседствуют друг с другом. — Джиллиан вспомнила о своем отце. — Можешь не сомневаться, что ему нравилось, кем ты был и что из тебя получилось. Я знаю, что ты любил его и что ты все это делаешь ради него, а не только из-за денег. Причины твоего поведения не должны меня интересовать, но это так. Трейс?

Трейс не хотел сейчас смотреть на нее в лунном свете, струящемся с неба, волнуясь от рассеянного в воздухе ее удивительного запаха. Он внимательно разглядывал улицу.

— Да?

— Я знаю, что с Флинном и Кейтлин все будет в порядке. И скоро они окажутся в безопасности, потому что ты здесь. — Джиллиан жалела, что не может протянуть руку и коснуться его. И одновременно радовалась этому. — И когда они вернутся ко мне, я никогда не смогу по-настоящему отблагодарить тебя. И потому я хочу, чтобы ты знал: что бы ни произошло, я благодарна тебе за все.

— Это моя работа, — пробормотал Трейс, стиснув зубы, потому что ее тихий, ласковый голос заставлял его забыть об этом. — Только не надо делать из меня рыцаря на белом коне, Джиллиан.

— Нет, конечно, ты не рыцарь, но мне кажется, что я начинаю тебя понимать, Трейс. — Она направилась в комнату. — Спокойной ночи. — И, не дожидаясь ответа, захлопнула дверь в полной тишине.

— Но как ты можешь требовать, чтобы я слонялась по магазинам и щелкала фотоаппаратом, словно обычная туристка?

Трейс подтащил Джиллиан к еще одной витрине.

— Потому что сегодня ты не более чем простая туристка. Прояви хоть капельку энтузиазма, ладно?

— Мои брат и племянница в заточении. Боюсь, что мне будет трудновато изобразить энтузиазм, разглядывая какие-то глиняные горшки.

— Аутентичное североафриканское искусство, — заметил Трейс.

— Мы лишь попусту теряем время, слоняясь по округе, вместо того чтобы заняться чем-нибудь полезным.

— Твои предложения? — Не повышая голоса, он продолжил двигаться вперед, крепко держа ее за руку. Навесы из полосатой ткани затеняли товар, разложенный на столиках, расставленных на улице. Здесь были изделия из кожи и кое-где поблескивал металл и пахло лошадьми. — Ты хочешь, чтобы я вломился туда, где держат твоего брата, размахивая пистолетами и сжимая в зубах нож?

Он умел выставить ее в нелепом свете. Джиллиан отмахнулась от него.

— По крайней мере, это лучше, чем покупать безделушки и фотографироваться.

— Во-первых, я не знаю, где они держат его. Сложно куда-то вломиться, пока не выяснишь точный адрес. Во-вторых, если я поступлю как персонаж из фильмов про гангстеров, то меня просто убьют, и твоему брату не поздоровится. Давай присядем. — Он облюбовал столик на тенистой террасе уютного маленького кафе. — Почему ты не расскажешь, что тебя беспокоит?

Джиллиан поправила солнечные очки.

— О, не знаю. Наверное, это каким-то образом связано с тем, что Флинна и Кейтлин похитили. Или же я просто встала не с той ноги.

— Сарказм тебе не идет. — Трейс заказал два кофе и вытянул ноги. — Вчера ты неплохо справилась со своей ролью.

Джиллиан уставилась на свои ладони. Солнечные лучи ярким светом вспыхивали на золотом браслете ее часов. В ожидании кофе она любовалась замысловатой игрой света.

— Я не могла уснуть. Я до утра глаз не сомкнула. Меня преследовало странное чувство, от которого было невозможно избавиться. Словно что-то происходило неправильно, непоправимо, и я могла опоздать все исправить. — Она взглянула на него, не сомневаясь, что возненавидит его, если он в ответ рассмеется.

— Ты многое пережила за последние несколько дней. — Его слова прозвучали просто и естественно, без жалости, которая непременно разозлила бы ее, и без грубостей, которые привели бы ее в негодование. — Наоборот, было бы странно, если бы ты спала как убитая.

— Думаю, нет, но, если бы я просто чувствовала, что мы делаем что-то…

— А мы и делаем. — Он взял ее за руки и тут же резко отпустил. — Пей кофе.

Он едва коснулся ее, но тут же сам на себя разозлился. Мысль, пришедшая ей в голову, заставила Джиллиан улыбнуться.

— Ты стесняешься быть добрым.

— Я не добрый. — Трейс прикурил сигарету, понимая, что ему лучше чем-нибудь занять руки.

— Неправда. — Немного расслабившись, Джиллиан взяла свою чашку. — Ты предпочел бы не быть добрым, но сложно изменить свою природу. Ты можешь перевоплощаться в других людей. — Кофе оказался горячим и крепким, то, чего ей как раз недоставало. — Но ты не в силах изменить свою природу. Какое бы имя ты ни использовал, под этой маской все равно скрывается твоя добрая натура.

— Ты меня совсем не знаешь. — Он глубоко затянулся сигаретой. — И о моей жизни.

— Я ученый и неплохо научилась наблюдать, анализировать, классифицировать, строить гипотезы. Хочешь услышать мои гипотезы в отношении тебя?

— Нет.

Напряжение, сковывавшее ее тело ночью, постепенно исчезало.

— Ты человек, который искал приключений и ярких впечатлений и, несомненно, нашел их гораздо больше, чем хотел. Я бы сказала, что ты верил в свободу и права человека, чтобы посвятить большую часть своей жизни борьбе за эти идеалы. А потом ты утратил иллюзии и едва не лишился жизни. И я не знаю, что беспокоит тебя больше. Не думаю, что ты солгал, сказав, что очень устал, Трейс. Но ты лжешь каждый раз, когда изображаешь безразличие.

Она слишком близко подобралась к самой сути вещей, гораздо ближе, чем кто бы то ни было. Он обнаружил, что жизнь оказывается гораздо проще, если соблюдать дистанцию. И он ответил, пытаясь сохранить эту удобную для себя жизненную позицию: