— Сообщите на весь свет, доктор Ватсон! — воскликнул он. — Скажите всем: Джек Потрошитель — лорд

Карфакс!

И выбросил меня на улицу. Платье мое местами загорелось, и я вспоминаю, как смешно пытался сбить пламя, падая со второго этажа. Я с силой ударился о мостовую, успел услышать, как кто-то бежит ко мне, и тут чувства, смилостившись, покинули меня.

Я провалился в пустоту небытия.

Первым, что я увидел, придя в себя, было лицо Радьярдса — моего друга, на которого я оставил свою врачебную практику. Я был на Бейкер-стрит, в своей комнате.

— Могло быть и хуже, Ватсон, — сказал он, держа руку у меня на пульсе.

Воспоминания разом нахлынули на меня.

— Как долго я спал, Радьярдс?

— Двенадцать часов. Я дал вам снотворного, когда вас привезли сюда.

— Как мои дела?

— При данных обстоятельствах — отлично. Сломанная лодыжка, вывихнутая рука и ожоги — правда, болезненные, но не тяжелые.

— А Холмс? Что сталось с ним? Он…

Радьярдс указал на другую сторону кровати. Там сидел Холмс с необычайно серьезным лицом. Он был бледен, но, кажется, цел и невредим. Волна благодарности затопила меня.

— Ну, мне пора идти, — сказал Радьярдс. И добавил обращаясь к Холмсу. — Позаботьтесь, чтобы он не разговаривал слишком много, мистер Холмс.

Радьярдс попрощался, обещал зайти перевязать мои ожоги и предостерег еще раз, чтобы я не перенапрягался. Однако неудобство моей позы и испытываемая боль не могли сдержать моего жгучего любопытства. Холмсу просто ничего не оставалось, как удовлетворить его, хотя он и принимал во внимание мое состояние. Итак, я без обиняков сообщил ему, что произошло в комнате бедной Анджелы Осборн после того, как его увел Кляйн.

Холмс кивал, слушая, но я видел — его что-то мучает. Наконец, он сказал:

— Боюсь, дружище, это было последнее наше совместное приключение.

— Почему вы говорите так? — спросил я, и отчаяние охватило меня.

— Потому что ваша милая супруга вряд ли доверит еще раз вашу драгоценную жизнь такому авантюристу, как я.

— Холмс! — воскликнул я. — Я ведь не ребенок!

Он только покачал головой.

— А теперь вам снова надо уснуть.

— Вы же знаете, что я не смогу, пока не узнаю, что сталось с Кляйном. После снотворного мне приснился кошмар — вы, мертвый…

Я содрогнулся, и он положил свою руку на мою — столь редкое для него проявление сердечной склонности.

— У меня появился шанс, когда огонь охватил лест-ницу. Кляйн торжествовал свою победу. Он как раз намеревался поднять свой револьвер, когда все кругом заполыхало. Дом вспыхнул, как спичка. И он, и его приспешник погибли в пламени. От «Ангела и Короны» остались одни стены.

— Но что случилось с вами, Холмс? Как же вы?..

Холмс улыбнулся и пожал плечами.

— Все зависело от того, сумею ли я освободиться от пут. Вы знаете, насколько я преуспел в этом искусстве. Майкла Осборна, к сожалению, спасти не удалось. Бедняга, кажется, желал смерти. Он противился моим попыткам вывести его наружу. Он прямо-таки бросился в огонь, и мне пришлось выпустить его, чтобы спасти собственную жизнь.

— В сущности, так распорядилось провидение, — пробормотал я. — А Джек Потрошитель, это чудовище?

Серые глаза Холмса заволокла печаль. Он, казалось, думал совсем о другом.

— Лорд Карфакс тоже погиб. Я уверен, что тоже по своей воле, как и его брат.

— Разумеется. Смерть в огне он предпочел петле палача.

Мысли Холмса, кажется, по-прежнему витали где-то вдали. Он сказал торжественно:

— Ватсон, давайте будем уважать выбор достойного человека.

— Достойного человека? Вы шутите! А, понимаю — вы, верно, хотите сказать — достойного, пока им не овладело безумие? А герцог Шайрский?

Холмс опустил голову.

— И о герцоге у меня только скверные новости. Он покончил с собой.

— Понимаю. Не перенес удара, когда открылись ужасные злодеяния старшего сына. Как вы узнали об этом, Холмс?

— От горящей гостиницы я сразу отправился на его квартиру — на Беркли-Сквер. Меня сопровождал Лестрейд. Но мы опоздали. Он уже знал про лорда Карфакса. Он бросился на шпагу, которую носил в трости.

— Смерть, достойная истинного дворянина!

Мне показалось, Холмс кивнул в знак согласия. Во всяком случае, он слегка опустил голову. Видимо, был сильно подавлен случившимся.

— Неудовлетворительное окончание дела, Ватсон.

В высшей степени неудовлетворительное, — сказал он и надолго замолчал.

Я чувствовал — ему хочется закончить тягостный разговор, но жгучее любопытство не позволяло мне это сделать. Я даже забыл про сломанную лодыжку и боль от ожогов.

— Не знаю, почему вы так говорите, Холмс. Ведь Потрошитель мертв.

— Это правда, — сказал он. — Но вам действительно следует поспать, Ватсон.

Он сделал попытку подняться.

— Просто не смогу заснуть, — сказал я хитро, — прежде чем все камешки в этой мозаике не будут на месте.

Повинуясь судьбе, Холмс снова присел на кровать.

— Даже мне по силам проследить цепь последних событий, которые привели в конце концов к пожару. Безумный Потрошитель, каковым оказался лорд Карфакс, скрывавшийся под личиной филантропа, не знал ни того, как выглядят Анджела Осборн и Макс Кляйн, ни того, где они находятся. Я прав?

Холмс не ответил.

— Когда вы нашли его прибежище, — не сдавался я, — вы уже знали, кто он, не так ли?

Здесь Холмс ответил мне кивком.

— Затем мы пошли в приют и не встретили его там, но он-то наверняка видел нас и подслушал разговор. Или пришел вскоре следом за нами в приют и узнал про «Ангела и Корону» от доктора Мюррея — ведь у того не было никаких оснований что-то скрывать. Лорд Карфакс бросился догонять нас и точно так же, как мы, нашел черный ход.

— Лорд Карфакс пришел туда раньше нас, — сказал Холмс твердо. — Вспомните — когда мы пришли, дверь уже была взломана.

— Тогда я внесу поправку: у него, видимо, была какая-то возможность опередить нас, срезав путь, пока мы шли сквозь сплошную пелену тумана. Следующей жертвой должна была стать Анджела Осборн, но мы спугнули его своим появлением. Он, видимо, спрятался где-то в коридоре, когда мы прошли к миссис Осборн.

Холмс не возразил мне.

— А когда он понял, что вы разоблачили его, он решил покончить со своей полной злодеяний жизнью во всепожирающем пламени — этого требовала безумная его натура. Последние слова, с которыми он обратился ко мне, были такими: «Сообщите всему свету, доктор Ватсон! Скажите всем: Джек Потрошитель — лорд Кар-факс!» Только безумный эгоцентрист, одержимый манией величия, мог додуматься до такого!

— Как бы то ни было, а Джек Потрошитель больше не будет рыскать ночью по лондонским улицам, Ватсон. Ну, а теперь не будем пренебрегать предписаниями вашего врача. Я просто настаиваю, чтобы вы заснули.

С этими словами он покинул меня.

Эллери отложил рукопись доктора Ватсона и впал в глубокую задумчивость. Он даже не услышал, как щелкнул дверной замок, как открылась и закрылась входная дверь.

Когда он поднял глаза, в дверях кабинета стоял его отец.

— Папа!

— Привет, сын, — сказал инспектор с торжествующей улыбкой. — Я просто не мог усидеть там ни минутой больше. Вот, стало быть, вернулся.

— Добро пожаловать домой.

— Значит, ты не сердишься на меня?

— Ты и так выдержал дольше, чем я рассчитывал.

Инспектор облегченно вздохнул, бросил шляпу на софу и подошел к сыну. Но на лице его тотчас же появилось озабоченное выражение.

— Ты ужасно выглядишь. Что с тобой, Эллери?

Эллери не ответил.

— А как выгляжу я? — хитро спросил инспектор.

— Много лучше, черт подери, чем в тот день, когда я отослал тебя отсюда.

— А ты? Ты уверен, что у тебя все в порядке?

— Я чувствую себя вполне нормально.

— Это ты можешь мне не рассказывать. Ты все еще не закончил свой роман?