— Мое мнение таково, и я уже говорила тебе об этом, Сара, что его превосходительство выступает не против всех иностранцев и не против того хорошего, что имеется в их цивилизации.

— Тогда почему он не может удержаться от нападок на нас? — резко возразила Сара.

Чжао какую-то секунду колебался, затем вновь пожал плечами.

— Это отношение может вызвать серьезные проблемы? — поинтересовался Чарльз.

— Это зависит от того, насколько ухудшится отношение к иностранцам и как отреагируют правительства западных стран, — заявил торговец.

Чарльз понял, что этот ответ ничего не значит.

— Вы полагаете, что может пострадать наша взаимовыгодная торговля?

Здесь отношение Чжао сразу переменилось, и он твердо сказал:

— Заверяю вас, что я делаю и буду продолжать делать все для того, чтобы наша внешняя торговля не прекратилась и не уменьшилась. Напротив, она должна и дальше расти. Прекращение обмена продуктами и товарами станет ударом для Запада и катастрофой для нас.

— Я лишь знаю, что война поставит меня в безвыходное положение, — сказала Сара. — Даже сейчас я не: осмеливаюсь покинуть дом, не закрыв бамбуковые занавески моего паланкина, и мне это не нравится. Я лишь надеюсь и молюсь, чтобы Джонатан успел вернуться сюда и жениться на Лайцзе-лу до начала войны. Джонатан, может, и не знает этого, но он и меня заберет в Новую Англию.

Чарльз не смог вымолвить ни слова, ведь невозможно было сказать ей, что этому плану не суждено осуществиться никогда.

— Если хотите, я приготовлю для вас каюту на «Элизабет», когда корабль прибудет сюда через несколько дней.

— На «Элизабет»? — переспросила Лайцзе-лу.

— Самый последний клипер, который Джонатан построил для меня. Я назвал его в честь моей маленькой приемной сестры.

— Вы великодушны, — сказала Сара, — но я ни за что не покину Лайцзе-лу, что бы плохое здесь ни произошло. Я скорее умру, чем оставлю ее!

Когда обед закончился, Чарльз вместе с Чжао прошел в его кабинет, чтобы обсудить вопрос о грузе.

— Я подумал, не могли бы вы изменить маршрут, когда покинете Кантон? — сказал торговец. — Я только что получил партию великолепного зеленого чая, который превосходит любой другой сорт, выращиваемый здесь или в Индонезии. Я уверен, что Джонатан смог бы сбыть его в Америке по очень высокой цене.

— В этом не может быть сомнения, господин Сун.

— Тогда, может быть, вы будете готовы вернуться в Англию через Нью-Лондон?

Чарльз быстро подсчитал в уме и сказал:

— Компания «Рейкхелл — Бойнтон» получит значительно более высокий доход, чем если бы я доставил партию шелка и фарфора в Англию. Я сделаю это, господин Сун. Тут выбирать не приходится.

Спустя некоторое время, когда он прощался с Лайцзе-лу и мисс Сарой, его вновь пригласили на обед, прежде чем он покинет Кантон. Он не мог не сожалеть об изменении своих планов, потому что теперь Джонатан с пристрастием будет расспрашивать его о Лайцзе-лу, требуя повторить все, что она сказала, слово в слово.

Когда он вернулся в Вампу, ему нечем было заняться, поскольку индонезийский экипаж уже полностью обосновался на «Молинде». В близлежащей гостинице было найдено место для его офицеров, а команду разместили в единственном общежитии для иностранных моряков. У него, однако, были собственные планы, которые, как он надеялся, осуществятся, и он пошел по знакомому переулку к зданию, где у Элис Вонг была квартира.

Как он и предполагал, Элис узнала о его возвращении в Кантон по своим каналам и уже ожидала его. Она немного похудела с тех пор, как они виделись в последний раз, но по-прежнему была исключительно привлекательна. Она была так рада видеть Чарльза, что чувства грозили захлестнуть ее.

Они предались любви с такой страстью, что Чарльз забыл и Молинду, и всех, с кем он спал с тех пор, как расстался с Элис.

Тем же вечером, после того как Элис приготовила легкую закуску, он сказал ей:

— Я собираюсь пробыть здесь неделю, а может, и две. Сюда идет клипер из Англии, и когда я получу груз для Америки, я отправлюсь на корабле туда. Как тебе нравится, если я буду здесь гостем до отплытия и оплачу свое пребывание?

— Чаррз оставаться, — сказала она. — Элис не позволить ему жить в другом месте. Но не платить!

— Да нет же, я должен заплатить и за жилье, и за твои услуги, — твердо сказал он. — Да, и кстати, — он пересек комнату и, достав небольшую коробочку из кармана своего кителя, вручил ее Элис.

Элис ахнула, когда увидела содержимое коробочки. На бархатной подушечке лежала брошь с небольшим бриллиантом в центре и цепочка.

Чарльз купил этот подарок для нее в Лондоне, и хотя он был и не очень дешевым, он не был и слишком дорогим.

— Ты можешь носить ее как на цепочке, так и прикалывать к платью, — сказал он.

Молодая женщина продолжала неотрывно смотреть на брошь, затем увидела имя лондонского ювелира.

— Ты привез это Элис из Англии, — сказала она удивленно. — Ты даже думать про Элис, когда ты далеко в Лондоне.

Ее благоговение смутило Чарльза.

— Это просто подарок на память, — сказал он. — Я бы купил тебе что-нибудь красивее, но все же предпочитаю дать тебе крупную сумму денег, когда уеду.

Элис, казалось, не слышала его. Она грациозно опустилась на пол со скрещенными ногами, что по-китайски означало глубокий реверанс, затем согнула спину и опустила голову. Когда она вновь взглянула вверх, в глазах у нее блестели слезы.

— Ну, ну, давай-ка без этого. — Смущенный Чарльз подошел к ней и поднял на ноги.

Она обняла его, и через считанные минуты они вновь предались любви, еще неистовее, чем когда-либо ранее.

Они провели несколько дней в квартире, никуда не выходя, а когда Элис понадобилось купить продукты, она отказалась взять с собой Чарльза.

— Сейчас плохо людям видеть Фань-гуя с китайской женщиной на улице, — сказала она. — Чужестранца не любить, китайцы не любить. Чаррзу быть плохо.

— Я могу постоять за себя, — сказал он, но ради нее воздержался и остался дома.

Позднее в этот же день ему захотелось прогуляться, но Элис, к его неудовольствию, бурно запротестовала.

— Плохо Чаррзу ходить без дела, — сказала она. — Чаррз еще не иметь здесь корабль, не работать на фабрике, и многие люди думать, что тебе надо. Эти люди станут бояться Чаррза, могут взять оружие или нож.

Это высказывание показалось ему столь абсурдным, что он засмеялся.

— Вампу сейчас совсем другой, — сказала она серьезно.

Чарльз все-таки настоял на том, чтобы пойти прогуляться, и вскоре обнаружил, что Элис не преувеличивала. Китайские портовые рабочие, работники складов и уличные торговцы раздраженно смотрели на него, когда он бесцельно бродил по улицам иностранной концессии, и несколько белых мужчин, некоторые из них — англичане, пристально смотрели на него, прищурившись. Он вернулся в квартиру отрезвленным, согласившись оставаться там, пока не прибудет клипер из Англии.

Той ночью Чарльз и Элис вновь и вновь предавались любви и заснули в изнеможении, совершенно обнаженные. Он не знал, сколько проспал, но внезапно он проснулся, и сон как рукой сняло. Либо он услышал какой-то едва уловимый шум, или же почувствовал чье-то присутствие.

Подняв глаза, он увидел, что вторгшийся в комнату человек проник через окно, широко раскрыв его. Он был одет с головы до ног в черное, а на голове у него был капюшон с прорезями для глаз и рта. Невозможно было определить, был он китайцем или белым.

Важно было лишь то, что он крался к постели и в руке у него был длинный остроконечный нож.

Чарльз внезапно понял, что шпага и пистолет лежат на стуле в дальнем конце комнаты и, чтобы добраться до них, ему придется миновать этого человека. Он начал подниматься, подготовившись к единственно возможному варианту — рукопашной. Он был выше и мощнее, чем худощавый гость, и это могло помочь.

В эту минуту Элис тоже проснулась и попыталась закричать, но была так напугана, что не смогла издать ни звука.