Наконец, возвратился рассыльный, держа в руках маленький чемоданчик. За ним едва  поспевал сам лекарь, практически на ходу натягивая свой выходной сюртук

и закладывая монокль в глаз.

Собравшиеся расступились и впустили его внутрь. Спустя минуты две, он вышел и, тревожно озираясь по сторонам, заговорил:

– Царь мертв, удушен. Это, скорее всего яд какой-то змеи, так как у него пена бледно-розового цвета и, очевидно, были судороги.., – здесь он прервался и снова посмотрел по сторонам, – кто-то отравил батюшку-царя. Уж, не ты ли часом?– обратил взор он на камердинера.

Тот испуганно попятился назад и залепетал:

– Вы что, вы что, господь с вами, я ничего такого ему не давал, за исключением его же лекарств и небольшого завтрака.

– А где это все?– поинтересовался лекарь.

– У меня в покоях. Ну и зловоние от них идет, я вам скажу.

– А где же все? – с тревогой озиралась прислуга по сторонам, – почему никого нет. Даже дежурный oфицеp исчез?!

– Царь сам его услал куда-то, я слышал, – проронил кто-то из собравшихся.

– Странно все это, – тихо прошептал лекарь и зашагал в сторону своей комнатушки.

– Эй, куда же вы? – завопила какая-то женщина, – а нам, что делать?

– Дожидайтесь, – сухо промолвил тот и добавил, – мое дело поставить агностию. Я это  сделал. Остальное, дело начальников. И лучше в комнату пока не ходите. Пусть, кто-то из них туда войдет первым.

На этом он повернулся и спокойно зашагал по коридору.

Люди непонимающе посмотрели ему вслед, и кто-то произнес:

– Ну и ладно, коли так. Раз никому до этого дела нет, то и мы подождем. Давайте, расходитесь по своим местам, – и люди  двинулись,  кто куда.

– А мне, что же  прикажите делать? – развел руками камердинер, но ему так  никто и не ответил.

Постояв примерно с минуту, он  тоже повернулся и пошел к себе.

Тело царя так и оставалось не тронутым никем, и все находилось в той же позе, пока кто-то, тайком проникший внутрь откуда-то изнутри, аккуратно не стер платком с его губ и подбородка пену и тихо прикрыл глаза рукой в белой накрахмаленной перчатке.

Затем, с минуту поднатужившись, он усадил царя аккуратно на его законный стул и в великом напряжении попытался придать ему естественный вид.

Кое-что из этого получилось и мужчина, отойдя в сторону и осмотрев выполненную работу, с удовольствием причмокнул языком и почему-то потер руками.

Затем снова, подойдя к телу, он поправил несколько наград и тем же платком подтер пену на полу. Остались едва заметные пятна только на одежде, но они были столь незначительны, что человек попросту махнул на них рукой, думая о том, что вряд ли кто придаст этому какое-то значение.

После этого, отойдя в сторону и убедившись досконально, что все выглядит естественно, человек довольно причмокнул языком и зачем-то кивнул головой.

Затем он подошел к столу и порылся в бумагах. На глаза попался документ о казни нескольких, почти царственных кровей людей.

Человек сунул его в карман, а затем подложил другой документ, подтверждающий их невиновность и освобождающий от наказания. После этого он сунул в руку царя бумагу, а на столе опрокинул чернильницу.

Чернила разлились и закрасили ту часть документа, где должна была стоять подпись самого царя.

Человек снова отошел в сторону и опять удовлетворенно причмокнул языком. Все выглядело более, чем естественно. Царь умер за своим последним занятием.

С минуту покрутившись еще по комнате, человек так же бесследно исчез, оставив после себя лишь часть некоторого дурного запаха от своего костюма.

Человек работал в морге и занимался трупами. Все это он сделал по указке только ему известной личности и не сомневался  в исполнении всех обещаний, сделанных тем.

Он опустился в полуподвальное помещение и минут пять шел по довольно темному коридору.

Где-то вдали показался небольшой огонек, затем на секунду исчез, но потом снова загорелся в темноте.

Так повторилось несколько раз. То был сигнал, данный человеком, пославшим его на это весьма щекотливое дело.

Через минуту они встретились. Трупник  подал молча документ, и встретивший, прочитав, мгновенно поднес его к огню. Затем положительно кивнул головой и полез в карман за обещанной наградой.

Сухо треснул в полуподвальном помещении выстрел, и исполнивший волю пал на холодный пол.

Встретивший ощупал его руку и проверил дыхание. Затем зачем-то вонзил ему нож в нанесенную пистолетным выстрелом рану и несколько раз покрутил внутри.

После этого сунул глубже и подержал: секунд пять. Возникшее было до этого, хрипение прекратилось, и тело скоро  вовсе  застыло.

Огромный рост встречавшего позволял ему взвалить тело убиенного на себя и отнести вглубь этого темного коридора.

Остановившись возле какой-то давно заброшенной комнаты, он скинул его и отволок в укромный угол.

Человек не сомневался, что через три дня от этого тела останутся только кости. Здесь полным полно было крыс и даже голодных собак, неизвестно  откуда пробиравшихся с улицы.

Он вытащил нож и обтер об полы довольно замызганного пиджака убитого. Затем поднялся и быстро ушел в темноту.

Через час эта комната наполнилась крысами и собаками. Жуткий вой исходил от нее и отпугивал всех желающих узнать, в чем там дело. К вечеру все стихло.

Только в углу уже находился не убитый, а его обглоданные добела кости.

Лишь небольшие кусочки разорванной материи валялись разбросанными в  стороны  и только одна маленькая металлическая деталь откатилась подальше в сторону от места его пребывания. То была пуговица, одна-единственная, на которой держались его штаны.

На ней четко был выгравирован знак NP  и что-то вроде гербоносного  венца  по кругу. Величиной она  была  с пятикопеечную монету, и тускло поблескивала в проникающих лучах лампы случайно забредшего сюда человека.

Тот, опустившись на колени, поднял ее и осмотрел. Затем положил в карман и двинулся дальше, так и не обратив внимания чуть далее, в угол комнатушки. Тихо скрипнула обшарпанная дверь, и свет унесся вместе с человеком,

Обглоданные крысами кости мрачно подсвечивали в темноте, и наполняли своим небольшим светом холодную окружающую мглу.

Человек скрылся в пустоте коридора, и только кровожадные глаза крыс наблюдали за  ним со своих нор.

Спустя минут пять все стихло, и воцарилась мертвая тишина. Лишь изредка были слышны стуки падающих капель воды на холодную землю, и только иногда доносились гулкие шаги, да еще топот откуда-то сверху со стороны.

Мрак поглотил все это в себе и наполнил тишину  новым звуком. Завыванием  двери и жужжанием сброшенной пружины.

После чего все стихло вновь и обрело вечный покой, давая понять, что холодное прикосновение смерти и есть то, что иногда называют мракобесием в пустынной человеческой глуби.

Топот и шум беготни во дворце слышался неспроста.

Умер царь, и вся прислуга носилась теперь со стороны в сторону, выполняя указания своих царствующих начальников.

Смерть обнаружил дежурный офицер.

Как и полагается в таких случаях, были вызваны для обследования  придворный лекарь, его личный камердинер, обслуживающий  персонал  и  другие.

Лекарь констатировал остановку сердца от неведомой ему болезни. Возможно, как он говорил всем чинам, это была просто простуда, от которой царь последнее время  исцелялся самостоятельно.

Это  же подтвердил и камердинер, поднесший  как доказательство ту самую зловонную коробочку и флакон с жидкостью.

Лекарь доказал их пригодность к лечебному процессу и уверил всех, что это совершенно безвредно. Очевидно, у царя просто не выдержало сердце.

Все довольствовались данным объяснением, и вскоре после небольшого экстренного совещания было решено умолчать о каком-либо снадобье вовсе и просто огласить, что царь помер от недуга, гложившего его все время после перенесенного заболевания в раннем периоде.