Дело «Авро» было немедленно использовано всеми оппозиционными силами как свидетельство бездарного правления партии Дифенбейкера.
Консерваторы оказались совершенно неподготовленными к обострению квебекского вопроса. В «прекрасной провинции» — после смерти Дюплесси и под влиянием распада глобальной колониальной системы — с 1960 г. отмечался бурный подъем реформистских и национал-сепаратистских устремлений. Как грибы после дождя стали расти сепаратистские группы — Движение за независимость, Рабочая партия, Лаурентийское действие и др. Квебекское правительство начало открыто требовать наделения провинции привилегированным «специальным статусом» не только во внутренней, но и в международной политике. В частности, оно стало настаивать на невмешательстве Оттавы в «особые отношения» Квебека с Францией и бывшими французскими колониями.
Дифенбейкер, выросший на англоязычном многоэтническом Канадском Западе, где все были недавними иммигрантами, не знал французского языка и никогда не вникал в сущность запутанного квебекского вопроса. Под стать ему были и чуть ли не все его министры — почти сплошь англоканадцы. Правительство консерваторов санкционировало поэтому было способно принять весьма куцые контрмеры. Оно внедрило синхронный перевод парламентских дебатов с английского на французский, ввело двуязычные надписи на банкнотах и почтовых марках и впервые назначило генерал-губернатором франкоканадца — Жоржа Ваньера. Но много лет проработавший в Оттаве кадровый чиновник Ваньер давно оторвался от родной квебекской почвы и порядочно «англизировался».
Его назначение потому не повлияло над ход событий в его родной провинции. Там продолжалась «тихая революция», о которой позже историки писали, что ее было бы правильнее назвать «шумной революцией». Прежний оборонительный девиз квебекцев «Ничто не должно умереть, ничто не должно измениться» сменился другим — наступательным «Быть хозяевами в собственном доме!».
Квебек отделил школу от церкви, выкупил у частного капитала гидроэлектростанции, упразднил верхнюю палату Национального собрания. В провинциальном госсекторе франкоканадцы получили преимущественные права при поступлении на работу и гарантии против увольнений. Началось — тоже в рамках Акта о Британской Северной Америке — наступление на англоязычные школы. Провинциальное правительство в контрактах и заказах стало оказывать негласное предпочтение франкоканадским предпринимателям.
В годы «тихой революции» франкоканадский бизнес впервые вырвался из занимаемой им ранее узкой ниши розничной торговли и дорожного строительства. Франкоканадские фамилии все чаще мелькали на страницах деловой печати и на бирже. Семейства Бомбардье, Демаре, Остиги, Перронов, Симаров заняли видное место в машиностроении, транспорте, инвестиционном бизнесе.
По уровню урбанизации Квебек к 60-м годам сравнялся с Онтарио и с Северо-востоком США. Силы провинциального союзника федеральных консерваторов — сельско-клерикального Национального союза — поэтому неумолимо таяли.
Потеря федеральными консерваторами опоры в массах вполне закономерно началась с Квебека. Затем она распространилась на Онтарио. Главной причиной гнева избирателей было плохое состояние экономики — 12-процентная безработица (причем размеры пособий безработным были заморожены) и девальвация канадского доллара. Прежние декларации Дифенбейкера: «Когда я стану премьер-министром, я никому не позволю страдать!» — теперь вспоминали со вполне обоснованными презрением и яростью. Жителей крупнейших городов, где жила треть населения страны, — Монреаля, Торонто и Ванкувера — все сильнее раздражало повышенное и демонстративное внимание консерваторов к проблемам сельской местности, доля жителей которой в общей численности населения быстро уменьшалась.
Не принесли консерваторам выигрыша и их внешнеполитические меры. Подготовленное при Сен-Лоране, но заключенное при Дифенбейкере канадо-американское соглашение о совместной ПВО континента (НОРАД) увеличило военную зависимость Канады от США, что вызвало тревогу общественности. Штаб-квартира НОРАД в Колорадо-Спрингсе стала еще одним центром принятия решений, в которых воля и интересы Канады проявлялись заметно слабее, нежели американские.
«Канализация» — при всей ее осторожности — и сохранение Оттавой официальных отношений с Кубинской Республикой вызвали настороженное отношение к Дифенбейкеру со стороны капитала и дипломатии США. Выступления канадского премьер-министра с трибуны ООН в 1960 г. против «советского колониализма» превратил многие восточноевропейские иммигрантские общины Канады в надежный резерв консервативной партии, но оставили равнодушными прочих избирателей.
При Дифенбейкере впервые после Кинга и Рузвельта состоялся обмен официальными визитами канадского премьер-министра и президента США. В дальнейшем такие обмены стали традиционными. Однако Дифенбейкер не извлек выгод из встреч с Джоном Кеннеди. Они решительно не понравились друг другу. Кеннеди видел в Дифенбейкере старомодного неотесанного сельского популиста, ничего не понимающего в премудростях мировой политики. Тот в свою очередь считал президента всего лишь испорченным сынком миллионера.
Широко разрекламированные, но плохо продуманные намерения консерваторов переориентировать 15% канадского экспорта со Штатов на Великобританию так и не были воплощены в жизнь — канадский рынок уже тесно сросся с американским. К тому же значение Великобритании в мировой экономике продолжало снижаться.
Часть избирателей оттолкнул от консерваторов вопиющий разрыв между их словом и делом. Выходец из степной глуши Дифенбейкер постоянно говорил о себе как о борце против истэблишмента — «мира могущественных и благополучных». Но, став премьер-министром, именно он расширил материальные привилегии главы правительства — получил казенную резиденцию в зеленом предместье Оттавы на Сассекс-драйв, 24 и стал ездить на службу и со службы в казенном лимузине и с несколькими охранниками из Королевской конной полиции, почти в имперском стиле. А канадцы еще не отвыкли от первозданной простоты и непритязательности в образе жизни премьеров. Лорье ездил в парламент на трамвае, а жил в коттедже, оплачиваемом его партией. Кинг жил там же и при поездках по столице нанимал такси. Сен-Лоран предпочитал экономить — жил в гостинице «Шато Лорье», находящейся в нескольких минутах ходьбы от Парламентского холма. Контраст между ними и новоявленным «борцом с истэблишментом» был слишком заметен.
Между тем либералы Пирсона восстановили силы, пополнили свою казну. В отличие от опасавшегося молодых соперников Дифенбейкера Пирсон целенаправленно омолаживал и демократизировал партийный аппарат, привлекая в партию свежие силы. 35-летнего торонтца Кита Дейви он сделал национальным организатором партии. Девизом Дейви стало «Работай или уходи», а стратегией — изгнание из окружных ассоциаций окопавшихся там престарелых бездельников, позорно проигравших выборы 1958 г. Абсолютному большинству прежних кандидатов партии было отказано в новом выдвижении.
Два представителя экономической элиты Онтарио — Уолтер Гордон и Митчелл Шарп — укрепили связи либералов с чиновными и корпоративными кругами и сами стали ключевыми фигурами партии. Партия существенно упрочила свое влияние и в мире средств массовой информации. Ее поддерживали самая массовая газета страны «Торонто стар» и самая солидная франкоязычная газета «Девуар». К широко мыслящим и опирающимся на крупные города либералам начали тяготеть многие работники только что появившегося телевидения.
На политической карте страны при Дифенбейкере вместо ФКС появилась Новая демократическая партия, нашедшая опору в интеллигенции и профсоюзах. НДП противопоставляла себя обеим ведущим партиям. Но огонь критики она обычно сосредотачивала на консерваторах, не без основания считая их орудием капиталистической реакции. Первым лидером НДП стал выходец с Запада Томас Дуглас, бросивший вызов Дифенбейкеру в его родном Саскачеване.
В итоге всеобщих выборов 1962 г. либералы и малые партии низвели консерваторов до положения слабого правительства меньшинства. Верные сторонники премьер-министра — такие же пожилые, как и он сам, уроженцы прерий, «ковбои Дифенбейкера» — были переизбраны. Многие же молодые реформистски настроенные консерваторы, способные освежить образ партии и обновить ее политику, провалились.
