В таком виде и застал его Воробьев. Гомырщик находился на своем рабочем месте и сидя на полу, чертил руками в воздухе круги. Его глаза были совершенно пусты и безумны. На Александра он не обратил ни малейшего внимания. Воробьев подошел к нему вплотную и на ухо тихо произнес:

– За столярным цехом стоит угловая вышка, ты должен туда пойти. Для тебя будет открыт проход на свободу. Часовому разрешено пропустить тебя. Поспеши! Время ограничено – всего пять минут, потом проход будет закрыт, и ты уже не попадешь на свободу.

Слова Воробьева подействовали на туманное сознание Гомырщика, как приказ. Он сорвался с места и, выскочив из цеха, пустился бежать к вышке с часовым. Очутившись рядом с запретной полосой, огляделся, но никакого прохода не увидел. Тогда он уцепился руками за прутья металлического забора, и полез наверх. Спрыгнув с забора, подступил к запретной полосе, огороженной первым рядом колючей проволоки. Часовой на вышке, схватив телефонную трубку, стал консультироваться у начальника караула:

– Какой-то тип перепрыгнул через железный забор и, по всей видимости, хочет пересечь запретную полосу. Мне что, стрелять в него?

Получив однозначный ответ, часовой направил дуло автомата на двигающего человека и громко крикнул:

– Стой или буду стрелять!

Казалось, человек в форме заключенного не слышал грозного предостережения и, ухватившись за колючую проволоку, полез наверх. Противно заголосила сирена. Со стороны центральной вахты по тропе нарядов устремились вооруженные солдаты.

Часовой сделал два предупредительных выстрела поверх головы нарушителя и тщательно прицелился. Как только беглец оказался посредине запретной полосы и приготовился пересечь еще одно препятствие, прозвучала очередь из автомата. Метнувшийся в свете фонарей заключенный, вдруг замер и рухнул на землю.

Когда к месту происшествия подбежал начальник караула с солдатами, все было кончено. При свете фонарей они увидели лежавшего вниз лицом человека. По земле расползлось большое пятно крови. Караульная собака поначалу подняла лай, но обнюхав неподвижное тело, успокоилась и присела возле проводника. Картина была ужасная: голова неестественно откинута чуть в сторону, и соединяла ее с туловищем только окровавленная жила. Шея и грудь пострадавшего были сильно повреждены автоматной очередью. При виде окровавленного трупа, некоторых солдат стошнило. При осмотре одежды, в нагрудном кармане начальник караула обнаружил небольшой треугольный знак, которым отмечают объекты с напряжением тока опасного для жизни. Накрыв тело плащ-палаткой, начальник караула срочно доложил по телефону обстановку. Вскоре прибыло начальство из охранной роты и ДПНК колонии с дежурным нарядом контролеров. После осмотра, вызвали начальство и сообщили о ночном инциденте дежурному по управлению. Возник вопрос, как перенести труп до вахты. Доставили носилки и два мешка. Начальник караула, оказавшись не брезгливым, как ни в чем не бывало, натянул мешки на мертвое тело и перевалил его на носилки,

Начальник оперчасти Цезарев, дежуривший на сутках, не видевший до этого подобных зрелищ, спросил командира охранной роты:

– Его что, собаки разорвали?

– Караульным солдатам выдают патроны, они оснащены пулями со смещенным центром тяжести. Получит беглец такую пилюлю, загнется наверняка.

Через некоторое время после проведенного следствия, у братьев Брагиных появилась возможность ознакомиться с актом экспертизы: «Учитывая повышенную степень пристрастия умершего заключенного к спиртосодержащим напиткам, напрашивается соответствующий вывод: на почве чрезмерного употребления сомнительного в происхождении алкогольного напитка, осужденный „такой-то“, получил слуховые и зрительные галлюцинации, что и привело к неотвратимому роковому последствию, при попытке пересечь запретную полосу, он был застрелен часовым из автомата».

Эта кара убийцам и насильникам детей была четвертой по счету. Тайная организация «Черная молния» продолжала действовать.

Сергея Брагина еще несколько раз вызывали на допросы, но уже в качестве свидетеля, а не подозреваемого. Полковника Шилова в связи с побегом Ирощенко, после расследования признали виновным в должностном преступлении и должны были привлечь к суду. Дело, расследуемое в прокуратуре, поплавав какое-то время от следователя к следователю, непонятным образом оказалось в руках хорошего знакомого Шилова, и вскоре вопрос о суровом наказании был закрыт. Тем не менее, с погон полковника все же была снята одна звездочка и его перевели на менее ответственную работу. Теперь Шилов временно занимает должность заместителя начальника СИЗО по хозчасти в следственном изоляторе, где прежде был начальником.

Естественно, Сергея Брагина такой исход дела не устроил, он рассчитывал на более жесткое наказание своего бывшего начальника. Тем не менее, прекрасно понимал, что в системе существует круговая порука, и Шилов так легко отделался. Начальник оперчасти СИЗО-1 вместе с Шиловым, немного расслабились, посчитав, что гроза миновала. Но, буквально через месяц после понижения полковника в звании, начальнику управления ИТУ Новосибирской области Мамонтову поступила анонимная докладная, в которой указывалось, что в изоляторе функционирует черная касса. Держателем ее является начальник оперчасти СИЗО Григорян. Деньги вливаются в основной массе после тщательных обысков поступающих в тюрьму арестантов, а так же камерных «шмонов», предоставления личных свиданий, неразрешенных во время следствия и многих других дел, запрещенных инструкциями. В управлении по приказу начальника в отношении Шилова и Григоряна началось служебное расследование.

Когда все «стрелки», касательно побега Ирощенко были переведены на капитана Ермолова, последний оказался в очень щекотливом положении. После того, как майор КГБ Шаронов получил информацию от Брагина, что Ермолов соприкасается с уголовниками, комитетчик обратился с просьбой к своему бывшему начальнику полковнику Шатуре. Тот поручил своему заместителю Кашапову «поработать» как следует с Ермоловым и к нему применили квалифицированные методы дознания. Шатура мог бы отказать в такой просьбе, но у него возник интерес к осужденному Ирощенко, который во время бунта в колонии помогал авторитетному лидеру Дронову. А, как известно, Дронов был на крючке не только в политуправлении но и в оперативном отделе КГБ по области. В ходе допросов капитан Ермолов сознался, что был завербован уголовными авторитетами, и довольно часто выполнял их поручения, естественно все происходило за материальное вознаграждение. Ермолов во многом сознался, а именно: как проносил арестантам запрещенные предметы, по разрешению начальника оперчасти устраивал личные свидания подследственных с родственниками в изоляторе. Наладил поставку арестантам наркотических средств. Ему даже приходилось приводить любовниц за крупное вознаграждение. Пожалуй, немаловажная информация поступила от Ермолова в том, что он способствовал побегу другого осужденного, сообщая уголовникам точное время и день его этапирования в колонию. Речь шла о неком Рыжкове, который при поддержке своих дружков, благополучно бежал из-под стражи во время пересадки из автомашины в спецвагон. Но Ермолов категорически отказывался от своего участия в побеге Ирощенко. Чувствуя, что его хотят пустить главным обвиняемым в этом деле, всячески сопротивлялся; настаивал на том, что произошедшее событие является стечением обстоятельств, и он строго выполнял приказы начальника СИЗО и дежурного по изолятору. Тем не менее, не отрицал, что перевел осужденного Воробьева в транзитную камеру. Для чего? Ермолов не знал, его попросили уголовники, а за деньги он пошел на соучастие в преступлении, хотя клялся, что ничего не знал о готовящемся убийстве осужденного.

Вскоре следствие по делу Ермолова закончилось. Сменив положение о подписке о невыезде, его арестовали и до суда поместили в изолятор уже в качестве обвиняемого. Ермолову инкриминировали получение взяток, пособничество опасным уголовным преступникам и естественно, после осуждения он не имел права служить в органах МВД и прочих подразделениях, связанных с оперативно-розыскной деятельностью.