– Что с ним? – затревожилась Екатерина.

– Я не знаю, это мне Наталка сказала.

«Ну вот, как будто мы с Сергеем в воду смотрели, и выдумывать не придется. Что же с папой случилось?» Екатерина прибавила ходу, чтобы скорее добраться до отцовской заимки.

На окраине деревни приостановилась у большой протоки и вспомнила, как в детстве перебиралась по самодельной переправе – по спаренным бревнам, скрепленным друг с другом и протянувшимся от берега до берега. Тогда она ползла на коленках по склизким бревнам, боясь упасть в воду.

Поднявшись на косогор, глянула на поле заросшее травой и вспомнила, как в детстве гоняли скотину по утрам на пастбище. Вот тогда они с сестренкой Наташей решили прокатиться на лесине, привязанной веревкой к коровьей шее. Екатерина заулыбалась, вспомнив, как потом долго отстирывала платьице, замаранное коровьими отходами. Многое из детства и юности проскочило в памяти, пока она шла по таежной тропе, ведущей к лесной сторожке. Мысли о болезни отца, постоянно крутились в голове.

Около часа она добиралась до места и, как только среди могучих елей замелькал дом, послышался собачий лай. Корт, еще издали учуяв знакомый запах, с веселым, звонким лаем несся ей навстречу. Подбежав, с безудержной радостью скакал на задних лапах, все стараясь лизнуть ее в лицо.

Встречать Екатерину, во двор никто не вышел. В тревоге она поднялась на крылечко и приостановилась. Из открытой двери раздался родной голос:

– Кто там пришел? Заходите, заходите, не стойте на крыльце.

Екатерина рванулась в дом и увидела сидевшего на кровати отца, а рядом стояли два костыля, прислоненных к стене.

Она бросилась к отцу со словами:

– Папа, папа, здравствуй мой родной! Что с тобой случилось, с ногами что-нибудь?!

Михаил попытался встать, но дочь, остановив его движением руки, крепко обняла.

– Катюша, доченька, ты как здесь очутилась? Когда ты приехала? – и, слегка отстранив ее, поздоровался:

– Здравствуй моя родная.

– Папа, ты не ответил, что у тебя с ногами?

– Наверно остудил шибко, поясницу вот прихватило, правая нога отнялась.

Екатерина нахмурилась и с тревогой в голосе тихо спросила:

– Парализовало?

– Да, нет, что ты дочка, бог с тобой. Я же шевелю ею, какой тут паралич. Наташка вот костыли принесла, а зачем они мне? Я ведь не калека, потихоньку отпустит.

– Напугал ты меня… А где Наташа? Ее в доме не было.

– Скоро подойдет. Ты надолго? Одна, без мужа?

– Пап, меня всего на день отпустили, одна проведывать тебя приехала, да письмо от Саши привезла.

– От внучка? – обрадовался Михаил, – давно я от него не получал писем. Ну как вы там живете?

– Хорошо пап. Живем вместе с Александром Петровичем на его квартире. Мы скоро с ним распишемся.

– Вот и молодец! Решилась все-таки уйти от Николая?

Дочь, молча кивнула. На данный момент ее больше волновало другое обстоятельство: письмо Саши к деду она не читала, а вдруг внук написал, что сейчас отбывает срок. «Нет, не должен, он ведь на свидании говорил, что написал деду, чтобы не расстраивать, будто служит в армии».

Екатерина достала из бокового кармашка сумки письмо и протянула отцу. Михаил, не одевая очков, прочел про себя письмо.

– Саша тут пишет, что друг у него попал в беду. А тебе он не говорил, что за несчастие приключилась с другом?

– Коротенько обсказал, будто командир части хочет посадить его в тюрьму. Необходимо, чтобы какое-то время прошло, иначе человеку срок грозит.

– Срок, говоришь, грозит, – мрачно повторил Михаил, – а родители у друга есть?

– Папа, да не знаю я. Мне Саша ничего о его личной жизни не рассказывал, просто просил ему помочь.

– Дочка, а ты сама-то, что думаешь?

– Я верю сыну, потому и прошу тебя: человеку нужно помочь, пусть он немного поживет у тебя.

– Катюша, да нешто мне жалко, пусть поживет. Вот только сдается мне, что дело там куда серьезнее, чем об этом говорит Саша. Ну, да ладно, не зная, что об этом судить. Я внуку завсегда рад, и друзьям его, выходит, тоже. Саша тут еще добавляет, чтобы я его втайне от людей на заимку привел. Глядишь к тому времени я сам его встречу, а если не поправлюсь, Наталку попрошу, чтобы проводила. Чудак наш Санька, разве чужака в нашей деревне укроешь от кого-нибудь…

– Так ты его на заимке спрячь.

– А как его днем проведешь? Ладно, скажу Наталке, пусть слушок пустит, что скоро мой племянник в гости приедет.

Екатерина благодарно кивнула. По просьбе отца, натерла ему спину какой-то пахучей мазью, и заботливо укрыв его собачьей шкурой, принялась хлопотать по дому. Приготовила на обед суп, помыла полы и только присела, как во дворе раздался звонкий лай Корта.

– Наталка идет, – догадался Михаил, – не спутаешь, он только своих так ласково встречает.

В дом вошла молодая женщина приятной полноты. Увидев сестру, поставила на пол сумки и бросилась к ней на шею.

– Сестренка ты моя любимая. Бог ты мой, нежданно-негаданно. Утренним теплоходом приплыла?

Екатерина приветливо поздоровалась и, трижды расцеловав сестру в обе щеки, пригласила присесть.

– Я в Топильники с дядей Ефимом на лошади ездила. Представляешь, мне на почте работу предложили. Я так обрадовалась. На следующей неделе приступаю. Вернулась в Михеевку, а мне баба Нюра говорит, Катюша к отцу приехала, только что ушла. Я даже в дом не стала заходить, и сразу же сюда. Дед-то наш, смотри, как расхворался. Тут с лесничества уже приезжали, понадобился он им шибко.

– Скоро поднимусь. Подождут, человеку отлежаться нужно, а то привыкли, что я без выходных да отпусков обхожусь. Вот возьму, брошу все и уйду на пенсию…

– Дядь Миш, ты же и так на пенсии. Куда ты без своей тайги и зверят денешься, ведь от скуки помрешь.

– Верно, говоришь Наталка, сидя дома, до ста лет не дотяну. Давайте-ка девоньки на стол накрывать, и я к вам потихоньку на костылях присоединюсь.

За душевным разговором, за приятными воспоминаниями, быстро прошло время. Екатерина глянула на настенные ходики и заволновалась, пора собираться в обратный путь. Попрощавшись с отцом, обняла и поцеловала его. Посоветовала беречь себя и пообещала, что скоро с Сашей приедут в гости. Сама украдкой вздохнула и подумала грустно: «Скоро – это десять лет».

Когда Екатерина поравнялась с порогом, Михаил окликнул:

– Катюша, твой-то новый, тебя не обижает?

– Да что ты, пап, у нас все хорошо, – успокоила она отца.

– Ну и ладно, доченька, идите, – на прощанье он махнул сестрам рукой.

Наталья проводила сестру до избы Ефима, на их счастье, родственник оказался дома. Поздоровавшись, Екатерина попросила помощи, чтобы дядя Ефим переправил ее в лодке на другой берег. Сестры, прощаясь, нежно обнялись, а Наталья даже немного всплакнула.

Ефим, пройдя на моторке по протоке, обогнул остров и подвез Екатерину к самому дому бакенщика. Увидев родственников, Кузмич приветливо помахал рукой и, приняв лодку, вытянул ее на песчаный берег. Два часа они ждали, когда какое-нибудь судно пойдет вверх по течению в сторону Новосибирска. Наконец, за излучиной реки, показался порожний буксир, обычно толкающий впереди себя баржу. Заметив, что бакенщик подает сигналы, капитан буксира сбавил ход и на малых оборотах подошел ближе к берегу. Кузмич усадил Екатерину в лодку, и они подплыли к борту буксира. После коротких «переговоров», капитан принял женщину на борт и счастливая Екатерина, махнув рукой на прощание Кузмичу, направилась за матросом в каюту.

Не спалось. Вспомнила разговор с отцом и настроение испортилось. Екатерина не любила лгать и сына своего всегда поучала, чтобы говорил правду. Она прекрасно понимала, если один раз солгать, то все покатится, как снежный ком, обрастая новой ложью. Но как она могла признаться отцу, что Саше присудили десять лет? Ладно, первый срок, сын бы мог раньше выйти, а сейчас… Отец учил ее всегда говорить правду, даже мама в детстве ее уговаривала, что-то утаить, но Екатерина не могла поступиться совестью, потому росла смелой, решительной и гордилась этим. Но Сашина история заставила ее сказать неправду отцу, и она была благодарна Богу, что он не стал допытываться о внуке. Вряд ли она смогла бы обманывать его дальше.