— Я возвращаюсь к Дадли, — сказала она.

— Отличное решение. А что потом?

— Расскажу Пауле Мио обо всем, что узнала. Тебе известно, где она?

— Да.

Казимир остановился в конце 34-й платформы на межпланетной станции Рио среди ожидавших очередной поезд пассажиров. Кольцевые поезда земных маршрутов почти не прерывали работы во время вторжения, несмотря на то что даже эта ветка замерла, когда Найджел Шелдон направил всю получаемую с Луны энергию на Уэссекс. В отличие от межпланетных пассажирских линий ККТ, здесь поезда пошли уже через несколько часов.

Быстрое восстановление земной инфраструктуры порадовало Казимира. Что его расстраивало, так это отношение местных жителей. Обитателей Санта-Моники временное отключение энергии, казалось, тревожило сильнее, чем потеря двадцати трех миров, захваченных чужаками. Местный мэр, в отличие от гражданских властей в других мирах, и не подумал предоставить приют несчастным беженцам, ищущим новое место для жизни в Содружестве. Похоже, что земляне видели в нашествии праймов очередную новость о неприятностях, случившихся где-то далеко и с кем-то другим. Было ли это проявлением невежества или высокомерия, он не понимал, но их равнодушие стало еще одним примером отличия их мировоззрения от его собственного.

По крайней мере, последние несколько дней показали, что в обществе нарастало волнение. Казимир ждал, когда все успокоится и можно будет продолжить миссию, а тем временем бродил по набережной Санта-Моники, смотрел новости в барах или подключался к информационным каналам в своем маленьком гостиничном номере. В местных шоу звучало сильное беспокойство о том, что нападению может подвергнуться следующая группа планет, а когда-нибудь на линии фронта окажется и сама Земля.

Никаких признаков продолжения активности чужаков, выходящей за пределы пострадавших миров, пока не наблюдалось. Теперь, когда эвакуация гражданского населения была успешно завершена, новости о распространении прай­мов стали поступать значительно реже. Флот оставил небольшие подразделения армии на Аншане, Балкаше и Мартабане; аэроботы и отряды солдат-профессионалов вели партизанскую войну, затрудняя сооружение новых генераторных установок. Все понимали, что это были всего лишь символические меры. Праймы намеревались построить переходы на поверхности захваченных планет, и численность их армий неуклонно увеличивалась, внушая серьезные опасения. Ожидалось, что адмирал Кайм вскоре объявит о контрнаступлении с целью уничтожения ближайших активных червоточин чужаков. Большинство аналитиков в новостных шоу предсказывали при этом полное разрушение опустевших городов ядерными зарядами.

Вернувшиеся корабли-разведчики регулярно патрулировали завоеванные миры, восполняя отсутствие информационных сетей. До сих пор чужаки не открыли ни одной новой червоточины взамен уничтоженных последним по­летом «Отчаянного». Кое-кто из технических экспертов и тактиков предлагал автоматизировать оставшиеся корабли и предпринять подобные атаки на оставшиеся переходы праймов, но Флот публично отказался обсуждать этот план. Комментаторы также выразили свое мнение: биосфера захваченных миров была так сильно повреждена, что Содружеству ничего не оставалось, кроме как забыть о них навсегда; и жертвовать ради них уцелевшими кораблями было бы неразумно. Кораблям приказали оставаться в резерве на случай нового нападения.

Вразрез с официальным мнением, единственный успех человечества в день нашествия стал почти легендарным, и в адрес экипажа погибшего корабля во всех новостных шоу звучали похвалы, составлявшие разительный контраст с саркастическими замечаниями и намеками, направленными против Флота и администрации президента Дой.

Казимира удивляло, что сражению над Уэссексом уделялось так мало внимания. С точки зрения стратегии оно было куда более важным, чем самопожертвование «Отчаянного». С другой стороны, популярность ККТ за прошедшую неделю значительно снизилась. Даже в этих чрезвычайных обстоятельствах ее эффективная работа воспринималась как нечто само собой разумеющееся: и быструю эвакуацию беженцев, и восстановление переходов на станции Наррабри обыватели сочли нормой для этой компании.

Над 34-й платформой зажглись янтарные огни, и «Беннор-АС767» подтащил двадцать двухэтажных вагонов. После отправления предыдущего состава про­шло всего пять минут, но на платформе уже собралось более трех сотен пасса­жиров. Двери разошлись, и из вагонов стали выходить люди. Ожидающие в нетерпении подались вперед, но Казимир немного задержался. Он постоянно обшаривал взглядом толпу, отыскивая тех, кто не спешил войти в вагон. Про­граммы визуального совмещения обрабатывали все замеченные им лица и вычисляли цели, указывая процент совпадения. Повторная проверка показала, что угрозы для него никто не представлял.

Процесс обработки данных требовал немало сил, но Казимир снова и снова запускал его на всем пути от древней обсерватории в Андах. За эту поездку ему пришлось сделать восемь пересадок — сперва был арендованный внедорожник, на котором он путешествовал по горам, потом такси, затем местные поезда и самолет до Рио. И каждый раз, какой бы глупостью это ни казалось, он повторял процедуру проверки. Он знал, что услышит от Стига, если совершит хотя бы одну ошибку. Элвин не уставал повторять, насколько важна работа курьера. Информация с Марса имела огромное значение для всего движения Хранителей. Если бы Стиг успел завершить перепрофилирование, возможно, он сам бы взялся доставить ее из Южной Америки в безопасное убежище в Лос-Анджелесе. Таким образом Казимир был полон решимости не допустить никаких проволочек или ошибок и доказать, что способен выполнять самые важные поручения.

Он шагнул в вагон перед самым отправлением, не забыв оглядеть оставшихся на платформе, и снова запустил проверку, хотя на этот раз и не был уверен в результате. В подсознании возникло какое-то неприятное ощущение. Что-то его встревожило.

Ни одно из увиденных им лиц не могло быть тому причиной. Что-то не так с общей картиной? Если бы его взяли в клещи, на платформе должны были остаться по крайней мере двое из участников операции. Он осторожно повернулся, наблюдая за перроном, но там толпились только новые пассажиры, рас­строенные и рассерженные при виде закрывшихся перед носом дверей.

Казимир послал сообщение на одноразовый адрес в унисфере. В офисе «Макс-транзит Лемюля» будут знать, что он уже на последнем этапе. Оттуда они начнут сканировать поезд на предмет электронной активности в случае секретной операции. Если что-нибудь обнаружат, он узнает об этом только в «ЛА-Галактик». Как и Стиг по пути с Октиера.

С сознанием выполненного долга он прошел еще несколько вагонов и выбрал себе место поближе к выходу. Следующая остановка будет в Мехико-сити, а по­том уже в «ЛА-Галактик». Элвин без конца твердил, насколько ценна эта информация для движения Хранителей и как важно не провалить задание. Вторжение чужаков еще больше усилило смысл его слов. Казимир уже начал опасаться, что в своем стремлении безукоризненно выполнить миссию он становится параноиком.

Поезд уже отошел от платформы, и он начал гадать, как теперь выглядит Стиг. Клеточное перепрофилирование, должно быть, уже завершено, и у него будет новое лицо, что позволит снова заняться боевыми операциями. Стиг был не из тех, кто мог подолгу сидеть на одном месте и ничего не делать.

Джастина устроилась в дальнем углу отдела безопасности ККТ на станции «ЛА-Галактик» и молча наблюдала, как разведка флота координирует операцию слежения в кольцевом поезде. Операция началась сразу, как только пришло сообщение о том, что Казимир остановился в отеле Санта-Моники. Несмотря на вторжение чужаков, она лично по нескольку раз в день проверяла, как идут дела. И каждый день слышала в ответ одно и то же: Казимир тянет время, ведет себя как обычный турист. Выжидает.

Видеть его изображение в реальном времени и не иметь возможности поговорить с ним или дотронуться до него было очень непривычно. Она чувство­вала себя в роли ангела-хранителя, наблюдала за любимым с недосягаемой высоты, следила, чтобы его молодость и наивность не навлекли на него несчастья. Безусловно, ее мучило и чувство вины, но Джастина каждый раз убеждала себя, что со временем он все поймет. Как только он убедится, что ошибался, как только поймет, что был игрушкой в чужих руках, — они смогут начать все сначала. Представить себе их совместную жизнь после того, что происходило, она была не в силах и оттого чувствовала себя такой же безрассудной, как Казимир.