Адам проводил в кровати по двадцать часов в сутки, питаясь дешевой едой из коробок и бессмысленными развлекательными шоу. Его торс и конечности были покрыты стандартными общедоступными наборами клеточного перепрофилирования, которые медленно высасывали жир, убирали складки кожи на его новой, более стройной фигуре и попутно уничтожали большую часть ОС-татуировок. На каждой ноге, по обе стороны от коленей, были закреплены плотные полосы кожистого материала — это были комплекты глубокого проникновения, запускавшие свои тонкие щупальца в ткани до самых костей. В результате медленного и болезненного процесса они уменьшили его бедренные и берцовые кости на полсантиметра, корректируя рост Адама до такого показателя, который не числился ни в одной поисковой базе.

 Процесс преобразования сделал его слабым и раздражительным, словно он поправлялся после тяжелого гриппа. Он утешал себя успехом выполненной миссии. Заказ обошелся им еще на сотню тысяч долларов дороже, но Рашель Лансье поработала неплохо. В течение десяти последних дней в каждой машине, покидавшей автомобильный салон, вывозилась часть заказа. Компоненты оборудования были размещены по всему городу в зданиях, нанятых им в аренду. Рабочие Рашели упаковали все по ящикам, купленным несколько месяцев назад. Заказ пойдет к Дальней по многочисленным кружным маршрутам, на место он будет доставлен через несколько месяцев.

 Единственное, что огорчало Адама, — это невозможность увидеть лицо Паулы Мио в тот момент, когда обман раскрылся. Такое почти стоило бы ощущения защелкивающихся на запястьях наручников.

 Спустя семнадцать дней после решающего вечера Адам покинул «А+А», надев свободную хлопчатобумажную футболку и брюки. Еще через двадцать минут такси доставило его на планетарную станцию ККТ. Он спокойно прошел через контроль и, удовлетворенный, сел в экспресс до станции «ЛА-Галактик».

 За пределами правительственных кругов о Совете Внешней Защиты Содружества мало кто слышал. Этот чрезвычайный орган, какие очень популярны у бюрократов, был образован на заре Межзвездного Содружества. В те времена, когда ККТ создавала все новые червоточины и открывала для жизни новые планеты, люди вполне оправданно опасались встреч с представителями чужих враждебных рас. Совету Внешней Защиты было поручено изучать все разумные расы, обнаруженные ККТ, и оценивать степень угрозы, представляемой для людей. Учитывая потенциальную серьезность развития худшего варианта сценария, члены Совета стали весьма влиятельными особами в политических кругах. Однако поскольку вероятность опасных встреч если и существовала, то была ничтожно мала, члены Совета постепенно делегировали собственные полномочия своим подчиненным. Тем не менее сам Совет продолжал существовать и упорно проводил ежегодные совещания. Каждый год со всей серьезностью подтверждался статус-кво Галактики. Каждый год члены Совета с этим соглашались и заканчивали встречу скромным обедом. По мере своего расширения Содружество начинало понимать, что разумная жизнь в этом секторе космоса встречалась весьма редко.

 Происшествие на Альфе Дайсона все изменило. Найджел Шелдон уже и не помнил, когда в последний раз посещал заседания Совета, но, вероятно, участвовал в заседаниях после обнаружения сильфенов и Высокого Ангела. Эти воспоминания не отложились в его текущей памяти. Скорее всего, он отправил их в надежное хранилище еще несколько омоложений назад.

 Пробелы в памяти были с избытком восполнены сведениями, которые его служащие предоставили ему во время поездки с Крессата, где он проживал вместе с другими старшими представителями семейства Шелдон. ККТ направила его персональный поезд прямиком через Августу на планетарную станцию Нью-Йорка, откуда он быстро добрался до Гранд-централа.

 Ему всегда нравился весенний Манхэттен, когда после таяния снега деревья покрываются свежей зеленью первой листвы, недоступной для передачи ни одному художнику. Кортеж лимузинов, поджидавший его на вокзале, доставил Шелдона и сопровождавшую его свиту в офис Исследования и Развития Содружества, находившийся на Пятой авеню. Небоскреб, построенный сто пятьдесят лет назад и имевший двести семьдесят восемь этажей, уже не был самым высоким зданием на древнем острове метрополии, но отставал от лидеров совсем немного.

 Найджел приехал рано, раньше всех остальных членов Совета. Взбудораженные сотрудники проводили его вместе со свитой в главный конференц-зал на двести двадцать пятом этаже. Они не привыкли к столь представительным делегациям, и это было видно по суетливым приготовлениям перед началом заседания и стремлению довести каждое помещение до идеальной чистоты. Однако он отослал всех встречающих взмахом руки и сказал, что спокойно подождет, пока появятся остальные участники встречи, после чего его спутники активировали защитный барьер.

 Сквозь окна конференц-зала поверх соседних зданий можно было рассмотреть Центральный парк. Цвет естественной зелени местных деревьев под полуденным солнцем становился все ярче. К этому дню в парке почти не осталось чужеродных растений. Законы о защите природных видов Земли, проводимые защитниками окружающей среды из Федерации Объединенных Наций, за последние восемь десятков лет стали намного суровее. И все же он отыскал взглядом блестящее дерево ма-хон, мерцавшее в самом сердце парка, — гладкая серебристая поверхность каждого из его спиралевидных листьев отражала любые лучи света. Дерево было привезено сюда три сотни лет назад и стало одним из восьми успешно пересаженных с их странной родной планеты. В прошлом столетии ему был присвоен статус городского памятника, и это обстоятельство доставляло Найджелу немалое удовольствие. Когда жители Нью-Йорка чего-то хотели, им не мог помешать даже экологический блок ФОН, и теперь уже никто не мог лишить ньюйоркцев их драгоценного уникального ма-хона.

 Личный помощник Найджела, Даниэль Алстер, принес ему кофе, и Найджел пил его, глядя на город. При этом он мысленно пытался отыскать изменения в городском силуэте, произошедшие за последнее столетие. Здания Манхэттена стали выглядеть стройнее, чем прежде, но, возможно, так получилось из-за того, что они стали намного выше. В архитектуре появилось новое направление, в котором использовались более изысканные фасады. Порой это выглядело достаточно приятно, как, например, современный готический хрусталь башни Стейт-билдинг, которая прежде выглядела довольно примитивно. Конечно, и в этом случае не обошлось без недоработок, но теперь каждое здание смотрелось по-своему, в отличие от типовых городских застроек в недавно заселенных мирах.

 Вторым из членов Совета прибыл Рафаэль Колумбия, шеф Управления по расследованию особо тяжких преступлений.

 Найджел, безусловно, слышал о нем, но встречаться лично им еще не приходилось.

 — Рад наконец-то познакомиться с вами, — сказал Найджел, пожимая ему руку. — Ваше имя не сходит со страниц донесений нашей службы безопасности.

 Рафаэль Колумбия коротко рассмеялся.

 — Надеюсь, в хорошем смысле?

 Ему было немногим больше двухсот лет, а его физическое состояние соответствовало пятидесяти с лишним годам. В противоположность Найджелу, который омолаживался каждые пятнадцать лет, Рафаэль Колумбия считал, что его положению соответствует более зрелая наружность. Он отличался широкими плечами и бочкообразным туловищем, которое приходилось поддерживать в форме при помощи бесконечных физических упражнений. Модная короткая стрижка на его серебристо-седых густых волосах подчеркивала несколько суровое выражение, застывшее на широком лице. Кустистые брови и яркие серо-зеленые глаза выдавали его причастность к семейству Халгарт. Без этой связи он вряд ли когда-либо занял бы свой нынешний пост в администрации Содружества. Халгарты основали Эдембург — один из индустриальных миров Большой Дюжины, что обеспечило им место среди основных Межзвездных Династий, а это означало почти такое же влияние в Содружестве, как у семейства Найджелов.