Время от времени утреннюю монотонность нарушали коммунальные роботы, уже начавшие ежедневную уборку улиц. Прохожие бросали в сторону девушки любопытные взгляды, но быстро отводили глаза: они считали ее проституткой, поджидавшей своего клиента или сутенера.

«Почти угадали», — мысленно говорила она вслед их удаляющимся спинам.

Паула Мио вышла на улицу в половине восьмого. Длинный расстегнутый плащ позволял увидеть ее обычный деловой костюм, ноги защищали ботинки, доходившие ей до середины лодыжек, а зонтик из плайпластика мгновенно образовал над ее головой черный грибовидный навес.

Меллани дождалась, пока женщина дойдет до самого конца квартала, и только тогда покинула свое ненадежное убежище. В ее виртуальном поле зрения развернулся простой план прилегающих улиц. Как и ожидалось, Мио направлялась к ближайшей станции метро. Меллани держалась позади нее метрах в двадцати, стараясь оставаться незамеченной. К этому времени поток пешеходов и транспорта значительно усилился, облегчая ей задачу. Огни фар чертили на темном дорожном покрытии яркие полосы, а шины автомобилей поднимали в воздух мелкие грязные брызги. Из открывающихся кофеен потянуло свежей выпечкой, и желудок Меллани заурчал от голода.

Идущая впереди Мио свернула за угол. Меллани ускорила шаг. За поворотом в пятидесяти метрах перед ней ярко горел указатель станции. Мио ис­чезла.

«Где же…»

Меллани огляделась: женщина не переходила на другую сторону улицы. Магазины были еще закрыты, и она не могла скрыться внутри одного из них.

— Проклятье!

А ведь план казался ей превосходным: проследить за Паулой Мио до само­го места ее работы — тогда можно было бы догадаться, чем она занимается для Бурнелли. Или для кого-то другого. В любом случае это дало бы несколько интересных зацепок, чтобы Алессандра могла взяться за Мио.

— Никудышный из вас оперативник.

— Ах!

Меллани развернулась: Паула стояла перед ней с зонтом в руках, насмешливо разглядывая девушку.

— Взлом закрытой городской базы данных официально запрещен. Поль Гремли, услугами которого ты воспользовалась, чтобы получить доступ, достаточно взрослый парень, чтобы об этом знать.

— И что, ты нас теперь арестуешь?

— Нет. Ему будет предъявлено официальное обвинение. Дело закончится штрафом и, возможно, конфискацией оборудования.

— Сука!

— Он нарушил закон. Как и вы. Удостоверение репортера не дает права переступать закон, мисс Рескорай. Вы должны подчиняться правилам, обязательным для каждого гражданина, как бы это не вредило вашей так называемой работе.

— Я никогда не слышала о Поле Гремли. Ты ничего не докажешь.

Взгляд Мио стал жестче.

— Мне и не придется этого делать. Вы вмешиваетесь в личную жизнь государственного служащего, а это уже нарушение.

— Ты больше не работаешь… — Меллани сделала глубокий вдох. — Прошу прощения, я просто хотела взять интервью.

— Я не даю интервью. Об этом известно всем вашим коллегам.

— Но ты могла бы сказать мне, есть ли подозреваемые по делу об убийстве Бурнелли.

— О новостях расследования можете узнать в отделе Флота по связям с общественностью.

— Им не хватает твоих способностей. Если они кого-то и поймают, то толь­ко благодаря твоим наработкам. Я хочу узнать все с самого начала.

— Лесть меня не трогает.

— Я тебе не льщу. Я тебя презираю, но я реалист.

Рядом с ними притормозил темно-серый лимузин, и его задняя дверца приоткрылась.

— Зря тратите время, гоняясь за мной, — сказала Мио. Черный зонт, свернувшись, превратился в трость. — Если бы вы даже преуспели, там, куда я направляюсь, вы не нашли бы ничего интересного.

— А где я могу отыскать что-то интересное?

— По правде говоря, не знаю. Можете попытать счастья в космосе, в далеком космосе.

Она села в лимузин, и машина отъехала.

Меллани осталась под дождем, глядя вслед удаляющимся бархатным красным огням.

— Это правда, что она никогда не лжет? — спросила она у РИ.

— Она действительно никогда не прибегает к откровенной лжи, хотя способна несколько модифицировать истину, если это на пользу ее расследованию.

«Черт. Далекий космос? Кто имеет представление о далеком космосе?»

Накануне вечером на Высоком Ангеле был праздник: из очередного полета вернулся «Святой Асаф», и капитан Макклейн Гилберт доложил, что никаких признаков червоточин праймов обнаружено не было. Затем он вместе с адми­ралом Каймом и капитаном Оскаром Монро отправился наблюдать за стартом «Неустрашимого». Этот военный корабль разительно отличался от «Второго шанса» и других разведчиков: он был заключен в трехсотметровый корпус каплевидной формы с восемью плоскими радиаторами на корме, выполнявшими дополнительные аэродинамические функции. Экипаж из тридцати человек обслуживал четыре гипердвигателя, позволявшие развивать скорость в один световой год в час. Защиту обеспечивали семь уровней силового поля и корпус со сверхпрочными молекулярными связями. Каждая из пятидесяти ракет «Неустрашимого» несла по пятнадцать независимых боеголовок с зарядом в сто мегатонн, способных отклонять энергетические потоки; кроме того, на корабле имелось тридцать лучевых орудий. Для питания энергией гипердвигателей и оружия на «Неустрашимый» было установлено пятнадцать сверхмощных нуль-батарей. Керенск, снабжавший энергией весь разведочный флот, уже не мог справиться с зарядкой таких устройств, и ККТ пришлось тянуть сверхпроводящие линии с другой планеты. Потребность в новых генераторах вызвала повышение цен акций энергетических компаний по всему Содружеству, в то время как их владельцы сражались за право снабжать строящийся флот гигаваттами электричества.

Точно по расписанию на корме «Неустрашимого» вспыхнули голубые ионные огни, и корабль плавно отошел от сборочной платформы. Он обогнул Высокий Ангел по плавной дуге, давая возможность людям в прозрачных куполах оценить его размеры и форму, затем прошел мимо Икаланайз, включил гиперд­вигатель и исчез в фиолетовой вспышке.

— Три судна построено, еще десять официально утверждены, — сообщил Уилсон, провожая взглядом корабль, проходивший над Бабийанским Атоллом. — Следующим выйдет «Защитник». Если хочешь, он будет твоим, — добавил он, повернувшись к Оскару.

— Очень хочу. Правда.

Мак радостно рассмеялся и поздравил старого друга. А потом они вдвоем отправились в город на Бабийанском Атолле, чтобы отметить успешное возвращение и новое назначение.

Экспресс нырнул в яркий лимонно-желтый солнечный свет, мгновенно заполнивший вагон первого класса, и Оскар с жалобным стоном потянулся за темными очками.

— Где же вы закончили праздновать прошлой ночью? — спросила его сидящая напротив Антония Кларк.

— Представления не имею, — буркнул Оскар. — Там вроде был какой-то оркестр. Или джаз-банд?

Он взял чашку с черным кофе, поданную стюардом, ощутил яростное бурление в желудке и поспешно поставил ее на столик.

Антония рассмеялась. Ей уже как-то пришлось ухаживать за ним в челноке на протяжении всего полета в режиме невесомости от Высокого Ангела до станции на Керенске. Сохранить форму Оскара в чистоте тогда стоило немалых трудов, и еще больше досаждали жалобы попутчиков.

— Ты подготовил свое сегодняшнее выступление? — спросила она.

— Отстань.

— Хочешь еще один бодрящий укол?

— Послушай! Просто заткнись… Да, пожалуйста.

Она усмехнулась и достала упаковку шприцов. Выбрав один, Антония приставила его к шее Оскара. Мембрана на конце шприца с тихим шипением разошлась, пропуская лекарство в кровь.

— На этом всё. В ближайшие шесть часов больше ни одного укола.

Оскар осторожно прижал пальцы к вспотевшему лбу, прислушиваясь, утихла ли боль.

— Это печатают на инструкциях ради спокойствия законников. Можно превысить дозу в два раза, и ничего не случится.

— Вечный оптимист. Как ты себя чувствуешь?

— Похоже, укол помог.