– А это правда, что вы мастер спорта? – спросила та, что улыбнулась ему в коридоре. Тело ее так и играло под халатиком.

– У вас повод? – Сергей указал на два торта. – Поздравляю. Кого?

– А если меня? – подошла улыбчивая вплотную к нему, так что он ощутил запах ее духов.

Попсуев взмахнул руками, и именинница забарахталась, как муха в паутине, в кольцах широкой синей ленты, крепко охватившей ее стан. Попсуев прикоснулся губами к ее свежей щечке и произнес: – Поздравляю.

В комнате поднялся визг и смех. Все сбились вокруг них, освобождая пленницу от ленты и удивляясь, как это Попсуев умудрился слету окрутить девушку. Хитрого ничего тут не было, тренировка да была бы лента припасена. О Светлановой на минуту забыли. Та пережидала, когда барышни угомонятся.

– Попсуев, – прозвучал, наконец, ее голос, – Дайте ленту!

– Лента, пардон, подарок… – Сергей смотрел на именинницу.

– Татьяна, – сказала та.

– …Татьяне. С днем рождения, Танюша.

– Так, девушки, восемь тридцать. По местам! – скомандовала Светланова. – Попова, в перерыв зайдешь.

– Чересчур строги вы с персоналом, Несмеяна Павловна! – сказал Попсуев, когда они вышли из комнаты.

Несмеяна презрительно улыбнулась: – У вас, Сергей Васильевич, есть опыт иного обхождения с подчиненными? Извините, мне туда.

– А кто ж мне покажет владения ОТК? – произнес Сергей, глядя ей вслед. Светланова не оглянулась. Вечная мерзлота! Но какая грация!

«Под белою кожей арктический лед, и капельки яда на кончике фраз, откуда в осе этот липовый мед? Откуда закваска, откуда экстаз?» – написал Попсуев на бумажке, свернул клочок вчетверо и сунул в кармашек рубашки.

Спроси художника, что главное в облике Светлановой, тот, не задумываясь, скажет: «Царская стать». Несмеяна Павловна была царственно самонадеянна, уверена не только в себе, но и во всех, кто рядом. Это порой раздражало окружающих, но и заставляло уважать ее. Несмеяне Павловне нельзя было соврать, потому что никто не мог, глядя в ее глаза, покривить душой. С нею было проще согласиться, чем спорить. Она не отстаивала свою точку зрения с пеной у рта, не повышала голос, никогда не требовала ничего сверх того, что было положено. Именно это выводило из себя непорядочных людей, когда им тыкали в лицо их же разгильдяйством. Ладно бы потребовала чего-нибудь заведомо невыполнимого, можно было бы и отмахнуться, и даже послать куда подальше. Причем ей было всё равно, кто перед нею, токарь или главный инженер, одними и теми же словами и нотками она пеняла ему и требовала немедленного ответа. В этом смысле она была идеальным руководителем цеховой службы ОТК. Это понимали все, от контролера 1-го разряда до директора завода. К слову сказать, когда директор однажды обронил в разговоре, что думает сделать Светланову своим замом по качеству, к нему тут же потянулись начальники цехов с просьбой «повременить, а то придет всеобщий пипец».

Свою работу в должности мастера ОТК Светланова начала в 10-м цехе на участке комплектующих заготовок, где ей сразу же сказали, что сначала план, а потом уже качество. Несмеяна выслушала и возразила, что она закончила с отличием вуз и прошла практику на одном из лучших заводов министерства под Москвой, и у нее на этот предмет есть свой взгляд: прежде всего качество, а уж потом и план. И что она не пропустит брак, ни под каким соусом. «Романтичная бабенка!» – переглянулись производственники, но когда она в первый же день вернула половину дневной выработки, а на следующий день всю, поставив под угрозу месячный план цеха и завода, ее вызвали к главному инженеру Некрасову.

Она пошла к нему в сопровождении двух контролеров. В предбаннике мастера поджидал не по чину суетливый начальник ОТК Чугунов.

– Вас пригласили одну, – сказал он ей.

– А я пригласила еще двоих, – возразила она.

Чугунов не нашелся чем возразить. «Тряпка», – лишний раз убедились контролеры. Зашли в кабинет. Там сидел начальник цеха с технологом.

– А вот и соколиный глаз, – кивнул главный инженер на стулья и тут же привычно повысил голос: – Да ты знаешь, мастер ОТК, девчонка!..

Девчонка вдруг встала и звонким и ледяным голосом отчеканила:

– Я Несмеяна Павловна. Если вы, Владимир Ильич, позволите еще хамить мне, я уйду.

Некрасов погасил свой гнев, но с раздражением спросил:

– Зачем вы привели контролеров… Несмеяна Павловна? Я вызвал вас одну.

– Они покажут то, что вы предлагаете мне пропустить, закрыв соколиный глаз, в годные. Девочки, покажите главному инженеру. А он вам скажет, пропускать это или не пропускать.

Контролеры достали из сумки две болванки, забракованные по геометрическим размерам и по внешнему виду, и бухнули их Некрасову на стол. Тот наклонился, разглядывая, коротко вздохнул. Раздраженно ткнул пальцем:

– Тут явно, чистота не та, а тут что, в минусе?

– Да, на десятку провалились.

– И что, все такие? – в голосе его был вопрос-ответ: ведь нет, только эти одни?

– Нет, процентов тридцать годные.

Некрасов сухо кивнул и мрачный как туча, стал ждать, когда женщины покинут кабинет. Не успели они закрыть двери, за их спиной начался такой разнос, которого потом долго не слышали в дирекции. После этого начальник ОТК избегал всяких встреч со Светлановой и в цех посылал своего зама, а в цехе к ней все стали обращаться по имени-отчеству.

– Некрасов-то зачастил в десятый цех, – зашептались через две недели заводские кумушки.

В конце смены позвонила секретарша Берендея, тот вызвал Попсуева к себе на семнадцать часов. Осенью цеху сорок лет, надо готовить самодеятельность. В кабинете Сергей увидел среди прочих Закирова, Светланову и Татьяну.

– Значит, так, – начал Берендей. – В прошлый раз мы договорились начать с акробатов. Стас, Татьяна, шпагата и статики поменьше. Поноси ее на вытянутых руках. Смотри, не урони, Лиепа. На заднем плане проплывают образы ветеранов, портреты готовы?

– Может, из политбюро кого? – спросила секретарь партбюро.

– Остынь, Петровна, – отклонил предложение Берендей. – Рассаду высадила? Вот и хорошо. Займись-ка ты лучше спортсменами. Лето короткое, но позора может много принести. Кстати, он, – начальник указал на Попсуева, – мастер спорта, да еще международного класса!

– Сдается мне, мастер будет хорош в художественной гимнастике, с лентой, – бросила Несмеяна. – Он сегодня провел у нас мастер-класс.

– Правда, что ль? Выступишь?

– Только после ее поцелуя.

Светланова, поджав губы, покинула кабинет. Берендей мрачно посмотрел ей вслед.

– Ты, Сергей Васильевич, не трогай ее, Христом богом прошу!

– Хорошо, Никита Тарасыч. Я ж только подыграл ей.

У проходной возле доски объявлений маячила Татьяна. На ней было светло-коричневое пальто, модные сапожки, шапочка, хорошо оттенявшая и подчеркивавшая ее упругие щечки и задорный носик. В свете фонаря она золотилась, как подсолнух. От Сергея не ускользнуло, что на доске новых объявлений нет. Он ускорил шаг, так как не хотел задерживаться, но девушка обернулась и улыбнулась ему.

– Домой? – поинтересовалась она. – Как вы ее!

– Кого?

– Царевну нашу. Смотрите, начальник опекает ее.

Они вышли через одну вертушку.

– Анастасия Сергеевна родственница? – спросил Сергей, вспомнив, что у Татьяны и начальника его участка одна фамилия.

– Бабушка. Она меня и устроила в ОТК.

– Хорошо в ОТК?

– А чего плохого? Чисто и радостно. На шестой разряд сдам, бригадиром стану, мастером. Мне царевна пообещала.

– А разве от нее это зависит?

– А от кого? Она что решит, то и будет. Даром, что одна живет.

– Семьи нет?

– А вы не знаете? – недоверчиво покосилась на него Таня. – Закиров не сказал? Они вместе приехали из Москвы, Несмеяна и Орест, нет, не в том смысле, что вместе, они из одной группы, оба холостые… Как вы.