– Я не был жесток с ним, Кейт, поверь мне. Может быть, у него был неудачный день? И у меня тоже. Пойдем спать, пожалуйста… Я так устал, что мне кажется, будто я умираю.

Может быть, расставание с Оливией так на него повлияло? Теперь это было уже трудно понять.

Кейт весьма неохотно улеглась рядом с ним в их супружескую постель, все еще жалуясь на его несправедливое отношение к ее отцу. Это было так смешно, что Питер в какой-то момент перестал отвечать ей и через пять минут уже спал. Ему снилась девушка на побережье. Она смеялась и махала ему рукой. Питер побежал к ней, думая, что это Оливия, но, когда он оказался с ней рядом, выяснилось, что это Кэти, сердитая и угрюмая. Она кричала на него; слушая ее, Питер видел, как Оливия исчезает вдали.

Проснувшись на следующее утро, он почувствовал, что его голова отяжелела. Чувство вселенского отчаяния завалило его, словно горная лавина. Он не мог понять, в чем дело и почему он так себя чувствует, но через мгновение, оглядев до боли знакомую ему обстановку спальни, он все вспомнил. Вспомнил другую комнату, другой день, другую женщину. Трудно было поверить, что это было всего два дня назад. Казалось, прошла целая жизнь. Он лежал в постели, думая о ней, и тут вошла Кэти и сообщила, что днем они с отцом играют в гольф.

Оливия исчезла, мечта осталась в прошлом. Он вернулся домой, к реальности. Это была та же жизнь, которую он вел всегда, только внезапно она показалась ему совсем иной.

Постепенно все успокоилось. Настроение Кэти стало немного получше, и она перестала защищать своего отца так, как будто это был маленький ребенок. Они постоянно общались, и спустя несколько дней после того, как Питер вернулся домой, она и ее отец пришли в более спокойное состояние духа. Питер всегда любил, когда дети были дома, хотя в этом году они, казалось, проводили с родителями все меньше и меньше времени. Майк получил водительские права и всюду возил своего брата Пола. Это несколько облегчило Кэти жизнь, хотя теперь дети постоянно где-то пропадали. Даже Патрик, влюбившийся в соседскую девочку, проводил большую часть дня у нее.

– Что у нас в этом году? Проказа? – жаловался как-то Питер жене за завтраком. – Мы почти не видим детей. Их вечно где-то носит. А я-то думал, что, когда они приедут из своих интернатов, мы будем проводить вместе больше времени.

Без них он чувствовал себя явно обездоленным. Он любил проводить время со своими детьми, и недостаток общения с сыновьями плохо действовал на него. G ними было весело и легко, как со старыми друзьями, а этого его уже давно лишила Кэти.

– Ты будешь общаться с ними все лето, – спокойно ответила она. Кейт в большей степени привыкла к их приходам и уходам, и насыщенная жизнь мальчиков не беспокоила ее. На самом деле она не ценила их так, как ценил Питер. Он всегда был потрясающим отцом, даже когда дети были совсем маленькими.

– Может быть, мне стоит назначить с ними встречу? Я имею в виду, что до августа осталось целых пять недель. Я очень скучаю по ним и в итоге проведу вместе с ними только месяц. – Питер говорил полушутливо, и Кейт рассмеялась.

– Но ведь они уже взрослые, – произнесла она как нечто само собой разумеющееся.

– Неужели это означает, что я уволен из отцов? – пораженно спросил Питер. – В четырнадцать, шестнадцать и восемнадцать мальчики не особенно нуждаются в родителях?

– В какой-то степени. Но ты же можешь играть в гольф с моим папой.

Ирония ситуации заключалась в том, что она проводила с отцом больше времени, чем их сыновья – со своими родителями. Но Питер не стал ей на это указывать.

Отношения между Питером и Фрэнком стали довольно напряженными. Правда, Фрэнк одобрил неслыханные вложения в разработку «Викотека», удвоенные силы, работавшие посменно – днем и ночью, но отказываться от участия в слушаниях ФДА он по-прежнему не хотел, несмотря на то что Питер неохотно согласился выступить перед конгрессом, чтобы доставить удовольствие отцу Кэти.

Ему не слишком-то хотелось это делать, но данный предмет не стоил таких споров, а для фирмы присутствие там Питера было вопросом престижа.

Но он не одобрял идею защиты высоких цен, которые их компания и множество их конкурентов устанавливали на рынке. Однако как указывал Фрэнк, они занимались бизнесом ради прибыли. Да, они стремились вылечить болезни человечества, но и решили заработать на этом деньги. Правда, Питер хотел, чтобы с «Викотеком» все было по-другому, и надеялся убедить Фрэнка в том, что они получат прибыль скорее на больших объемах продаж, чем на астрономических ценах. Поначалу конкурентов этому препарату не будет.

Тем не менее в настоящее время Фрэнк не хотел это обсуждать. Ему нужно было только одно – обещание Питера, что он все-таки попытается выставить «Викотек» перед ФДА в сентябре. Это стало для него своего рода навязчивой идеей. Он хотел выбросить препарат на рынок как можно быстрее, любой ценой, чтобы не только попасть в историю, но и заработать несколько миллионов долларов.

Он продолжал настаивать на том, что у них много времени и, если им повезет, они смогут «устранить эти мелочи» к сентябрю. В конце концов Питер прекратил с ним спорить, зная, что, если понадобится, они смогут отказаться от участия в слушаниях позднее. Оставался слабый шанс, что они успеют, но, по мнению Сушара, это было сомнительно. И Питер считал, что цели Фрэнка нереальны.

– А почему бы не пригласить Сушара сюда? Это несколько ускорило бы процесс, – предложил Питер, но Фрэнк не считал это удачной мыслью.

Когда Питер позвонил Полю-Луи, чтобы обсудить с ним эту возможность, ему сказали, что доктор Сушар в отпуске. Питер удивился и почувствовал легкое раздражение: время для отпуска было выбрано не самое удачное. Никто в Париже не знал, где он находится, и Питер был не в состоянии его разыскать.

Только в конце июня все немного успокоилось. Фрэнку, Кейт и мальчикам настало время уезжать на летний отдых на Мартас-Виньярд. Питер намеревался провести с ними уик-энд на Четвертое июля, а потом вернуться в город и начать усиленную работу. Он собирался жить в городе, в квартире, принадлежавшей компании, и работать дольше, чем обычно, а на выходные приезжать к своей семье. С понедельника по пятницу он будет трудиться бок о бок с учеными и помогать им любыми способами. Он любил городскую жизнь. В Гринвиче, без Кейт и детей, ему было бы страшно одиноко. Теперь же у него появилась грандиозная возможность поработать в свое удовольствие.

Но не только работа была у него на уме в это время. Две недели назад он увидел в газетах сообщение, что Энди Тэтчер намеревается баллотироваться в президенты: сначала на предварительных выборах, а если он выиграет их, то и на основных – через год после ноября. Питер с интересом отметил, что во время пресс-конференций Оливия неизменно стояла у него за спиной. Они обещали друг другу даже не пытаться наладить связь, так что он не мог позвонить ей и спросить об этом. Это постоянное присутствие Оливии рядом с Энди Тэтчером несколько смущало Питера, и он спрашивал себя, что это означает, – ведь она собиралась расстаться с ним. Однако они договорились не общаться, и Питер, хотя это было ужасно тяжело, держал свое обещание. Он решил, что ее регулярные появления на публике вместе с Энди на политической арене могут значить только одно – она решила с ним не разводиться. Интересно почему и повлиял ли как-нибудь Энди на ее решение? Зная, что он сделал с ней и с их взаимоотношениями, трудно было предположить, что она сделала это из большой любви. Единственное, что могло подвигнуть ее на такой поступок, – это чувство долга. Питер не хотел верить в то, что она делает это потому, что любит его.

Было странно продолжать прежнюю жизнь после их короткого романа во Франции. И Питер не мог не спрашивать себя, изменилась ли для нее жизнь в той же степени, что и для него. Поначалу он отчаянно пытался противостоять этим чувствам, убедить себя в том, что все осталось по-прежнему. Однако вещи, которые никогда раньше его не раздражали, внезапно превратились в мучительные проблемы. Все, что говорила Кейт, казалось ему связанным с ее отцом. Работать стало труднее. Работа над «Викотеком» пока не приносила видимых результатов. И Фрэнк никогда не был таким несговорчивым, как сейчас. Даже его сыновья, казалось, в нем не нуждались. Хуже того – Питер чувствовал, что в его жизни больше нет места радости, восторгу, тайне, романтике. Не было того, что он делил с Оливией во Франции. И самое ужасное то, что ему не с кем было поговорить. В последние годы он никогда не задумывался над тем, насколько отдалились они с Кэти друг от друга, насколько она была занята совершенно другими вещами – своей общественной деятельностью и подругами, своими женскими комитетами. Для него в ее жизни, казалось, не осталось больше места; единственный мужчина, который что-то значил для нее, был ее отец.