Самолет, на котором летел Питер Хаскелл, совершил плавную посадку в аэропорту «Шарль де Голль», и спустя несколько минут Питер с портфелем в руке уже шагал по терминалу аэропорта. Несмотря на необычайно жаркую погоду и длинную очередь к посту паспортного контроля, он улыбался. Питер Хаскелл любил Париж.

В Европе он бывал по четыре-пять раз в году. Руководимая им фармацевтическая фирма имела исследовательские центры в Германии, Швейцарии и Франции, а также крупные лаборатории и заводы в Англии. Питеру нравилось приезжать сюда: ему было интересно обмениваться идеями с учеными из исследовательских групп, разрабатывать новые рыночные стратегии, что, кстати, у него хорошо получалось. Но на этот раз приезд в Европу означал нечто большее, нежели обычную деловую поездку или презентацию новой продукции.

На этот раз он прибыл в Европу для того, чтобы получить окончательный результат тестов нового препарата под условным названием «викотек». Это было его детище, мечта всей его жизни. Викотеку предстояло коренным образом повлиять на жизнь многих людей и их отношение к такой страшной болезни, как рак. Новый препарат должен радикально изменить курс лечения, более того – саму суть химиотерапии. Это будет главным подарком Питера всему человечеству.

Последние четыре года, помимо своей семьи, Питер жил именно ради этой благой цели. Не говоря уже о том, что викотек принесет миллионы долларов прибыли корпорации «Уилсон-Донован». Нет, даже не миллионы, в течение ближайших пяти лет доходы корпорации ожидались миллиардные. Впрочем, для Питера деньги были не главное.

Главным была человеческая жизнь и ее качество. Жизнь потускневшая, трепещущая, слабая, словно огонек свечи в гнетущей тьме онкологических заболеваний. Викотек поможет больным людям. Поначалу Питеру это казалось бесплотной мечтой, теперь же от окончательной победы их отделяли считаные дюймы. Питер каждый раз испытывал волнение при мысли о том, что должно произойти в ближайшее время.

Пока что самые последние результаты исследований были обнадеживающими. Лабораторные испытания, проведенные в Европе, отвечали куда более жестким требованиям, нежели те, что были сделаны в Штатах.

Сомнений не оставалось: препарат готов к клиническим испытаниям. Теперь, как только они получат разрешение FDA[1], можно будет двинуться дальше, к первой фазе испытаний на людях. Сначала они станут давать минимальные дозы препарата ограниченной группе хорошо информированных пациентов, добровольно пожелавших принимать новое лекарство, и наблюдать за его действием.

Корпорация «Уилсон-Донован» представила заявку в FDA еще несколько месяцев назад, в январе. Благодаря информации, которой они располагают в данный момент, сейчас можно будет просить о включении викотека в программу ускоренного одобрения, чтобы максимально форсировать испытания на пациентах. И как только FDA сочтет новый препарат эффективным и безопасным, их компания незамедлительно приступит к его массовому производству. При ускоренном одобрении появлялась возможность существенно сократить всю цепочку бюрократической процедуры и сэкономить драгоценное время, что особенно важно в случае производства лекарств для лечения тяжелых заболеваний.

Получив одобрение FDA, они начнут тестирование препарата с группы в сто человек. Эти люди подпишут документ о своем добровольном участии в эксперименте. Все они тяжело больны, и новый препарат, даже если его прием и сопряжен с известным риском, – их последняя надежда. Обычно люди, подписывающие подобного рода согласие, бывают благодарны за любой шанс на улучшение и с готовностью идут на сотрудничество.

В корпорации «Уилсон-Донован» надеялись как можно быстрее перейти к новому этапу – начать клинические испытания на добровольцах. Именно по этой причине так важно убедиться в безопасности викотека еще до начала слушаний в FDA, которые состоятся в сентябре и, как хотелось надеяться, приведут к включению препарата в программу ускоренного одобрения. Питер был абсолютно уверен: тестирование, которое завершает Поль-Луи Сушар, глава парижской лаборатории, подтвердит хорошие результаты, которые он только что получил в Женеве.

– Туристическая или деловая поездка? – нарушил его размышления служащий паспортного контроля. Впрочем, ставя штампик в его паспорте, он едва удостоил Питера взглядом и лишь мельком посмотрел на фото.

Питер был привлекательным темноволосым мужчиной с голубыми глазами. Он выглядел гораздо моложе своих сорока четырех лет: высокий, с правильными чертами лица. Не удивительно, что многие считали его красавцем.

– Деловая, – ответил он с нескрываемой гордостью.

Викотек. Победа. Спасение всех несчастных, что до сих пор были вынуждены терпеть адовы муки химиотерапии.

Таможенник протянул Питеру паспорт. Тот взял портфель и вышел из терминала на стоянку такси. Стоял чудесный, солнечный июньский день. Поскольку в Женеве больше делать было нечего, Питер прилетел в Париж на день раньше. Он любил этот город: ему будет нетрудно найти себе здесь занятие. Пусть даже просто бродить по набережным Сены. Или, может, сразу позвонить Сушару? Вдруг тот согласится встретиться с ним раньше? С другой стороны, сегодня воскресенье, день только начинается, а Поля-Луи он о своем прилете не предупредил.

Впрочем, Питер все равно собрался позвонить ему из отеля: вдруг тот сегодня свободен и согласится изменить время встречи.

Питер немного владел французским, но все переговоры с Сушаром вел на родном языке. Он многому научился с тех пор, как покинул Средний Запад. Даже таможеннику в аэропорту «Шарль де Голль» было очевидно: Питер Хаскелл – важная персона, человек деловой и успешный. Безупречные манеры, дорогой костюм. От его облика веяло уверенностью в себе. В свои сорок четыре года он возглавлял одну из крупнейших фармацевтических компаний мира. Он не был ученым, зато был блестящим маркетологом – так же как и председатель совета директоров Фрэнк Донован.

Кстати, жизнь сложилась так, что восемнадцать лет назад Питер Хаскелл женился на дочери Фрэнка. С его стороны этот брак не был заранее просчитанным «хитрым ходом». Сам Питер воспринимал это как чистой воды случайность, иронию судьбы, которой он сопротивлялся первые шесть лет их знакомства.

В его планы не входило жениться на Кейт Донован. Когда они познакомились, ему было девятнадцать лет и он даже не знал, кто она такая. Произошло это в Мичиганском университете. Сначала Кейт была для него симпатичной блондинкой-второкурсницей, с которой он познакомился на студенческой вечеринке, но после двух свиданий Питер безумно в нее влюбился. Они встречались пять месяцев, а затем кто-то отпустил шутку, что, мол, Хаскелл чертовски расчетлив, коль решил приударить за малышкой Кэти.

Потом ему все объяснили. Кейт была единственной наследницей капиталов корпорации «Уилсон-Донован», крупнейшей фармацевтической фирмы в стране. Питер отреагировал на это известие с пылом и наивностью двадцатилетнего юноши и еще долго злился на Кэти за то, что она ничего ему не сказала.

– Как ты только могла? Почему скрывала от меня, кто ты? – упрекал он девушку.

– А что я тебе должна была сказать? Предупредить, кто мой отец? Откуда мне было знать, что для тебя это так важно.

Кэти страшно на него обиделась, а еще больше – испугалась, что Питер ее бросит. Она видела, какой он гордый, и знала, как бедны его родители. Питер признался ей, что они лишь в этом году смогли выкупить молочную ферму, на которой его отец проработал всю свою жизнь. Сама ферма была заложена-перезаложена. Питер вечно опасался, что их семейный бизнес прогорит и ему придется бросить университет и вернуться домой, в Висконсин, чтобы помогать родителям.