Изабель посмотрела на дочь, только сейчас начиная осознавать случившееся.

– Он просто велел мне убираться вон, – все так же сдержанно сообщила она.

– И ты собираешься уйти? – ужаснулась Софи.

– Да, собираюсь. Это же его дом. – Их совместная жизнь закончилась в день похорон Тедди, что было по-своему справедливо.

– Куда же ты пойдешь? – На глазах дочери выступили слезы.

– Ну, найму где-нибудь квартиру. Нужно было это сделать еще давно, но он оплачивал лечение Тедди. – Софи кивнула, а Изабель поняла, что ее жизнь подошла к концу. Она все потеряла: Тедди, Билла, дом, мужа. Все, что она любила, чем дорожила, на что надеялась и во что верила, всего этого она лишилась. Нужно начинать жизнь сначала. Изабель посмотрела на Софи, та подошла к ней, и они молча обнялись.

Именно Тедди в конце концов освободил ее от Гордона. Именно он взял ее за руку и увел прочь. Билл не смог этого сделать и первым ее покинул. А у нее самой недоставало мужества. Именно Тедди, освободившись от доставлявшей ему столько мучений земной оболочки, освободил и свою мать от ее безрадостной жизни. Это был его прощальный подарок. Она стала, наконец, свободна.

Несколько дней Гордон не возвращался на улицу Гренель. При желании Изабель могла бы его найти, но зачем? Она уже все ему сказала, к тому же он наверняка был с графиней де Линье.

Некоторое время она бесцельно бродила по дому, свыкаясь со своим одиночеством. Часами сидела в комнате Тедди и плакала, иногда улыбаясь сквозь слезы каким-то милым воспоминаниям. Окружающий мир был далек, как никогда.

Однажды вечером она вдруг начала упаковывать вещи сына. Вещей было немного: ведь Тедди недолго прожил на этом свете – книги, головоломки, старые игрушки, белье, религиозные статьи, которыми снабжали его сиделки. Но по-настоящему Тедди дорожил только фотографиями матери и сестры. Здесь же лежала очень красивая свадебная фотография Изабель и Гордона. Этот снимок отца был единственным, который хранил Тедди.

С вещами Изабель провозилась всю ночь и закончила лишь к утру. Комната теперь стала нежилой, только рядами стояли аккуратно упакованные коробки. Затем она отправилась к себе и легла спать.

Гордон появился в конце дня – он желал знать ее дальнейшие планы.

– Я пока еще не решила. Я упаковывала вещи Тедди.

– Какое тоскливое занятие – надо было поручить сиделкам!

Изабель не хотела, чтобы это делали чужие руки, но Гордону этого не понять – он не любил никого, кроме самого себя. Интересно, каковы их отношения с Луизой? Наверняка их главный стимул – ее положение в обществе и титул. Именно по этим причинам его когда-то привлекла и сама Изабель.

– В последний раз ты отвратительно себя вела, – с нажимом заявил Гордон.

Но на Изабель это не произвело впечатления: подобные вещи она уже слышала. Гордон недоумевал, как она посмела упомянуть про его связь с Луизой. Собственно, его удивляло, что она вообще о чем-то догадалась. Когда он спросил Луизу, действительно ли она под Новый год звонила ему домой, та призналась, что, по-видимому, да. Так случайная ошибка в один момент обрушила всю ту сложную конструкцию из лжи и полуправды, которую Гордон тщательно возводил в течение десяти лет. Но Луизу он не посмел ни в чем упрекнуть.

– Отвратительная ситуация сложилась уже очень давно, – сказала Изабель. – Я всегда полагала, что ты так холоден со мной потому, что я не оправдала твоих ожиданий. Я считала, что сама виновата, так как слишком занята Тедди. Но, в конце концов, выяснилось, что мы с Тедди тут вовсе ни при чем – у тебя возникли интересы на стороне.

– Причина все равно в тебе, – упрямо проговорил Гордон. – Если бы ты потрудилась быть мне хорошей женой, ничего бы не произошло. – Он, как всегда, намеревался выйти сухим из воды и во всем обвинить только ее.

– Я хотела быть тебе хорошей женой, Гордон. И сначала я очень тебя любила. Именно ты возвел между нами стену, ты отверг меня и покинул нашу спальню. И ко мне это не имело никакого отношения, что, я думаю, ты и сам понимаешь.

– Так легко ты не оправдаешься. Я никогда не позволил бы себе подобного, если бы ты с самого начала усвоила мои уроки.

Он снова пытался играть роль учителя, отчитывающего нерадивую школьницу. Ее любовь для Гордона ничего не значила, как и ее желания. Многие годы она покорно исполняла его команды, а он только покрикивал «Быстрее!», «Выше!», оставаясь всегда недовольным ее рвением. А когда он взял все, в чем нуждался – ее связи и положение в обществе, – Изабель стала ему не нужна. То же самое он наверняка проделает и с Луизой. Как только мир узнает, что он женат на богатой и преуспевающей женщине, к тому же графине, и как только он извлечет из этого все возможные выгоды, он и от нее отвернется. Вряд ли он способен проявлять к кому-нибудь нежные чувства, даже к своей любовнице. Для этого он слишком эгоистичен.

– Похоже, после аварии ты повредилась в рассудке, – холодно заметил Гордон, и Изабель вдруг сразу представила себе ту картину, которую он собирается нарисовать: мол, она всегда была немного странной, после комы вела себя не вполне адекватно, а после смерти сына ее поведение вообще перестало поддаваться логике. Какой прекрасный предлог, чтобы от нее избавиться! Она как будто увидела в темной пещере страшного монстра. В прежние времена она бы испугалась, но теперь ей ничего не страшно. Она свободна. – Надеюсь, ты не станешь задерживаться с отъездом, – проговорил Гордон. Изабель больше не приносила ему никакой пользы, напротив, создавала определенные проблемы. Более того, она пыталась обвинять его, и это Гордону совсем не нравилось.

– Я перееду, когда найду себе квартиру, – устало промолвила Изабель. – Если ты выгонишь меня сразу после смерти Тедди, о тебе станут судачить.

– Я скажу, что ты от горя сошла с ума и убежала из дому. Конечно, тут сыграла свою роль и черепно-мозговая травма. – Это была неплохая задумка. Интересно, не поучаствовала ли тут Луиза?

– Ты рассчитываешь, что люди тебе поверят, а вот я в этом сомневаюсь. Все, кто меня знает, скажут, что я отнюдь не сумасбродка, отгородившаяся по своей воле от всего света, а женщина, которую ты много лет обманывал и унижал. Людей нельзя дурачить вечно, даже меня. – И все равно его предательство было для Изабель тяжелым ударом. Так вести себя сразу после смерти Тедди! Ее бросил Билл, ее оставил Гордон, ее покинул Тедди, правда, он-то не по своей воле… Удары сыпались на нее со всех сторон. Слушая Гордона, который объяснял, как легко он расправится с ней, Изабель думала о том, что ее предали те, кого она так сильно любила. Ее вера в справедливость разрушилась. Больше она ничего не ждала от жизни и желала только покоя.

– Что ж, уезжай когда захочешь, только дай мне знать заранее. Я сегодня звонил своему адвокату, он готовит проект соглашения по разделу имущества. – Как он спешит! Может, здоровье графа де Линье серьезно пошатнулось? А она, упрямая, не согласилась отправиться в Гренобль! Тогда бы он пустил слух, что она в санатории, где лечится от депрессии, или вообще сошла с ума. Если бы она вдруг исчезла, он мог бы объяснить это практически как угодно. Кстати, теперь ей самой потребуется адвокат. И тут Гордон добил ее окончательно: – Когда будешь собираться, не забудь, что можешь взять только свое – то, что ты принесла в дом. Остальное принадлежит мне.

– Разумеется, – язвительно парировала она. Они уже начали делить вещи! Изабель хотела забрать только свою одежду, вещи Тедди, кое-что из картин и фамильных ценностей, принадлежавших ее родителям, и кое-какие побрякушки, подаренные ей Гордоном. Да и драгоценности возьмет только для того, чтобы передать их Софи. – Когда найду жилье, я дам тебе знать.

Следующие несколько недель она лихорадочно искала квартиру. Софи уехала в университет, и Изабель стало немного легче: дочь слишком сильно переживала происходящее. В конце сентября она нашла вполне подходящее жилье на улице Варенн, недалеко от их дома, – с двумя спальнями, большой и светлой гостиной, уютной столовой, немного старомодной кухней и террасой, выходящей на Музей Родена. Квартира располагалась на третьем этаже старого дома. Там, где когда-то была конюшня, теперь находился гараж на одну машину. Здание выглядело неплохо, хотя и походило на многие дома, построенные в восемнадцатом веке. Семейство, владевшее им в течение многих поколений, уже давно было не в состоянии поддерживать дом в должном порядке. Крошечный лифт, больше похожий на птичью клетку, высокие потолки, красивые, но обшарпанные полы – вся эта небогатая обстановка, однако, вполне устраивала Изабель. Район был неплохой, да и хозяева ей давно знакомы – Изабель не сомневалась, что здесь она будет чувствовать себя комфортно. Подписав договор об аренде, она позвонила адвокату Гордона и сообщила, что переедет через две недели. А потом известила дочь.