Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Искусство и его творцы

То, что я должен рассказать, покажется вам, боюсь, хорошо известным, но, думается, для начала кампании за популяризацию и развитие прикладных искусств тема моей лекции очень важна. Для начала я предложу вам ее текст, чтобы вам заранее была ясна направленность моего выступления. Такой план, я надеюсь, сбережет и ваше и мое время.

Побуждение к труду связывают обычно с необходимостью зарабатывать себе средства к жизни. и так как в нашем современном обществе это действительно единственное побуждение для тех трудящихся, которые заняты производством товаров, имеющие некоторое отношение к искусству, то маловероятно, чтобы работающие таким образом люди могли создавать подлинные художественные произведения. Поэтому желательно, чтобы либо вообще подобные товары были без всякой претензии на художественность и чтобы к искусству относились лишь предметы, предназначенные быть произведениями искусства, например картины, скульптура и тому подобное, либо чтобы побуждение трудиться из-за необходимости было соединено с интересом к самой работе и стремлением насладиться ею.

Таковы мои основные положения, и я совершенно уверен, что вы сочтете нужным серьезно обдумать содержание моего доклада, если только намерены действовать, а не просто толковать об искусстве, для чего художественные произведения не нужны, ибо ныне и без того придумано множество изящных фраз, отвечающих на все житейские вопросы.

Во-первых, стоит ли делать вид, будто мы создаем архитектуру и архитектурные искусства, если на самом деле их не существует? Во-вторых, должны ли мы по беспечности либо с отчаяния в принципе от них отказаться, из-за того, что в действительности их нет? И в-третьих, стоит ли добиваться, чтобы они у нас были?

Утвердительно ответить на первый вопрос — значило бы признать, что мы были слишком беспечны и беспорядочны, чтобы всерьез его обдумать, независимо от того, не было ли это с нашей стороны глупостью (и весьма прискорбной). Утвердительный ответ на второй вопрос заставил бы признать в нас очень правдивых людей, решивших не обременять себя никакой ответственностью, даже если бы это обрекло нас на скучную и бессодержательную жизнь. Если же мы искренне ответили бы утвердительно на третий вопрос, то приняли бы на себя и ответственность за собственную жизнь и множество всяких забот, по крайней мере на некоторое время, но зато стали бы намного счастливей.

Боюсь, что хотя я и выдвинул перед вами второе из перечисленных решений ради внешней логической обстоятельности, но мы теперь не вольны сознательно принять его, хотя в конце концов нам придется это сделать. Сегодня, полагаю, для нас возможны только два решения: спокойно принять широко распространяющееся псевдоискусство, которое в действительности распространяется не дальше рекламных объявлений, или же начать бороться за такое искусство, которое проникло бы во всю нашу жизнь и сделало бы ее счастливей. Но так как это решение, если мы относимся к нему серьезно, повлечет за собою перестройку общества, то давайте сначала посмотрим, что собой действительно представляют архитектурные искусства и стоит ли о них беспокоиться, ибо если не стоит, то лучше все оставить так, как есть, и смириться с тем, что мы были просто очень глупы, заставив себя притворяться, будто мы нуждаемся в этих искусствах, тогда как они вовсе нам не нужны.

Цель архитектурных искусств, если они являются чем-то подлинным, — добавлять ко всем предметам домашнего обихода известную долю красоты, которая желательна и потребителю и мастеру. До сравнительно недавнего времени никто и не спрашивал, должны ли быть красивыми и интересными эти предметы, — это подразумевалось само собой, без какого-то бы ни было определенного требования со стороны потребителя и без сознательных стараний мастера. А псевдоискусство, о котором я говорил, — просто укрепившийся в нашей жизни пережиток. Это одна из причин, почему вы не можете отказаться от псевдоискусства тем простым и логичным способом, какой я только что предложил вам в качестве второго из возможных решений.

Целостность и подлинность архитектурного искусства, которые, заметьте, воплощаются мастером в его изделиях не только потому, что это его обязанность (работая, он не чувствует принуждения), но потому, что это ему нравится, хотя он и не всегда осознает, что наслаждается своим трудом, — такое подлинное архитектурное искусство зависит от товаров, с которыми оно составляет единое целое и которые производятся мастерами-ремесленниками для людей, понимающих в мастерстве толк. Потребитель предпочитает такие-то и такие товары, а мастер, выпускающий их, должен согласиться с его выбором. Форма изделий не должна навязываться ни потребителю, ни производителю; оба должны быть одного мнения и иметь возможность при легко вообразимых обстоятельствах обмениваться ролями потребителя и производителя. Сегодня столяр мастерит сундук для ювелира, а завтра ювелир отделывает чашку для столяра, и оба чувствуют в своей работе взаимное согласие, то есть столяр делает для своего друга-ювелира точно такой же сундук, какой сделал бы для себя, если бы он был ему нужен, чашка же ювелира точно такая, какую он сделал бы для себя, если бы она была нужна ему. Работая, каждый сознает, что делает вещь, которой будет пользоваться человек с такими же, как и у него, потребностями. Я прошу запомнить эти слова, ибо вскоре мне придется говорить и о различиях в условиях их работы. Тем временем заметьте, что декоративное или прикладное искусство не опрашивает, как, возможно, думает большинство людей, нужно или не нужно украшать или делать изящными беспомощные, безжизненные, но необходимые предметы нашего быта — дом, чашку, ложку и так далее. Сундук и чашка, дом или что-нибудь другое могут быть просты и неотделаны или же лишены того, что обычно называется орнаментом, но если они создаются в том настроении, о котором я говорил, то неизбежно окажутся произведениями искусства. В работе, выполненной так, интерес к одному занятию сменяется и должен сменяться интересом к другому занятию. Знание человеческих потребностей и сознательное стремление пойти навстречу желаниям людей — это необходимое условие подобной работы, и благодаря ей человечество обретает единство. Мир, покой, который несут с собой искусства, вырастает из корней именно такой работы, и он цветет даже посреди раздоров, тревог и сумятицы.

Таково прикладное искусство, которое, уверяю вас, стоит борьбы за то, чтобы оно действительно существовало. Да, я твердо убежден, что это искусство стоит борьбы, как бы тяжела она ни была. Есть такие вещи, которые достойны любой цены; превыше же всего я ценю сознательную мужественную жизнь, а искусства, во всяком случае, неотъемлемы от такой жизни.

Таково мое представление об условиях, в которых может создаваться подлинное архитектурное искусство, но мои рассуждения не просто воздушные замки, они основаны на изучении истории развития промышленных искусств. Поэтому мне теперь следует сделать беглый обзор моих взглядов на историю, хотя так часто это делалось раньше, что они должны быть известны многим, если не большинству из вас. На протяжении всей истории вплоть до конца средних веков даже и не возникал вопрос, следует ли придавать художественную форму изделиям, предназначавшимся существовать более или менее длительное время. Такая форма не увеличивала их стоимости и не требовала от мастера сознательных усилий при работе над ними. Просто художественная форма была присуща им, и возникала она так же естественно, как растет растение. На протяжении всех этих веков такие изделия целиком изготовлялись ручным трудом. Правда, в древнем мире большинство изделий создавалось системой рабского труда, и хотя положение рабов-ремесленников очень сильно отличалось от положения сельских батраков, тем не менее их рабство оставило заметный отпечаток на малых искусствах того периода в их буквально подобострастном подчинении более высокому искусству, которое создавалось художниками. Когда в Европе вместе с классическим миром умерло рабство, то вскоре, словно из котла Медеи{1} в котором перекипало все, что угодно, возникли средние века. Стоило появиться гильдиям, которые собрали вокруг себя и свободных и крепостных того времени, как эти работники, мастера всевозможных изделий, стали в своей работе свободны безотносительно к своему социальному положению. Декоративные искусства достигли небывалого расцвета, и, во всяком случае, миру как бы было дано предвкусить ту радость жизни, которая должна быть присуща обществу равных. В это время мастерство ремесленников достигло вершины. Общепризнанная цель ремесленных гильдий, как неопровержимо свидетельствуют их уставы, состояла в том, чтобы справедливо распределять работу среди ремесленников и приостановить в самом начале развитие капитализма и конкуренции внутри гильдии и в то же время производить изделия, критерием ценности которых было их действительное употребление и реальные потребности всех соседей, которые были заняты работой, выполняемой в таком же духе. Этот способ производства, имевший целью потребление, а не прибыль, принес должные плоды. Конечно, многое из того, что было создано гильдиями XIV и XV веков, погибло. Даже наиболее прочные их создания, например возведенные ими здания, были либо уничтожены, либо пришли в ветхость из-за невежества или нетерпимости, из-за легкомыслия или педантичной придирчивости последующих веков. Но то, что дошло до нас — и чаще всего благодаря простой случайности, — оказывается достаточным, чтобы преподать нам следующий урок: никакое развитие цивилизации, никакое вмешательство науки, покорившей в наши дни природу, пока эта наука не касается трудовой жизни рабочих, не способны заместить ни свободу рук и мысли в течение рабочего дня ремесленника, ни заинтересованность его в успехе самой работы. Кроме того, коллективный талант народа, воплощенный в свободном и гармоническом сотрудничестве, для архитектурного искусства гораздо более плодотворен, чем судорожные усилия величайшего индивидуального гения, ибо в первом случае жизнь и радость выражаются свободно, привычно и непосредственно, и это связано с традициями прошлого и, следовательно, столь же неизменно, как и труд самой природы.

68
{"b":"259954","o":1}