– Где твой папа? – спросил он.

– На работе. Он водит автобус. Тебе нравится «Желтая подводная лодка»?

– Очень.

Феба широко улыбнулась и поставила пластинку на проигрыватель.

Музыка из церкви разливалась в пронизанном солнцем воздухе. Пол, стоявший у распахнутых ярко-красных дверей, буквально видел, как она вьется над тополями, рассыпается по газону световыми бликами. Алехандра, органистка из Перу, была его приятельницей. Волосы цвета бургундского вина она стягивала в длинный хвост и в тоскливые дни после ухода Мишель явилась к нему в квартиру с супом, чаем со льдом и твердым намерением его утешить. «Вставай, – бодро сказала она, распахивая окна и сметая в раковину грязные тарелки. – Хватит сопли распускать. Нашел по кому убиваться – по флейтистке! Все они вертихвостки, не в курсе? Диву даюсь, как это она столько продержалась? Два года! Рекорд, честное слово».

Сейчас ее серебристая мелодия завершилась ярким крещендо, взлетевшим высоко вверх и застывшим на мгновение в солнечном небе. На пороге церкви, смеясь, появилась Нора рука об руку с Фредериком. Они вместе шагнули под ослепительный свет, под разноцветный дождь из зерен и лепестков.

– Красиво, – раздался у его плеча голос Фебы.

– Нарядная, в серебристо-зеленом платье, она небрежно помахивала букетом нарциссов и улыбалась, щурясь от удовольствия, отчего на ее пухлых щеках мелькали ямочки. Лепестки и зерна дугой взлетали в синее небо и падали; Феба восторженно смеялась. Пол остановил на ней взгляд: незнакомка, сестра-близнец. Они вместе шли по проходу этой крохотной церкви к алтарю, где их ждали Нора и Фредерик. Пол старался идти медленно; Феба, в твердой решимости сделать все правильно, сосредоточенно и серьезно шагала рядом, держась за его локоть. Во время обмена клятвами под сводчатым потолком носились ласточки, но его мать с самого начала уверенно выбрала именно эту церковь. И в странных, бесконечных, полных слез разговорах о Фебе и ее будущем с той же убежденностью настаивала, что на свадьбе рядом с ней должны стоять оба ее ребенка. Снова дождь, на сей раз из конфетти; взрыв смеха. Мать и Фредерик наклонили головы. Бри стряхнула яркие бумажные кружочки с их плеч и волос, те разлетелись повсюду, и газон стал похож на венецианскую мозаику.

– Правда, – ответил Пол Фебе. – Очень красиво.

Задумавшись о чем-то, она обеими руками разгладила юбку.

– Твоя мама едет во Францию.

– Да, – подтвердил Пол, хоть и огорчился от подобного выбора слов. Твоя мама, как о чужом человеке. Такими они, впрочем, и являлись, и от этого больше всего страдала его мать. Потерянное время стояло между ними, вместо любви и легкости в их общении царила формальная настороженность. – И мы с тобой через пару месяцев тоже, – напомнил сестре Пол. Обе семьи наконец-то об этом договорились. – Мы тоже поедем к ним во Францию.

По лицу Фебы пробежало облачко тревоги.

– А потом вернемся, – мягко добавил он, вспомнив, как испугалась Феба, когда его мать предложила ей вместе переехать во Францию.

Феба кивнула, но по-прежнему смотрела тревожно.

– Что такое? – спросил он. – В чем дело?

– Не хочу есть улиток.

– Что? – удивился Пол.

– Перед свадьбой, в вестибюле, он шутил с матерью и Бри насчет пира, который они закатят в Шатенеф. Феба тихо стояла сбоку, он и не думал, что она слушает. Тоже загадка – ее восприятие мира, то, что она видит, понимает и чувствует. Того, что Пол знал о ней, хватило бы лишь на маленькую анкету: обожает кошек, любит ткать, слушать радио и петь в церкви. Много улыбается и обнимается и, как он, страдает аллергией на пчел.

– Улитки – не так уж страшно, – сказал Пол. – Что-то вроде чесночной жвачки.

Феба скорчила рожицу и засмеялась.

– Гадость, – проговорила она. – Это гадость, Пол.

– Она неотрывно следила за тем, что происходило вокруг. Гости, солнечный свет, листва были плотно оплетены музыкой. Щеки Фебы, как и его собственные, усыпали веснушки. Далеко, на другой стороне газона, Нора и Фредерик поднимали серебряный нож, собираясь резать торт.

– Мы с Робертом тоже поженимся, – сказала Феба. Пол улыбнулся. Он познакомился с Робертом во время первой поездки в Питтсбург, они специально ходили к нему в магазин. Роберт оказался высоким, общительным парнем в коричневой форме, с бейджиком на груди. Феба, смущаясь, представила их друг другу, и Роберт немедленно схватил Пола за руку и хлопнул по плечу, как старого приятеля, с которым давно не виделся. «Рад познакомиться, Пол. Я женюсь на Фебе, так что скоро мы станем братьями; как тебе это нравится?» Страшно довольный всем на свете и уверенный в том, что Пол разделяет его восторг, Роберт тут же, не дожидаясь ответа, повернулся к Фебе, прижал ее к себе одной рукой, и они замерли вместе, сияя улыбками.

– Жаль, что он не смог прийти.

Феба кивнула:

– Роберт любит праздники.

– И я его так понимаю!

Нора, по традиции, сунула кусочек торта в рот Фредерику и вытерла уголок его губ кончиком большого пальца. На ней было кремовое платье, седина в коротких волосах только подчеркивала зелень глаз. Пол подумал об отце: какой была их свадьба? Разумеется, Пол видел фотографии, но снимки – это всего лишь снимки, схватывают только то, что лежит на поверхности. А ему хотелось знать, какое тогда было освещение, как звучал смех, наклонялся ли отец так, как сейчас Фредерик, чтобы поцеловать мать, слизнувшую с губ сахарную пудру?

– Мне нравятся розовые цветы, – прервала его мысли Феба. – Хочу, чтобы на моей свадьбе было много-много розовых цветов. – Она сдвинула брови. Покачала головой: – Только сначала нам с Робертом надо накопить денег.

Перед глазами Пола неожиданно возникла картинка: Каролина Джил, высокая, энергичная, с мужем Алом и Фебой, в вестибюле гостиницы в центре Лексингтона. Они встретились там вчера, на нейтральной территории. Дом матери стоял пустой, с большим объявлением «ПРОДАЕТСЯ» во дворе. Сегодня вечером Нора с Фредериком уезжают во Францию. Каролина и Ал приехали из Питтсбурга на машине и после вежливого, несколько натянутого общения за поздним завтраком оставили Фебу на свадьбу, а сами отправились в Нэшвилл. «Наш первый отдых вдвоем», – сказали они, и вид у обоих был счастливый. Тем не менее Каролина дважды обняла Фебу, а затем еще остановилась на тротуаре и помахала ей рукой в окно.

– Ты любишь Питтсбург? – спросил Пол. Ему предложили там хорошую работу в оркестре, но у него было и предложение от оркестра в Санта-Фе.

– Люблю – ответила Феба. – Мама говорит, в нашем городе слишком много лестниц, но мне нравится.

– Возможно, я туда перееду. Как ты на это смотришь?

– Хорошо, – расцвела Феба. – Тогда ты сможешь прийти на мою свадьбу. – Она вздохнула. – Свадьба очень дорого стоит. Это несправедливо.

Пол кивнул. Действительно, несправедливо, причем абсолютно все. И то, как трудно живется Фебе в мире, не желающем ее принимать, и относительная легкость его собственного существования, и то, что сделал их отец… Полу вдруг страстно захотелось подарить Фебе свадьбу, о какой она мечтает. Или хотя бы торт. Сущий пустяк по сравнению со всем остальным.

– Вы можете сбежать, – предложил он.

Размышляя над его неожиданными словами, Феба вертела на запястье зеленый пластмассовый браслет.

– Нет, – решила наконец она. – Тогда у нас не будет торта.

– Ну, не знаю. Почему не будет?

Феба, сильно нахмурившись, поглядела на него, желая убедиться, что он не смеется над ней, и твердо сказала:

– Нет, Пол. Свадьбы такие не бывают.

Он улыбнулся, растроганный ее уверенностью в незыблемости мирового устройства.

– А знаешь что, Феба? Ты права.

– С другой стороны залитого солнцем газона донеслись смех и аплодисменты: Нора и Фредерик закончили резать торт. Бри, улыбаясь, взяла фотоаппарат, чтобы запечатлеть момент.

Пол указал на стол, вокруг которого толпились гости, разбирая и передавая из рук в руки маленькие тарелки: