По вечерам, закончив домашнюю работу, женщины часто садились рядышком с рукоделием и болтали о всяких пустяках. У Анжелы и Сандры появилось новое и очень важное занятие: готовить приданое для Миреллы, которой вскоре должно было исполниться четырнадцать лет. Помимо традиционных тканей, белья, одежды, ковров и покрывал они с удовольствием плели из камыша и листьев асфоделя круглые шкатулки с крышками, корзинки для фруктов и украшали их ярким орнаментом.

У дочери Анжелы обнаружились способности к рисованию, и женщины приноровились дарить, а то и продавать расписанные ею изделия.

Сандра с Миреллой выходили из дому, намереваясь сделать подношения в церковь на День святого Эфизия[16], когда увидели повозку, остановившуюся неподалеку от ворот. С нее спрыгнул мальчик, потом слез мужчина, который подал руку женщине. Последняя сошла на землю медленно и тяжело — Сандра заметила, что она на последних месяцах беременности.

Мужчина двинулся навстречу, и Сандра замерла. Из глаз потекли слезы. Джулио! Ее мальчик, которого она не видела восемь лет и о котором кое-что знала только из писем Дино.

Несмотря на хромоту, Джулио шел довольно уверенно. Костылей не было. Мастер из Аяччо сделал ему протез, и за минувшие месяцы Джулио научился на нем ходить. С повозкой он тоже управлялся без особых проблем.

Сандра бросилась навстречу, и они сомкнули объятия.

— Мама!

— Мой мальчик! Ты вернулся! Ты жив!

— Да. А это мои жена и сын, — неловко произнес Джулио и оглянулся.

Кармина стояла позади мужа с печатью отчужденности на лице. Обычно оживленный и бойкий, Орландо робко жался рядом.

— Входите, — сдавленно произнесла Сандра. Пересилив смущение, женщина подошла к Кармине и обняла ее окаменевшие плечи.

Леон быстро подавил неловкость, спрятал чувство вины и приказал женщинам приготовить праздничный ужин и принести из погреба лучшего вина.

— Я исполнил твою волю: женился на Кармине, — сказал Джулио, пожимая отцовскую руку, и довольство в его голосе смешалось с невольной иронией.

Родители не сразу поняли, что случилось с сыном, а поняв, не знали, как себя вести. Сандра ощутила боль, которую способна почувствовать только мать. Вместе с тем она была рада, что Джулио остался жив.

Навстречу вышел Данте, и братья обнялись.

— У меня прибавление в семействе, — смущенно произнес младший. — Сын. Ему полгода. Странно, что именно мы с Анжелой первыми подарили родителям внука!

— Вообще-то первыми были мы с Карминой, — небрежно заметил Джулио. — Нашему сыну семь лет. А скоро у нас появится второй.

— Я бы хотела девочку, — заметила Кармина.

— Дочка — это тоже хорошо, — сказал Джулио и улыбнулся жене.

— Стало быть, я не зря заприметил этого парня, — промолвил Леон, проводя рукой по волосам Орландо. — Я догадался, что это мой внук. Надеюсь, отец и мать позволят тебе подольше погостить у деда? Выйдем в море вместе с Паоло, проедем по полям, и я покажу тебе наши виноградники!

Сандра и Анжела наспех стряпали, Мирелла расставляла посуду, Кармина тоже старалась помочь. Внезапно жизнь обрела яркость прошлого, силу моря и ветра, вкус спелых плодов и запах летнего дождя.

Когда сели за стол, Леон сразу заговорил об императоре. О несправедливости судьбы, о поражении победителя. Когда он умолк, Джулио заметил:

— Наш император много лет сокрушал чужие троны, теперь звездный час перешел в чужие руки. Правды тут нет: о ней спросите у мертвых, но они промолчат.

Воцарилась тишина, ибо Джулио был единственным из присутствующих, кто познал на своей собственной шкуре, что такой война.

— Вот видите, — сказал он, — ответа не слышно. Лично я против войны, которая превращается в самоубийство, войны, в которой человеческая жизнь не имеет никакой ценности и не играет большой роли.

На глазах Сандры появились слезы. Кармина погладила мужа по руке. Леон смущенно кашлянул и сказал:

— Нам с Сандрой еще повезло. Наши дети живы. Ты что-нибудь знаешь о Дино? Он перестал нам писать.

— Год назад он был жив. Это Дино спас меня в России, вытащил из снега и привез в госпиталь. Если б каждый из воинов армии Наполеона был таким, как мой старший брат, империя смогла бы устоять.

Признание прозвучало честно и искренне: Джулио больше не мог ненавидеть человека, который сделал для него несравненно больше, чем кто-либо другой.

— Вы смогли встретиться в этой огромной стране?!

— Ты же знаешь корсиканцев, отец? Над ними властны не жизнь и смерть, а судьба.

— А что с Орнеллой?

— Она в Париже. Поет в театре.

Леон опешил.

— Чтобы корсиканка пела на публике, как в балагане!

— Теперь за нее отвечает Дино, и твое слово, отец, тут мало что значит. Хотя, мне кажется, для нее и Дино не указ! — небрежно произнес Джулио.

— У них есть дети? — поспешно спросила Сандра, чтобы разрядить обстановку.

— Про детей я ничего не слышал.

— Вы поживете у нас какое-то время?

— Самое большее — несколько дней. Мы оставили гостиницу на Беатрис, а она странноватая женщина. Не то чтобы ей нельзя доверять, просто она слишком себе на уме.

Леон нахмурился и невольно покосился на Сандру.

— Беатрис?

— Беатрис Санто, — как ни в чем ни бывало произнес Джулио. — Кармина встретила ее в Аяччо и пригласила к себе. Ей некуда было идти. В хозяйственных делах от нее мало толку, но она способна отпугивать привидения и нежелательных людей.

— Конечно, — неловко промолвил Леон, — мы должны помогать землякам.

С тех пор, как ему довелось увидеть Беатрис, бесцельно бредущую по дороге, будто бездомная нищенка, кровь на невидимой ране алела, точно свежая краска. Теперь он наконец смог успокоиться.

— Может, вам стоит переехать в Лонтано? — спросила Сандра и как можно приветливее посмотрела на Кармину.

— Нет, — сказал Джулио, — наше дело — гостиница. На земле я работать не могу, а там чувствую себя в своей стихии. Мы стали закупать продукты мешками, я сам забираю их с пристани, веду счета. Кармина, кухарка и две служанки справляются с остальными делами. А Орландо мы отправили в школу.

— Я давно не видела Бьянку, — озабоченно произнесла Сандра.

— Мы надеемся, что у нее все хорошо, — уклончиво произнес Джулио, незаметно переглянувшись с женой.

Извинившись, Анжела встала из-за стола: пришло время кормить и укладывать сына. Кармина выразила желание помочь. У женщин, некогда живших в этом доме на положении служанок и далеко не сразу принятых будущей свекровью, могли найтись общие интересы.

Под навесом, где стояли столы, стало совсем темно, и Сандра принесла лампу. Возле огня вились стайки ночных бабочек и мотыльков. Привычно звенели цикады. По темному небу плыла золотая луна, а земля была усыпана лепестками отцветавших деревьев. Из глубины двора доносились веселые голоса Орландо и Паоло. Мирелла смирно сидела на своем месте, подперев ладонью лицо, и внимательно слушала разговоры взрослых.

После ужина, пока женщины убирали посуду, а Леон отправился в конюшню проведать лошадей, братья сели на крыльцо поговорить.

— Не думал, что ты женишься на Анжеле Боллаи, — сказал Джулио. — Вдова с детьми, и она старше тебя.

— Мы давно выбрали друг друга. Это ты не хотел жениться на Кармине!

— Зато теперь не нарадуюсь нашему браку, тем более, что у нас такой славный сын. После всего, что произошло, я не уверен, выбираем ли мы или за нас выбирает судьба.

— Вам с Дино довелось повидать мир, а я, похоже, навсегда останусь в Лонтано, — задумчиво произнес младший брат.

— Об этом не стоит жалеть. Кто-то из нас должен был остаться — жребий пал на тебя.

— Мне бы хотелось, чтобы Дино тоже приехал нас навестить.

— Не уверен, что он скоро вернется. Сейчас во Франции сложное положение: император так просто не сдастся. Нас ждет еще что-то, не знаю, прекрасное или ужасное. Дино последует за Наполеоном до конца. Он вообще из тех, кто идет до конца.