– Ну все, отлично! – сказала Настя, опуская камеру. – Пошли!

– Погоди, покажи, что вышло, – попросила Полина, зная, что подруга не любит показывать отснятый материал на камере, но все же иногда по ее просьбе демонстрирует пару-тройку кадров.

– Потом, дома, – заартачилась Настя.

– Пожалуйста…

– Ну ладно, – вздохнула подруга, нажимая на кнопку. – Смотри. Чудо как хорошо вышла!

Она пролистала несколько снимков и уже собралась было зачехлить камеру, как Полина вдруг воскликнула:

– Погоди! Покажи предыдущий кадр.

– Потом, Поль. Дома все рассмотришь. Хорошо вышла и…

– Я не об этом! Вернись и сама все увидишь!

– Пожалуйста… Ой! Что это? – нахмурилась Настя, увеличивая кадр. Они обе склонились над камерой, а затем испуганно перевели взгляды на поле и обратно на камеру.

– Откуда эти люди?.. – прошептала Настя.

В кадре, помимо сидевшей в траве и беспечно улыбающейся Полины оказалось еще несколько фигур мужчин и женщин, косящих траву. Одна из фигур развернулась к объективу лицом. Настя увеличила кадр, чтобы разглядеть лучше человека, и чуть не выронила камеру.

– Страшный какой…

Худой, как обтянутый кожей скелет, мужчина в оборванной рубахе и надвинутой на лоб соломенной шляпе улыбался им жуткой, похожей на оскал, улыбкой. Коса в его руке лишь усугубляла ассоциации со смертью.

– Как это вышло? – пробормотала испуганно Настя. – В поле, когда я тебя снимала, никого не было! Я не видела их ни простым глазом, ни через камеру.

– Не нравится мне все это. Пошли отсюда скорее! – позвала Полина, подхватила свою сумку и торопливо направилась в сторону поселка.

– Слушай, может, удалить эту фотографию? Зачем нам такая жуть? – спросила, нагоняя ее, Настя.

– Оставь пока. Дома еще раз посмотрим.

– А ты как это объяснишь? Ты же мистику всякую пишешь!

– Не знаю, Настя, – несколько раздраженно ответила Полина, шагая так быстро, будто готовясь в любой момент перейти на бег.

– Если бы это произошло в твоей книге, ты бы дала объяснение.

– Настя, мы не в моем романе. Давай, поторопись. Господи, эта дорога какая-то бесконечная! Мне кажется, мы уже давно должны были прийти.

Дорога и в самом деле словно удлинилась. Они шли и шли по рассохшейся земле вдоль редких деревьев, которые казались декорациями из-за того, что ветер совсем не шевелил листву, в тишине, нарушаемой лишь их репликами.

– Опять заблудились?

– Не думаю. Вон стоптанный башмак валяется, мы точно мимо него проходили.

– Как некстати сломалась эта чертова маршрутка! Знаешь, я уже жалею, что мы вообще ушли с дороги, лучше бы остались ночевать там. Глядишь, уже бы поймали попутку.

– Полина, не паникуй. Включишь это маленькое приключение потом в книгу.

– С фотографией-иллюстрацией…

– А то! Вон, кстати, памятник показался! Сейчас найдем ту аллейку, по которой вчера пришли, и выйдем к дороге.

– А вон мужчина с мальчиком! – обрадовалась Полина. – Как его зовут, Андрей?..

– Мужчину? Да, – ответила Настя и закричала: – Андрей! Доброе утро!

– Здравствуйте, – тоже издалека, но более сдержанно поздоровалась Полина, хоть про себя обрадовалась этой встрече. Они с Настей уже не одни. Мужчина – это защита и сила.

Проспали. Почему-то не прозвонил будильник, и вместо желаемых семи утра Андрей открыл глаза в половине десятого. Сын спал рядом, разметавшись на кровати так, что для отца оставался лишь узкий край. При взгляде на спящего ребенка раздражение из-за позднего подъема будто рукой сняло. Андрей улыбнулся и тихонько встал, решив разбудить сына после того, как примет душ. Но когда он вернулся обратно в комнату, застал Никитку уже сидящим на кровати и сонно трущим кулачками глаза.

– А где девочка? – спросил сын.

– Какая девочка?

Никита обвел взглядом комнату и ответил:

– Ну, та, которая обещала игрушку.

– Никита, тебе приснился сон. Никакой девочки тут нет.

– Нет, была! – неожиданно с нажимом произнес сын и захныкал. Андрей вздохнул и присел рядом с ним на кровати: иногда Никита со сна начинал капризничать, путая приснившееся с реальностью.

– Она сказала, что пойдет за игрушкой, и ушла. Вон туда, – указал сын на входную дверь. – Я сказал, что хочу машинку! Красный джип.

– Хорошо, – сдался Андрей. – Давай вначале умоемся, почистим зубы, а затем пойдем вниз и поищем ту девочку. А если не найдем, машинку тебе куплю я. Красный джип. Договорились?

Сын неопределенно мотнул головой, слез с кровати и нехотя поплелся в ванную.

Четверть часа спустя Андрей запер номер и, перекидывая через плечо ремень дорожной сумки, подумал, что надо бы постучать к девушкам, раз им тоже на поезд в столицу. Он бы так и сделал, если бы вспомнил, в какой комнате они остановились. При дневном свете коридор показался ему совершенно другим – гораздо длинней, с рядом одинаковых дверей. Кажется, номер девушек был возле лестницы, но вот незадача: таких выходов на площадке оказалось несколько. Теперь понятно, почему администратор попросила другую служащую сопроводить их. Андрей повертелся на месте, думая, в какую сторону отправиться, и решил, что все лестницы наверняка ведут в холл.

– Пошли, чемпион! – скомандовал он сыну, и тот послушно направился за ним.

Он ошибся: лестница, похожая на вчерашнюю, привела к запертой двери. Андрей подергал ручку, но безуспешно. Ничего не оставалось, как вернуться и выбрать другой выход. На этот раз путь привел их к узкой площадке и двери, за которой оказалось помещение со швабрами, ведрами и развешенными на крючках синими халатами.

– Опять не туда, – обронил раздраженно Андрей. Благо, Никитка не капризничает, послушно поднимается-спускается за ним следом. Спросить бы у кого дорогу, но, как нарочно, гостиница словно вымерла. В следующий раз они попали в помещение, оказавшееся столовой. В большом зале в два ряда наискосок выстроились квадратные столы, покрытые клеенчатыми скатертями. Часть столов была сервирована, часть – еще нет. В воздухе витали запахи еды: кофе и выпечки. Уютно, но что-то все же не так. Что – Андрей понял не сразу, только когда рядом раздался голосок его сына, прозвучавший в тишине слишком громко:

– Пап, я есть хочу!

Тишина! Вот что тут было не так. Общественные столовые обычно наполнены характерными шумами: звоном столовых приборов и посуды, голосами обслуживающего персонала. Здесь же царили тишина и безлюдность.

– Эй, здесь есть кто? – спросил Андрей. И его низкий голос, отразившись от голых стен и мраморного пола, прозвучал неожиданно звонко.

– Ребенок есть хочет! Есть здесь кто?

Молчание. Андрей подождал в надежде, что кто-нибудь к ним выйдет с кухни, и потерял терпение.

– Никита, мы позавтракаем на вокзале.

– Ну пап, – заканючил так не вовремя сын.

– Потом, потом, – пробормотал он, уводя сына за руку. Не нравилась ему эта безлюдность. Не нравилась, и все тут.

Из столовой вело два коридора: один – к той лестнице, по которой они сюда спустились, второй – к мраморному бюсту Ленина и стоявшим по его бокам в почетном карауле двум пальмам в кадках. Андрей решил не возвращаться к лестнице, дошел до бюста и открыл прячущуюся за одной из пальм дверь. Наконец-то они оказались в холле!

Здесь оказалась та же безлюдность и тишина, что и во всем отеле. Андрей немного подождал возле стойки ресепшена, но, убедившись, что никто на его зов выходить не собирается, просто положил ключ рядом с уже лежащим на стойке и направился к выходу. На улице его и окликнули девушки.

– Как хорошо, что мы вас встретили! – улыбаясь, сказала рыжая – яркая, приветливая, летняя. Вторая девушка поприветствовала его более сдержанно. Снежная королева, несмотря на загар. Лето и зима – вот кто они, две подруги.

– Приятно, когда тебя встречают с таким радушием, – не удержался он от безобидной шпильки, которую смягчил улыбкой.

– Здрасьте, – поздоровался серьезно, как маленький мужчина, Никита.