Если бы не она, как сложилась бы ее, Полины, жизнь? Да по-другому бы сложилась, и не так хорошо, как хотелось. Некоторые моменты прошлого возникли в памяти так четко, будто все случилось вчера, и полынная горечь затопила сердце. Давно об этом не вспоминала, не думала, не страдала, не мучилась, просто смирилась с тем, что где-то внутри остался рубец, с которым она проживет всю жизнь, благополучную или не совсем – как судьба сложится. Но она поклялась себе, что этот рубец никак не будет влиять на ее счастье.
Полина перевернулась на бок и закрыла глаза. Чтобы избавиться от непрошеных воспоминаний, привычно стала думать о персонажах. Статский советник Василий Иннокентьевич Сибирский сажает свою двадцатилетнюю жену Елизавету Петровну на поезд в Петербурге. Молодая женщина путешествует в компании служанки Груши. Но поезд не доезжает до места назначения, его видят в последний раз на одной из промежуточных станций. А уже в наше время жители этого поселка начинают периодически видеть проносящийся без остановки мимо станции паровоз с пассажирскими вагонами. Тайну этого поезда пытается расследовать героиня уже современной линии, ни имя, ни внешность, ни профессию которой Полина еще не придумала. Она лишь успела написать, что однажды на глазах у современной девушки мимо станции пронесся со свистом и гудением старинный паровоз, в окно выглянула дама в шляпе и обронила что-то. Героиня в изумлении проводила состав взглядом, а затем бросилась к тому месту, куда предположительно упал некий предмет, и обнаружила возле рельса черную книжечку, оказавшуюся записной книжкой некой Елизаветы Петровны Сибирской.
Работать еще предстояло много: тайна старого паровоза оставалась для автора такой же загадкой, как и для пока безымянной героини романа. В одном из интервью Полина призналась, что практически никогда изначально не знает разгадок, расследование в романе ведет вместе с персонажами и зачастую развязку получает лишь тогда, когда дописывает историю почти до финала. Работать так, распутывая вместе с героями клубочек загадок, иногда вытягивая ошибочные нити, но в конечном результате находя ответы, было интересно, но вместе с тем и сложно. Куда проще писать по готовому, заранее продуманному плану! Некоторые коллеги Полины не садились за написание романа до тех пор, пока не расписывали его по эпизодам вплоть до финала. У нее же так работать не получалось, сюжет строился постепенно, как дом – по кирпичику. Пока не допишет предыдущий эпизод, не увидит следующего.
– Вставай, соня! – прокричал кто-то над самым ухом. Полина открыла глаза и увидела Настю, одетую в джинсы и рубашку. – Опоздаем на поезд!
– Уже утро? – сонно спросила Полина.
– Утро, утро, – торопливо подтвердила Настя, наклоняясь к своей брошенной на пол сумке. – Позавтракаем на вокзале. Не дай бог пропустим утренний поезд и застрянем надолго.
Полина наскоро умылась и переоделась в старые джинсы и футболку. Ей хотелось выпить утреннюю чашку чая здесь, а не на вокзале. Но из опасения пропустить поезд она не стала спорить с подругой, убрала в сумку пижаму и несессер с банными принадлежностями и объявила, что готова.
Коридор встретил их глубокой тишиной, словно никого больше в гостинице не было. Девушки спустились на первый этаж и увидели пустую стойку ресепшена.
– Хорошо, что плату с нас взяли вчера, а то пришлось бы ждать, – прокомментировала Полина, кладя ключ на стойку.
На улице оказалось так же безлюдно, как и в гостинице.
– Если бы не этот развевающийся на здании администрации флаг, ей-богу, подумала, что в поселке никто не живет, – сказала Настя, наводя объектив камеры на здание гостиницы.
– Фотографируешь на память?
– Ну а как же! Наверняка потом в каком-нибудь твоем романе всплывет этот эпизод с ночевкой, так вот мои снимки и пригодятся. Знаю я тебя! – весело откликнулась подруга.
– Пошли, а то и правда опоздаем на поезд. Нам еще ловить попутку.
Они пересекли площадь, обогнули памятник Ленину и… замерли на месте.
– Не поняла, – протянула Настя. – Здесь же вчера аллейка была! Или мы с другой стороны подошли?
– Кажется, с этой… – растерянно ответила Полина, глядя на земляную неровную дорогу вместо асфальтированной.
– В темноте приняли землю за асфальт?
– Сомнительно. Дорога была освещена.
– Ну… вон фонарь, – кивнула Настя на деревянный столб с подвешенной к нему огромной лампочкой под конусовидным «абажуром». Подобные фонари стояли когда-то и в поселке, откуда были родом родители Полины, а потом их сменили на более современные.
– Будем считать, что ночью асфальтированная аллейка нам померещилась. Другого объяснения не нахожу. Идем! – скомандовала Полина, подхватывая сумку.
Какое-то время они шли в полной тишине, нарушаемой лишь шорохом шагов. Звук выходил сухой и трескучий, будто ступали они по хворосту. Разговаривать не хотелось из-за оттягивающей руки ноши (Полина в какой раз пожалела, что не взяла в дорогу чемодан на колесиках) и из-за духоты. Еще вчера воздух дышал прохладой после прошедших дождей, и в нем витали горьковатые запахи приближающейся осени, а сегодня казался раскаленным, как в печи. Аномально жаркий день для второй половины августа.
– Такое ощущение, будто тут засуха стоит с самого начала лета, – сказала вслух Настя то, о чем мгновением раньше подумала Полина. – Сколько, думаешь, километров отсюда до поселка твоих родителей?
– Судя по тому, что мы не проехали на маршрутке и получаса, не так уж далеко.
– Может так быть, что дождь обошел стороной это место?
– Все может быть, Настя, но мне, если честно, как-то все равно, был ли тут дождь или нет.
– А еще писательница! – усмехнулась подруга. – Мне кажется, тебя такие детали должны интересовать. Это же можно целый сюжет развернуть!
– В данный момент меня интересует, как скоро мы сумеем поймать попутку. А атмосферные осадки пусть интересуют местных жителей.
– Какая ты…
– Слушай, мы здесь точно проходили? – перебила Полина, указывая на безбрежное поле с высокой зеленой травой, в которое вдруг уперлась дорога.
– Сомневаюсь, – пробормотала Настя. – Мы шли мимо какой-то постройки, потом мимо дворов. А поле я не припомню.
– Вот и я о том же!
– Заблудились?
– Мне с самого начала казалось, что это не та дорога.
– Но другой и не было, – развела руками Настя.
– Мы просто не стали ее искать.
– Поворачиваем назад?
– А что остается делать.
– Погоди, – остановила Полину Настя. – Дай пару кадров сделаю. Красиво ведь! Не поле, а море.
– Кстати, тебе трава не кажется излишне зеленой?
– В смысле?
– Мы же говорили о том, что тут, похоже, не было дождей. При долгой засушливой погоде трава точно бы пожухла.
– Ну… Может, дожди и шли, но вода впиталась в землю.
– В родительском поселке не впиталась, а тут – да.
– Может, земля тут не такая глинистая! Вот привязалась, – усмехнулась Настя, расчехляя камеру.
– Так я же писательница! Сама сказала, что такие нестыковки должны привлекать мое внимание. Ладно, фотографируй все, что тебе нужно, и пошли. А то до вечера не уедем.
– Встань вон туда! – попросила подруга, указывая рукой на поле. – А лучше сядь. Попозируй. Будут новые фотографии под выход твоей новинки.
– Ну, чем-чем, свежими снимками я всегда обеспечена благодаря подруге-фотографу, – откликнулась Полина, усаживаясь на кромке поля. – Иногда даже не знаю, кто я на самом деле – писательница или модель?
– Внешность у тебя практически модельная. Можно и на подиум выпускать.
– Один раз выпустили, – мрачно обронила Полина, припоминая тот случай, когда она участвовала в одном показе. Молодой модельер сделал ставку не столько на свои «шедевры моды», сколько на известные лица моделей и пригласил не профессиональных манекенщиц, а известных в других областях девушек: ведущих телешоу, актрис сериалов, певиц, журналисток и писательниц. Полине позвонили из пиар-отдела издательства с предложением лишний раз «засветить имя», так как репортаж о показе с краткими биографическими справками «моделей» должен был потом выйти в глянцевом журнале. Она согласилась скорее из любопытства, чем рассчитывая таким образом повысить продажи книг. И все бы ничего, если бы Полина, во время репетиции уверенно ходившая по подиуму на высоченных каблуках, не оступилась во время показа, не запуталась в длинной хламиде, напоминавшей не столько платье, сколько сшитую тунику из двух простыней в диких цветных разводах, и не растянулась бы на подиуме под вспышками фотокамер. Тогда она поднялась, конечно, и продолжила свой путь с улыбкой, но в журнале так и напечатали тот кадр, когда она поднималась с колен. «Засветилась на карачках, прорекламировала, называется, книгу пятой точкой», – ворчала потом Полина, в то время как Настя, разглядывая снимок в журнале, не могла унять хохота. «Даже скан странички нигде не вывесишь! А ведь собиралась похвалиться тем, что впервые в жизни приняла участие в показе! Ну и как тут быть? Мало того, что в простыню дикой расцветки завернута, так еще и стою в такой негламурной позе. Забыть и не вспоминать!» – «Да нет же, наоборот! – возразила уже серьезно Настя. – Размести! Пусть все знают, если ты падаешь, то тут же встаешь и идешь вперед! А красивых фотографий я тебе сколько угодно сделаю». Полина тогда так и сделала: разместила с собственными шутливыми комментариями скан журнальной страницы в блоге. Но сама все же тот случай вспоминать не любила.
