Сталин заулыбался.

– Велик на выдумки у нас народ. Вот к народу и надо обратиться!

– Вся пресса и телевидение под полным контролем партийной верхушки. Никто из руководства лишаться партбилета не захочет.

– Вы Огаркова лично знаете? Вы говорили, что он лично готовил и проверял ваше подразделение. Я поинтересовался его службой у нас, на Карельском фронте, очень инициативный и думающий военный инженер.

– Сказать, что лично и хорошо его знаю… Нет, конечно, я же всего-навсего «группер», командир группы. Несколько раз виделись, он меня хвалил. Этот орден вручал лично. По идее, должен меня помнить. Но он не все время находится в Афганистане. В основном в Москве. В Москве к нему попасть на прием сложно. Да и в Афганистане это тоже непросто.

– Сержант Еременко далеко?

– Старший сержант Горская сидит в приемной, документы она, правда, еще не сменила.

– Вот и не надо менять! Пока! – Он снял трубку телефона. – Товарищ Поскребышев! Пусть войдет товарищ Еременко.

Вошла Полина.

Сталин пошел ей навстречу.

– Здравствуйте, товарищ Еременко-Горская. Дайте-ка на вас посмотреть! А губа не дура у нашего Андрея! Поздравляю вас с законным браком, товарищи. Товарищ Горский, если вы вдвоем пойдете сейчас в Файзабад, именно в Файзабад, не в Хорог, пройти вдвоем сможете?

– Зимой? От погоды зависеть будет, но вероятность – практически нулевая: следов будет не скрыть. Лучше весной, в конце февраля – марте, по зеленке. Есть, правда, один вариант, сразу уйти наверх и вызвать вертушки, но район раскроем. Не хочу я пока показывать, где находится портал.

– Правильно говоришь, товарищ Горский. У тебя только один шанс: довести старшего сержанта Еременко до своих. Иначе тебе никто не поверит. Готовьтесь к выходу, а мы будем готовить ваше прикрытие.

Через несколько дней нас отправили под Алма-Ату на Туюк-Су. Там, на левом берегу Алмаатинки, под самой мореной, был разбит лагерь, где проходили обучение горные стрелки. Немного низковато, всего три с половиной тысячи метров над уровнем моря. Но выше ничего и нигде не было. Мы занялись маршами, маскировкой, горными лыжами. Давненько я на таких «дровах» не катался! Но выбирать было не из чего. После пары спусков я вычеркнул лыжи напрочь из расписания тренировок: сломать ногу было – раз плюнуть, особенно для Полины, вес большой, только что скорость. Сюда приехал капитан Бирюков, он возглавлял Гиндукушскую экспедицию, которая исследовала пещеру с порталом. И мы стали прорабатывать обратный маршрут. Сличили две карты: более подробную и поднятую его карту. И мою двухкилометровку. Нашлись отличия. Населения за это время здорово прибавилось. Сейчас там полная глухомань. Более или менее определили маршрут движения и расчетные дневки. Напрягало то обстоятельство, что маршрут был один. Несколько мест блокировало изменения маршрута: дело портила дорога, проходящая вдоль массива Сафед-Херш. Наблюдать за этой дорогой нас и посылали. И большой глетчер на другой ее стороне. Очень много разломов. Подход к Файзабаду прикрывало большое село Ахмадр. Так что только по хребту. Хорошо, что у духов нет авиации! Местность голая. Почти нет растительности, но снег сходит рано. Обидно, но дороги в 1942 году там не было. Ячья тропа. Это китайцы ее построили. Бирюков сказал, что незаметно не пройти. А если идти по маршруту, то понадобится восемь-десять ночей, если не больше. Сами они прошли по тропе, это заняло пятнадцать суток, но это здорово вкруговую.

– Может быть, все-таки пойти к Памирскому тракту? Шансов будет больше!

– Сам приказал идти в Файзабад.

– Это нереально! Я доложу в Москву!

– Докладывайте! Я Ему говорил, что это очень сложно. Но Он хочет выйти на человека, которому Он доверяет. Я тоже считаю, что уходить надо в Таджикистан.

– Сколько вы здесь?

– Две недели. Тренировки здесь ничего не дают, кроме акклиматизации. Я эти места знаю наизусть, поэтому мне несложно здесь ориентироваться. А там придется идти ночами и по незнакомой местности. Ваши панорамные снимки с земли я посмотрел. Так, примерно представляю маршрут и ориентиры, но… Может быть, стоит вернуться в Сухум и попробовать портал без дальней разведки? Просто узнать, куда выбросит? А вдруг все, что мы делаем, – напрасная трата времени и сил? Кстати, газеты свежие есть? Что там на фронтах?

– Паулюс сдался! Триста тысяч пленных! Наши взяли Ростов и добивают группировку Гота. Освобождены Новороссийск, Анапа, бои у Крымской. Харьков взять не удалось, фронт остановился в пятидесяти километрах от него.

– Тогда запросите разрешение лететь в Москву. На этой волне нам могут разрешить попробовать портал.

По прилету в Москву собрались все вместе: Сталин, Берия, Меркулов, Бирюков и мы с Полиной. Бирюков доложил свое мнение. Надо отметить, что он практически не волновался. Четко, довольно громко, расставляя акценты в нужных местах, показывая фотографии. Его выслушали молча.

– Товарищ Горский! На какое число назначен двадцать шестой съезд? – спросил Сталин.

– По-моему, на двадцать третье февраля. Плюс-минус один день.

– У нас времени: три недели! По докладу товарища Меркулова, неизвестные люди, управляющие сейчас СССР, находятся в КГБ СССР. Скорее всего, это Председатель КГБ товарищ Андропов и его заместитель товарищ Цвигун, ты его видел в Тбилиси. Границу охраняют их люди. Если попадете к ним, то операция не состоится. Требуется доставить два фильма, старшего сержанта Еременко и ее документы, несколько писем товарищам Устинову, Огаркову и Громыко. На последнем этапе подключить Пельше, Косыгина и Ахромеева. Обращаться к остальным запрещаю. На первом этапе стоит подключить командира пятнадцатой бригады Мосолова, так как он знает систему осназа со времен войны и сможет отличить настоящие документы от поддельных. Мы подготовили некоторые документы, которые требуется осветить во время съезда партии непосредственно участникам съезда. У вас оборудование все готово, товарищ Горский?

– Да, кроме глушителей на снайперскую винтовку. Требуется вернуть мне мое оружие, зеленые патроны к нему, ПБС и документы. Иначе неприятности у меня начнутся раньше, чем нужно.

– Товарищ Берия! Есть возможность это выполнить?

– Да, но патронов осталось двадцать пять штук из сорока.

– Что есть, этого достаточно. Товарищ Сталин, необходимо срочно опробовать портал на Клухор-баши, может оказаться, что он ведет не туда. И еще, товарищ Сталин, я могу ознакомиться с материалами, которые мы понесем?

– Да, это необходимо сделать вам обоим.

– И, товарищи, вам необходимо начать готовить пути отхода сразу, как вы объявите о своем присутствии в 1981 году. Товарищ Горский, вы меня понимаете? – спросил Берия.

– Да, товарищ Генеральный Комиссар. Это я хорошо себе представляю.

– Так что, товарищи Горский и Еременко, идти придется в Файзабад. По-другому не получается, – резюмировал Сталин. – Вылетайте в Сухум. Не позднее двадцатого надо быть Файзабаде.

Мы прилетели в Сухум, и на машине нас забросили к Южному приюту. Там мы переоделись в пуховки и лешаки, присели на дорожку и в ночь двинулись наверх на трех лошадях. На двух мы, одна вьючная. По дороге не разговаривали: и устали за день, и дорога тяжелая, да и снегу многовато висит сверху. Лошади здесь уже долго работают, дорогу знают хорошо. В нижнем лагере почти никого нет. Войска ушли вперед, осталось небольшое прикрытие группы. Тихомиров сидел внизу. Мы сличили, с учетом разницы во времени, когда оба портала работают. Оказалось всего тридцать три с половиной минуты. Тихомиров рекомендовал не увлекаться, и рассчитывать только на тридцать минут ровно. Обговорили действия на завтра: подъем в 08.00, в 08.30 начало подъема, к 10.22 подойдем к порталу, в 11.22 начало окна. Я ухожу и возвращаюсь через 25 минут, если получится, максимум. А так: дохожу до входа, осмотр склона, проверка наличия надписи, оставленной экспедицией Бирюкова, и отход. Заодно проверим скорость восстановления портала после переноса. Ведь он же тратит энергию.