— Макс отличный лакей, а служба в армии только испортила бы его. Пожалуйста, не вмешивайся в домашние дела, позволь мне самой заниматься слугами. Вот для чего мы держим управляющих… Кроме того, ты в этом абсолютно не разбираешься.

Генерал мрачно посмотрел на супругу и вышел, плотно прикрыв за собой дверь.

Огаста решила, что она будет в холле в десять часов. В это время должна прийти Шарлотта. Миссис Балантайн видела, как Макс открыл ей дверь, и наблюдала с интересом и со странной смесью чувства превосходства и невольного одобрения за поведением визитерши. Огаста ожидала увидеть неряшливо и немодно одетую женщину с покорным выражением лица. Вместо этого она увидела богатую юбку бордового цвета, несколько вышедшую из моды, но еще очень красивую, а лицо посетительницы выражало что угодно, но только не покорность. Скорее это было своеволие и упрямство. Таких решительных женщин она до сих пор не видела. Но кроме этого, в форме рта и изгибе шеи была удивительная мягкость и нежность. Определенно, это была не та женщина, которую Огаста хотела бы видеть в своем доме, которая могла бы ей понравиться и которую можно было бы принять. И уж явно такая особа не сумела бы следовать правилам высшего общества, которым Огаста следовала всю жизнь, сражаясь и выигрывая многочисленные замысловатые битвы.

Леди Балантайн вплыла в холл, очень важная и холодно-надменная.

— Доброе утро, мисс… э… — Она требовательно подняла брови.

Шарлотта встретила этот взгляд открыто, глядя хозяйке дома прямо в глаза.

— Мисс Эллисон, леди Огаста. — Она врала спокойно, без раздумий.

— Да, разумеется. — Неприязнь к этой особе росла. Огаста улыбнулась еле заметной улыбкой. — Мой муж ожидает вас. Полагаю, вы пришли сюда, чтобы помочь ему в канцелярской работе? — Она сделала все, чтобы поставить Шарлотту на место и сразу показать ее положение в доме.

Макс, поймав взгляд хозяйки, послушно направился к библиотеке и открыл дверь.

— Мисс Эллисон. — Его полуприкрытые глаза нахально рассматривали Шарлотту, особо задерживаясь на плечах и талии.

Дверь за ней закрылась. Шарлотта стояла, ожидая, когда генерал поднимет на нее взгляд. Она больше не дрожала от страха. Покровительственный тон леди Огасты превратил страх в гнев.

Генерал Балантайн сидел за огромным столом. Его красивая голова и высокие скулы производили впечатление. В своем воображении Шарлотта нарисовала длинную цепь войн, исторических сражений, в которых ему довелось участвовать: Крым, Ватерлоо, Лa-Корунья, Плесси, Мальплаке…[1]

Балантайн поднял голову. Обычное формально-вежливое выражение исчезло с его лица, и он стал в упор рассматривать посетительницу. Она в свою очередь рассматривала его.

— Здравствуйте, мисс…

— Здравствуйте, генерал Балантайн. Моя сестра, леди Эшворд, сказала, что я могла бы помочь вам. Надеюсь, так оно и есть.

— Да. — Он встал, все еще рассматривая ее, при этом моргая и хмурясь. — Она сказала, вы интересуетесь военными делами. Я привожу в порядок историю моей семьи, члены которой, за редким исключением, участвовали во всех крупных битвах, начиная со времен правления герцога Мальборо.

Шарлотта пыталась быстро придумать подобающий ответ.

— Вы должны гордиться этим, — честно сказала она. — Хорошо, что вы решили описать эти события, чтобы люди знали. Особенно наши потомки. Ведь те, кто еще помнит наши великие битвы, когда-нибудь уйдут навсегда.

Генерал ничего не сказал, но расправил плечи, продолжая пристально смотреть на Шарлотту. В уголках его рта промелькнула едва уловимая улыбка.

…В это время в остальной части дома царила обычная утренняя суета. Домашняя прислуга, уборщицы и горничные занимались наведением порядка. Огаста наблюдала за работой, потому что ожидала важных гостей к обеду, а также потому, что ей было больше нечем заняться. Было примерно пол-одиннадцатого, когда она принялась искать молоденькую служанку. Негодница оставила слой пыли на рамах картин в прихожей. Серое пыльное пятно осталось на пальце Огасты, а девчонки нигде не было видно.

Она давно знала об одном укромном местечке, где собирались отлынивающие от работы слуги, находившемся между чуланом и кладовкой дворецкого. Леди Балантайн решительно направилась туда. Если девчонка слоняется без дела со слугами или мальчишками на побегушках, Огаста задаст ей такую трепку, что та запомнит ее надолго.

Около двери чулана она остановилась, почувствовав, что за дверью в маленькой комнатушке кто-то есть. Оттуда доносился шепот. Леди не могла не то что расслышать слова, но даже различить, мужской это или женский голос. Затем она услышала шуршание шелка… Шелк на служанке?!

Огаста толкнула дверь, та открылась бесшумно. Сначала она увидела только большие руки в черных рукавах, которые обнимали и покачивали кого-то в корсаже из тафты. Затем над изящными плечиками этого «кого-то» она увидела чувственное лицо Макса, его немного раскосые черные глаза. Он целовал красивую белую шею. Леди узнала эту шейку, этот завиток черных волос… Это была Кристина!

Она бы и врагу не пожелала увидеть такое. Но, слава богу, ни дочь, ни лакей ее не заметили. Сердце в груди судорожно стучало. Огаста поспешно выскользнула из двери. Ее хихикающая дочь в объятиях слуги! Обычно живой ум Огасты был словно парализован. Прошло несколько долгих минут, прежде чем она смогла начать думать, что же ей делать с таким ужасным положением; как уничтожить его, стереть из реальности. Над этим придется поработать, используя все свои ранее приобретенные навыки. Но это надо сделать! В противном случае будущее Кристины окажется разрушено. Какой мужчина из высшего общества, будучи в здравом уме, женится на ней, если об этом станет известно?

Реджи Сотерон сидел у себя дома в библиотеке и смотрел в окно на голые деревья, на Калландер-сквер. Неспешно проплывали серые ноябрьские облака. Первые тяжелые капли дождя застучали по траве. На маленьком столике стоял высокий стакан с бренди. Уютно мерцал графин, отражая огонь камина. При любых других обстоятельствах Реджи был бы совершенно счастлив, но это печальное происшествие в саду поселило в душе постоянное ноющее чувство тревоги. У него не было никаких предположений по поводу того, кто из множества его знакомых бы мог оказаться виновен. В жизни слуг было мало развлечений. Всем известно, что некоторые молодые девушки, особенно приехавшие из деревень немного подзаработать, вовсе не прочь поразвлечься. Но полицейские, которые по своему общественному положению стоят на уровне торговцев или тех же слуг, придерживаются иного мнения о таких развлечениях. Некоторые блюстители порядка, особенно в деревнях, умели закрыть глаза на эти дела. Но в Лондоне полиция, привыкшая иметь дело в основном с преступным миром, уже перестала относиться с уважением к социальному статусу гражданина.

Именно это беспокоило Реджи. Как и большинство, по его мнению, мужчин, он позволял себе в свободное время поразвлечься с красивыми горничными. В конце концов, разве здоровый мужчина, разбуженный утром молодой, здоровой, фигуристой девушкой, склонившейся над ним, не будет введен в искушение? И если она желает, как это неизменно бывает, то зачем сопротивляться? Его жена Аделина была очень хороша собой. Она родила ему троих детей, хотя, к сожалению, мальчик умер. Никакой радости в близости она не находила, с трудом переносила ухаживания мужа и, как ее учили, просто выполняла свой супружеский долг. Горничные же радовались его вниманию, смеялись в ответ на приставания и отвечали в такой манере, которая была немыслима среди женщин высшего света.

Естественно, никто из мужчин не женился на горничных. Каждый знал об этих играх, но все вели себя скрытно и достойно. Никто не хотел быть объектом сплетен, не хотел ставить свою жену в неловкое положение. Существовала огромная разница между реальностью и тем, что можно было вообразить.

Как он уже понял, инспектор мог не осознавать, что такие вещи происходят к удовлетворению всех вовлеченных сторон. Плохо, если этот парень, Питт, докопается до нынешнего увлечения Реджи горничной Мэри Энн. Он может неправильно истолковать происходящее. Девушка была необыкновенной красоты, лучшая из всех, которых Реджи мог вспомнить. И она служила на Калландер-сквер уже три года.