Для того чтобы расставить последние точки и чтобы Тамаре не было слишком обидно, что, взяв задаток за полторы недели, я уложилась в несколько часов, нужно будет проверить окружение Мазурицкого, а для успокоения собственной совести – и саму Тамару, но в свете вышеизложенного это же формальности.

Легочная инфекция, дорогие товарищи. И не более того.

Но шестое чувство не давало так просто успокоиться, и, убеждая себя, что расследование завершено, я понимала, что совесть загрызет и замучит меня, если я брошу дело там, где оно сейчас находится.

В последних фразах благообразного Вениамина Иосифовича проскользнули два словечка, которые меня как-то очень тронули и заставили навострить уши. Это слова «вирус-убийца» и «лаборатория». Как-то слишком уж явственно они перекликались со всем, что я считала недосказанным в этом деле.

Если даже почтенный эскулап упомянул про вирус-убийцу, значит, он все-таки существует. Или, по крайней мере, может существовать. И выделить его вполне возможно. В лаборатории.

Остается пустяк – сделать это.

«Лаборатория… лаборатория…» – мысленно все повторяла я, поднимаясь к себе на седьмой этаж. Что-то такое было…

И тут перед моим мысленным взором возникло веснушчатое очкастое лицо почти позабытого одноклассника. Женька-ботаник с вечной двойкой по физкультуре и пятеркой по биологии. С каким восхищением заглядывался он на всяких червяков и опарышей, при виде которых мы, девчонки, верещали от отвращения. С каким неподдельным интересом рассматривал под микроскопом всевозможные фрагменты гниющей и заплесневевшей материи. С какой гордостью несколько лет назад на встрече выпускников говорил мне, что работает в лаборатории и проводит всякие микроскопические исследования всяких гадостей.

Еще в школе Женька назубок знал латинские названия всех вирусов и со всеми бактериями был запанибрата. Лаборатория, где он трудился, занималась и прикладными анализами, и научными исследованиями, и что-то подсказывало мне, что если в Тарасове и можно где-либо раздобыть штамм вируса-убийцы, то именно там.

«Точно! – вдохновленная гениальной догадкой, думала я, поворачивая в замке ключ. – Взять этот… как его… промыв, отмыв… как это Валера говорил… короче, пробник для анализов и – к Женьке. Чай, не откажет однокласснице-то. Проанализирует. А учитывая его фанатическую тягу к расковыриванию всякого дерьма, можно на двести процентов быть уверенной: если уж ничего Женька не нашел – не найдет никто. Значит, ничего и не было. Значит, причина инфекции – действительно случайная концентрация бактерий, и я с чистой совестью могу закрывать дело».

Заварив кофе, я набрала номер Валеры.

– Эльвира! Рад вас слышать. Ну что, едем на экскурсию?

– Спасибо, Валерий, вы очень любезны, но сейчас не совсем походящее время. У нас такая трагедия… Я, собственно, по другому вопросу.

– Жаль.

– Мне тоже жаль, но… может быть, со временем…

– Буду ждать.

– Валерий, вы можете очень помочь нам…

– Чем же?

– Видите ли, Тамарочка… она такая настойчивая… Я передала ей все, что вы мне сказали, слово в слово, но, по-видимому, не смогла убедить. Она хочет провести более тщательные исследования на предмет причины возникновения инфекции.

– Какая-то она у вас… действительно странная.

– Я думаю, это просто эмоции, удар оказался таким неожиданным… Даже я никак не приду в себя от всего этого, что уж говорить о ней… Валерий, не будем строго судить расстроенную женщину, лучше помогите нам. Для лабораторных исследований нам необходим образец… или… как это вы там называли…

– Смыв с легочной ткани?

– Да, да, именно. Смыв. Смыв для микробиологического исследования.

– Рад буду помочь вам, Эльвира, но такие материалы мы не можем раздавать по своей инициативе. Необходим либо запрос от компетентных органов, либо заявление кого-то из родственников, разумеется, близких.

– Жена – достаточно близкий родственник для такого заявления?

– Вполне. Завтра я снова дежурю, если вы подъедете часам к девяти утра, я дам вам образец.

Валерий оказался настойчивым товарищем, но пока мне это было на руку. Придется, правда, снова перевоплощаться… но спокойствие моей совести стоит того.

Пообещав Валерию скорую встречу, я позвонила Светке и предупредила, что завтра с утра ее снова ждет творческая работа.

Ну а сегодня всем нам, пожалуй, пора уже отдохнуть. Денек выдался напряженный, и пока предсказания костей сбывались. Неотразимое очарование обеспечивало мне «расположение противоположного пола» и позволяло решать вопросы, но результаты пока не впечатляли, и «неосуществление задуманных планов», пожалуй, довольно точное выражение моих сегодняшних итогов. Надеюсь, этот грустный прогноз распространяется не на все расследование.

Оставалось позвонить Тамаре и отчитаться о проделанной работе, но, учитывая, что она с нетерпением ждала подтверждения своей версии об убийстве, а все данные пока указывали на естественную смерть, я ограничилась тем, что договорилась о встрече. Сообщив, что не смогу ничего точно сказать без детального исследования причин возникшей инфекции, я предупредила, что подъеду к одиннадцати часам с образцом заявления для морга.

Подивившись неожиданной мягкости ее тона, разительно отличавшейся от резких и повелительных фраз при разговоре сегодня утром, я не придала этому особого значения, объяснив утомленностью.

Я и сама чувствовала себя уставшей. Поэтому, приняв душ, постаралась выбросить из головы все сегодняшние загадки, чтобы забыться глубоким, без сновидений, сном.

На следующее утро, вновь перевоплотившись с помощью незаменимой Светки в Эльвиру Быстрову, я поехала в морг.

Валерий ждал меня с нетерпением, но, как оказалось, ничем конкретным помочь не мог. За образцом заявления нужно было снова обращаться к заведующему.

В сотый раз повторив историю про настойчивую сестру, я получила наконец желанную бумажку и отправилась к Всеславиной.

С моргом все сложилось быстрее, чем я ожидала, и, снова заехав к Светке и приняв свой обычный облик, я была у подъезда дома своей заказчицы раньше намеченного срока.

Это незначительное обстоятельство круто развернуло вектор моих поисков.

Припарковавшись чуть поодаль, я уже хотела выйти из машины, когда заметила весьма интересную мизансцену. Возле огромного внедорожника, невзирая на заметное различие в возрасте, нежно ворковали два голубка: сама Тамара Львовна и высокий молодой человек со смазливой внешностью профессионального альфонса. Тамара кокетничала и улыбалась на все лады, юноша смотрел властно-снисходительно, как смотрят на свое.

«И это на второй день после смерти любимого мужа!» – ужасно возмущенная, думала я.

Между тем юноша уселся наконец в машину и завел мотор, а Тамара все стояла, лаская отбывающего нежным взором.

Я сочла момент вполне подходящим. Выскочив из машины и сделав несколько гигантских шагов в направлении Тамары, я перешла на обычный темп и как ни в чем не бывало, как будто только что оказалась здесь, радостно проговорила:

– Тамара Львовна! Как удачно мы встретились. Надеюсь, вы никуда не уходите?

– Нет… – на лице властной женщины отобразилось легкое замешательство, но она быстро пришла в себя. – Я вышла проводить Эдика. Это… друг семьи. Очень талантливый художник. Владислав хорошо относился к нему, продавал его работы. Для Эдика все, что произошло, тоже большой удар, мы стараемся поддерживать друг друга в нашем общем горе.

«Представляю себе», – саркастически думала я, изо всех сил стараясь, чтобы этот сарказм не отразился на моем лице.

Довольный Эдик расслабленно восседал за рулем и бросал на Тамару красноречивые взгляды, кажется, совсем не замечая, что здесь есть еще кто-то. Внешне он представлял полную противоположность самой Тамаре. Очень светлый, почти бесцветный блондин, он казался еще младше, чем был, рядом со смуглой, цыганского вида брюнеткой.

Наконец стрельба глазами окончилась, Эдик укатил на своем внедорожнике, а мы с Тамарой поднялись к ней в квартиру.