Дорофея попятилась.

– Так чем помочь? – не сдавалась она.

– Проклятье! Это же город ученых! Вызови умников! Что они натворили, раз со мной…

Он не договорил, страх и подступающие к горлу рыдания не позволили. Ему было так страшно, что стоявшую рядом девушку-психолога охватила паника. Хотелось кричать, бежать, лишь бы скрыться от всепоглощающего ощущения ужаса.

– Погодите, я знаю, кого позвать, – сориентировалась Дора. – Подождете? У меня есть знакомые. Я быстро! – выпалила она на одном дыхании.

– Валяй. – Мужчина вздохнул и сполз по столбу на асфальт. – Постараюсь не окочуриться.

Дорофея со всех ног побежала к институту, до которого оставалось меньше двух кварталов. Если не Ника, то ее помощники точно откликнутся на зов.

В стеклянных дверях Дора налетела на ту самую Риту – вредную тетку, продержавшую ее на карантине по возвращении на Землю-56.

– Что случилось? – поймала та Дору у лифтов.

– Там… там… – Все никак не могла отдышаться девушка. – Человек. У него рука стеклянная.

– Стой здесь.

«Мучительница» набрала на браслете комбинацию цифр и вызвала Нику.

– Вероника Степановна, Дорофея встретила человека, побывавшего в аномалии. Он уже рассеивается.

Ника спустилась через минуту. За ней – двое мужчин в серых костюмах химзащиты. Дору подхватили под руки и запихнули в машину.

– Показывай!

Девушка испугалась не на шутку. Что творится? Выходит, Ника знала о прозрачных людях и опасалась их! Игнорируя светофоры, включив сирену, машина пролетела расстояние до фонаря за несколько мгновений.

– Бригаду сюда! – скомандовала Ильина в браслет, едва увидела жертву. – Пусть бросают все. Нам нужны помощь и оцепление.

Мужчина сидел там же, полуприкрыв глаза, спрятав руки под рубашку. Возле него возмущенно ругалась с полицейским пожилая женщина:

– Ему же плохо! Что бы с ним ни случилось, требуется помощь…

– Мы и есть помощь, – сунула женщине и полицейскому под нос браслет со звездой Комиссии Вероника. – Очистите квартал! Это приказ.

Полицейский не растерялся, взял женщину под локоть и повел прочь, по рации сообщая коллегам о происшествии. А по улице, распугивая сиреной машины, уже мчались на подмогу три легковушки и фургон.

Вероника приблизилась к человеку, присела рядом:

– Ваше полное имя, возраст, адрес?

– Андрей Васильевич Белозеров, две тысячи второго года рождения. Улица Циклотрона, дом сто семьдесят шесть, квартира восемнадцать.

– Покажи, где тебя задело, парень. – Мужчина в костюме химзащиты склонился над ним. Из-за маски на лице голос его звучал глухо. – Встать можешь?

– Не чувствую ног, – со слезами в голосе признался несчастный. – Руки не мои, плечи еще ощущаю. Сердце бьется, поэтому жив. Почему вы ничего не предпринимаете?! – выкрикнул он, высвобождая из-под рубашки прозрачные кисти рук. Теперь странная прозрачность поднялась вверх, руки просвечивали до локтей.

– Мы не знаем, что с вами творится, – призналась Ника, жестом останавливая закутанного в защитную форму подчиненного. – Вы третий в мире, с кем случилось подобное.

Врет, поняла Дора. Далеко не третий.

– Чем вы занимались и где, когда поняли, что что-то не так? – продолжала расспросы Ильина.

Работники института тем временем перекрыли квартал, пригнали какую-то ремонтную технику, чтобы оправдать свою суету в глазах горожан. Неведомо откуда появился Павел Левашов с кинооператором и двойником, подкрался совсем близко и негромко командовал взрослому парню в смешной детской панамке:

– Снимай это, снимай!

– Пожалуйста, скажите моей жене и дочке Любе, что я их люблю, – вместо ответа заплакал Белозеров. Слезы текли по его лицу, и он размазывал их растворяющимися руками. – Со мной ведь все кончено? Я их не увижу больше?

– Мы не знаем, что происходит.

Ника попыталась его успокоить. Но прикоснуться к жертве неведомых сил опасалась. Только медленно подула в его сторону. Дорофея не могла видеть энергий, как это делали сенсы и обладатели очков разработки Ноэля, и все же понимала – наставница как-то воздействовала на человека энергетически. Истерика прекратилась, взгляд стал более осмысленным.

– Приблизь кадр. Я хочу крупный план! – продолжал командовать «лис». – Эй, Семка, оббеги вокруг него, подсвети для лучшей картинки. Свет мой, зеркальце, быстрей ногами перебирай!

– Прекратите! – не выдержала Дорофея. – Он хочет увидеть семью, а вы устраиваете шоу!

Как же это жутко: раствориться, растаять! Дора знала, ведь она сама чуть не растворилась в Дельте!

Вместо пальцев у Белозерова клубился мутный туман. Папка за спиной истончилась. Сквозь правый бок жертвы уже просвечивал силуэт рекламного щита с эмблемой сотового оператора. И все происходило не в макросети, а в реале. Человек рассеивался!

– Не лезь, – через плечо бросила Ника. И тут же обратилась к умирающему: – Рассказывайте быстрее, чтобы больше никто так не погиб!

Дора вдруг поняла, что делает наставница. Она изучает, запоминает все, что творится с гибнущим человеком. Его всепоглощающий страх уже не захлестывал окружающих. Ощущалась лишь зависть к ним, что они будут жить, а он – нет.

– Я художник. Вернее, дизайнер, а рисую в свободное время. Знаете, что за недостроенным комплексом небоскребов «Небесная струна» есть лесопарковая зона?

Вероника кивнула.

– Я хожу туда рисовать. – На лице мужчины появилась улыбка. – Там еще ручей протекает, звонкий такой, вода чистая. Пока строительство остановлено, в лесу тихо, ничто от работы не отвлекает. Только сегодня голова кружилась с утра. Я с семи часов там был. Как жена в детский сад Любочку повела, так и пошел.

Он посмотрел на руки с неразличимыми кистями, на прозрачную грудь и ноги до колен и опять расплакался. Ника терпеливо ждала. А ее помощники уже звонили дальше, предупреждали оцепить парк.

Больше он ничего сказать не успел. Прозрачность добралась до голосовых связок, поднималась выше. Шестеро сенсов синхронно встали и обступили его кольцом, пристально наблюдая, как погибал человек.

Девушка отвернулась. Она пропускала сквозь себя эмоции окружающих, а сама на удивление была пуста. В реальность происходящего не верилось. Даже когда Вероника тихо сказала: «Он ушел. Совсем», – Дорофея не ощутила ничего, кроме облегчения.

Ника переводила растерянный взгляд с тающего силуэта человека на Левашова и обратно.

– Ничем не могу помочь, – невесело сощурился «лис» и дал знак оператору прекратить съемку.

– Поговорим, когда Роберт с Броней прилетят, часа через три, – вздохнула Ильина. – Мухоловка, идем с нами. По крайней мере, я буду спокойна, если проконтролирую твои передвижения. Роза приведет Машу.

Дора не возражала. Она твердо решила разобраться со всем происходящим. Что, если в случившемся снова виновны мигранты?

Профессора явились неожиданно быстро, всего через час с небольшим, – чужие, деловитые, важные, устроили совещание в просторном конференц-зале института клонирования, посмотрели видео с гибелью Белозерова и признали свою полную беспомощность.

– Надо изучать, – сухо сказал тогда взлохмаченный Роберт, теребя повязанный на шее пестрый платок. – Машину времени смонтируют после полудня. Оператор у меня имеется, напарник тоже. Ты, Павел, – обратился он к Левашову, – будешь ключом.

– То есть мое досье читали все, – усмехнулся столичный гость, и Дора уловила его тоску.

Значит, предчувствия ее не обманули и он действительно связан с аномалиями. А может, и с гибелью того художника? Девушке стало страшно. Но сидевшие рядом люди не торопились арестовывать «лиса», и она чуть успокоилась.

– Пока вашу машину времени настраивают, – не выдержал Левашов повисшей паузы, – давайте продолжим съемки. У меня по плану еще четыре наукограда и целая ферма клонов. Первый фильм должен быть сверстан и выпущен в эфир к концу недели.

– Действительно, пойдем, – спохватилась Ника. – Мухоловки, айда следом!