Названный Орэфом человек усмехнулся, оглянулся через плечо на людскую суету и успокоил спутника:

– Ты у нас суперзнаменитость, впору автографы раздавать, тебя не заподозрят. Единственного мигранта, способного раньше времени догадаться о наших планах, Ланса Шамина, мы заберем к себе со дня на день, едва окрепнет. Заодно прихватим опекающую его начальницу Барского центра клонирования. – Орэф снова оглянулся, но в потоке людей, стекающихся к месту катастрофы как муравьи к сахару, уже не разглядел Веронику. – Кстати, твою хорошую знакомую, – напомнил он юноше. – Ее завербует Чара. Мир ваш, мой мальчик. В награду исполните лишь одну просьбу вашего покорного слуги. – Он приподнял шляпу и поклонился.

Парень в респираторе только фыркнул, возражать не стал. Видно было, что Орэфа он побаивался.

Шагая следом за Председателем, Дора вновь и вновь прокручивала в памяти свое расставание с Лансом. Простит ли он ей Дельту? Как он смотрел на нее там, на Земле-1! Каждый раз, вспоминая тот момент, девушка хотела закутаться в теплое одеяло, спрятаться куда-нибудь подальше, затаить дыхание. Его ведь спасут обязательно, не позволят искре души угаснуть, и они встретятся. И что тогда? Что она ему скажет? А он ей? Сегодня ей на миг даже показалось, будто Ланс рядом, стоит только протянуть руку.

Посадочная площадка продувалась не хуже аэродинамической трубы. Вертолет не мог так лавировать в воздухе, как шлюп, потому для него часть крыши всегда оставалась открытой. Воздушные лодки уютно стояли под полупрозрачным синим куполом, защищенные от дождя.

Председатель поднял воротник плаща и вышел под противную, совсем не августовскую морось. Он сильно нервничал, поднимал морщинистое лицо к небу, вытирал платком намокшие седые волосы. Дорофея осталась под навесом, слушала болтовню работников стоянки, наблюдала, как аккуратно взлетал шлюп. «С-шлип, с-шлип, сш-ш-шлип», – пропела серебристая с синими разводами на корпусе лодка, прежде чем раствориться в непогоде. Ей отозвался рокот приближающихся моторов.

И вот, разрубая винтами дождевые нити, на площадку сел военный вертолет защитной окраски. Один за другим из него посыпались люди, потащили ящики с оборудованием, чемоданы – все как один с одинаковыми наклейками. Дора насчитала девять человек и уйму багажа.

Когда имущество сгрузили на подготовленные тележки, один из прибывших, некрасивый, похожий на лису человек, размашистой походкой приблизился к Председателю и продрогшей до зубной дроби девушке. При первом взгляде на него Дора позабыла про холод. Мигрантка ожидала от гостя опасности, неприязни, коварных замыслов. Чем еще может быть страшен противник Кощея? Но Павел Левашов располагал к себе сразу.

Высокий, гибкий, непривлекательный, он все равно приковывал к себе внимание. Узкое вытянутое лицо было бледным и жестким. Дорофея не нашла в нем ни одной плавной линии. Даже брови казались какими-то изломанными, слегка несимметричными. Густо-черные глаза, в которых радужка по цвету соперничала со зрачком, создавали впечатление бездонных провалов. Острый нос задирался кверху, губы пухлые, алые. Кривоватая усмешка и впалые щеки портили впечатление.

И все-таки девушке почудилось, будто она встретила давнего друга – лучшего, самого надежного, верного. Умом она понимала – это один из странных талантов, которыми наделили людей и мигрантов метеориты. Но душа словно превратилась в преданную собачонку и счастливо виляла хвостиком.

– Радоваться мне или ужасаться, что вы не подались в адвокаты? – поздоровавшись, холодно спросил Председатель. – У вас бы ни одного, даже самого закоренелого преступника, не осудили.

– У меня и не осудят. Тем более нас, пилигримов. – Он улыбнулся Дорофее. Зубы у него тоже оказались некрасивыми, мелкими, кривоватыми. – Я прибыл сюда снимать фильм о клонировании и миграциях. Наверху решили, что правда лучше любых домыслов.

В числе прибывших Дора долго высматривала двойника Павла и нашла с большим трудом. Несмотря на схожесть черт, Семен Левашов терялся на фоне клона. Если Павел был огнем, Семен остался пеплом, безликой тенью, безропотной и безвольной. Гипсовая маска лица, опущенные уголки губ, тяжелые веки, взгляд в пустоту. Он ловил каждое движение клона, словно спрашивал разрешения на каждый вздох. Жалкое зрелище.

Перешли в кабинет. Председатель включил обогреватель, указал Доре на стул рядом с собой, сам уселся, скрестив ноги и руки.

Павел Левашов усмехнулся, положил расслабленные кисти рук на стол, подался вперед, внимательно изучая собеседников. Лисье обаяние куда-то подевалось. Теперь перед ними сидел готовый к атаке хищник. Вот-вот прыгнет, когти в грудь вонзит!

– Давайте напрямую. – Голос прозвучал хрипловато, надтреснуто, зато глаза как угольки по-прежнему горели охотничьим азартом. – У нас приказ о сотрудничестве. Ваша паника мне понятна. Увы, отделаться от меня рапортом и перепоручить девчонке-малолетке у вас не выйдет.

– Послушайте! – Кощей аж привстал со стула. На старческих впалых щеках запылал гневный румянец.

– Вы послушайте! – не позволил себя перебить гость. – Рапорты я читал внимательно. И знаю о вашей мечте заполучить новую жизнь. Почтовый ящик не проверяли?

Кощей мотнул головой. Павел улыбнулся:

– Некто до сих пор рассылает влиятельным людям путевки в бессмертие. Кто-то из получателей сразу бежит к нам, кто-то ведется и переводит на счета мошенников астрономические суммы. Вы сами должны понимать: мы на грани войны. Миграция с нашей стороны сейчас под запретом. И чтобы ситуация изменилась, нам следует очень хорошо поработать. Девушка, вы хотите сниматься в кино? – Он обернулся к Дорофее.

– Я лучше сама стану режиссером, – отозвалась та, пытаясь как можно полнее считать его эмоции. Получалось плохо. Гость скрывал слишком много, пугал и притягивал. Пробить бы его досье по макросети или по ее местному прообразу – Интернету…

Он откинулся назад, развалился на стуле. Даже неискушенная в одежде Дора оценила элегантность его сливово-синего костюма и почти черного в тонкую оранжевую полоску галстука. Короткие темно-каштановые волосы торчали ежиком и влажно блестели под электрической лампой.

– У меня большие полномочия, – продолжал гость, – и светлая цель – грамотно донести информацию о пилигримах до простых смертных.

Дорофея прикрыла глаза. Ей представились два зверя – седой матерый волк, никогда не щадивший противников, но ослабший в многочисленных схватках, и молодой огненный лис, очень крупный, хитрый и не менее опасный. Они спорили и ругались, а девушка видела схватку двух хищников. Она не вслушивалась в слова. Только видела – лис явился сюда за славой. Ему точно воздух требовалось чужое обожание, похвалы, восторг.

Кощей подобных людей презирал. Девушка перевела взгляд на старика. Она вдруг поняла, чего тот боялся – войны. Боялся, что обнародование информации о пилигримах может ее спровоцировать.

Вдруг дверь в кабинет Председателя с шумом распахнулась, впуская внутрь Веронику Ильину.

– Здрасте! Мне, конечно, неловко нарушать вашу милую беседу, – она говорила тихо, цепко рассматривая умолкших мужчин, – но хотелось бы знать, что вы себе позволяете!

От интонаций в голосе повеяло приближающимся торнадо. Даже не успевшая обрадоваться наставнице Дорофея вжала голову в плечи, точно ожидая удара.

– Мало того, что девочку на цепь посадили, еще и за дрессировку принялись! МОЯ мухоловка, личная, ручная! Вы хоть понимаете, чем рискуете? И не возражайте, вы мне больше не начальник!

– Ника, тихо, – схватился за голову Председатель. – У меня сейчас давление подскочит. Никто твою подопечную не съел. Лучше познакомься…

– Его досье я по дороге читала, – не стала разводить вежливость Ильина, – и знаю о настоящей цели прибытия. Роберт с Броней заявятся со дня на день, а меня пока попросил Илья Петрович, да-да, тот самый генерал, который пилигримами заведует, поводить гостя по центру клонирования и попозировать перед телекамерами. Сделаем.