Выпивка и женщины – вот его главные ориентиры в ласковой, но беспощадной действительности. Энергия Анджело кипуча, как шампанское и неиссякаема, как человеческие беды. Я никогда не видел его уставшим. Английского и русского он знать не знает, но как – то общаемся, понимаем друг – друга по выражению лица. Ключевые слова «джаги-джаги» и «чупа-чупс». Кто говорит ему это «джаги-джаги», что значит волшебное «потрахаться», или «чупа-чупс», что значит милый его сердцу оральный секс, сразу становиться для Анджело верным другом.
Блокнотик Анджело, как с похмелья опух от телефонов проституток и различных кокоток. С проститутками, пропахшими, как ямщики, водкой Анджело легче – те работают по тарифу и ты просто берешь их некрасивое тело в прокат. С так называемыми порядочными женщинами всё безнадёжней. Кроме своего тела они ещё пытаются всучить вам свою мерзкую душу и называют всё это истасканным по постельным пружинам словом «любовь». Они потаённо циничны, сказочно хитры и ненасытны, как больной селитёром. Они ведут себя, как лошадиные барышники и не дай бог вам попасть в их руки.
А стоило пообщаться с Анджело 5 минут (проницательным хватало и 5 секунд), как все понимали – такого лоха грех не использовать. И у порядочных женщин обнаруживалась масса проблем – нечем кормить детей, неудачи с жильём, вусмерть больная мама и т. д. и т. п. И Анджело «раскручивали», как юлу. А он был доверчив и относился к людям, как говорится «с восторгом первой любви». Так что, кто угодно мог внушить Анджело что угодно. Кроме того, эти женщины постоянно воровали его мобильные телефоны, деньги и документы. И у Анджело отнималась нижняя челюсть от наших чистосердечных волчьих нравов. Обворовывали его и люди незнакомые. Когда Анджело появлялся на местном рыке, карманники бежали к нему гурьбой – кто первый успеет.
А однажды в ночном ресторане к Анджело подошла щепетильная девушка в белых носочках и очках, с томиком Гегеля под мышкой. Она попросила у Анджело телефон, мол нужно позвонить умирающему папе. Анджело растрогался, как старый еврей на пасху и дал. Стоит ли говорить, что больше ни своего телефона, ни этой девушки он не видел.
И в лексиконе Анджело кроме «джаги-джаги» и «чупа-чупс» появилось ещё одно слово «али – баба», что значит вор.
Опошляя шантажом чистые и отчасти целомудренные отношения с клиентом – пользователем, не упускали своего и проститутки. Проплатит Анджело, как честный человек, за окаянную ночь, полную земных восторгов, с продажным телом, а у прокуренной путаны утром появляется татарский блеск в свинцовых от бесстыдства очах и она заявляет – давай мол ещё 100 $, а то пойду в милицию и накатаю на тебя, что ты меня, напоив, изнасиловал туда – то и туда – то. А для Анджело проблемы с милицией – это лишение визы и самолётами, пароходами и поездами депортация в родные пределы. И он, испуганно ругаясь, платил.
Анджело в сущности был большой ребёнок, хотя и с увесистой пиписькой. И ещё, что отличало его от ребёнка, так это ослепительная, как свет звезды, и какая – то даже праздничная тупость во всём, что касалось работы. Эта тупость была фундаментальна и чиста, как храм и ничто, вроде проблесков логического разума не оскверняло её. Она была изумительна в своей первозданности и даже внушала лёгкое уважение. Анджело и фамилию носил под стать уму, что говорило о том, что малокровный интеллекту него наследственное. Сеньор Мелони. Если перевести с певучего итальянского на шипящий, как автобусная дверь, русский, то это означало Сеньор Дыня. В принципе нормальная крестьянская фамилия, но как не крути, овощ есть овощ.
Впервые я догадался (хотя и раньше несмелые предпосылки были) с каким светильником разума имею дело, когда, отработав неделю, Анджело, заседлав свой кургузый нос дальнозоркими очками (единственная дань возрасту), воззрился на компьютер и гордо признался, что он всё прекрасно, хотя и не совсем понял – и схему завода и процессы парообразования и возврат конденсата, даже одну формулу… Единственное, что он никак не может понять, в чём основная загвоздка – это как переводить килограммы в тонны и наоборот. Он, мол, привык работать с тоннами, а тут всё в килограммах, и по логике между ними должна существовать какая – то связь и зависимость. Или он ошибается? Килограммы и тонны каждые сами по себе? «Дуру включает» – пришла ко мне ошалелая мысль, но я заблуждался. Анджело был простодушней папуаса. И как он мог «включить дуру», если она у него никогда не выключалась?
– Ну как? – промямлил я – Как обычно, делишь на тыщу и получаешь тонны.
– Нет, – с лучезарностью в голосе сказал Анджело – ты мне формулу напиши.
Всё ещё отказываясь верить, я нацарапал ему на листочке «1 т = 1000 kg». На следующий день история повторилась – Анджело успешно потерял листочек, а его голова по устройству напоминало сито и не могла удержать никакой мелкой информации.
Шесть недель Анджело работал, сидел за компьютером, тупо вдохновлялся над схемами, стараясь что – то запомнить и внедрить в хилую память, а потом уезжал отдыхать и релаксировать в свою Сардинию. И всё. Чем он там занимался и что пил неизвестно, но за это короткое время он всё, чему учился здесь, до малейших подробностей благополучно забывал. И по приезду он опять учил с нуля, потому что в его голове было снова безмятежно – чистое и невозделанное поле. И даже вековая целина, ликующая цветами.
Но потом он даже в Сардинию перестал ездить, видимо не к кому. Жена выставила под зад коленом, дети большенькие, друзья отвернулись, как от неудачника… На отдыхающую вахту Анджело оставался здесь у нас, заинтригованный дешевизной шлюх и алкоголя.
А как он охотился на зайцев! Когда мы ехали багровыми вечерами на работу по пропахшей одиночеством степи, на одном и том же повороте всегда мистическим образом сидел заяц и делал вид, что его не видно. Нам молодым был по барабану этот заяц. Мы бы и на жирафа не обратили внимания. Но только не Анджело… Изловить зайца была его горячечная мечта и даже дело чести. Завидя сидящего зверя, Анджело со стоном хватал шофёра за рукав. Шофёр как копытом, бил ногой по тормозам. Таясь, с судорогами азарта на лице, Анджело вылезал из «газели» и на вкрадчивых шпионских цыпочках начинал подкрадываться к грызуну, заранее вытянув для поимки руку. Заяц, недоумевая от этих наивных помыслов, естественно убегал. Тогда Анджело стал возить с собою камни, но попасть было невозможно. «Порка мадонна!» – горестно стонал Анджело, поражённый в самое сердце стрелой неудачи. На работе он нашёл поясной фотопортрет зайца в Интернете, долго его разглядывал. Размышлял. И наконец его осенило. Потом он гордо поделился своим зоологическим открытием. Он понял, что благодаря врождённому косоглазию, заяц видит только то, что по бокам, а что перед его носом нет. Поэтому надо подходить к нему спереди, где он не видит, и просто брать его за уши. И Анджело горячо, пенясь гневом, защищал свою революционную теорию от нашего смеха.
И даже поделился ею с нашим боссом, тоже итальянцем. Хотел, видимо, козырнуть своей смышленостью. Босс, услышав такие новости, надолго загрустил, а потом распорядился не оставлять Анджело на пульте управления одного, а только со старшем – как бы он не натворил бед.
Со своими задатками Анджело лучше всего было лежать под сухим и страстным солнцем Сардинии в тени апельсинового дерева, в белой праздничной рубахе, с весёлой жопастой девкой, с бурдюком вина и верной гитарой. И распрягая душу от скрипучей телеги невзгод, перемежать выпивку, песни и интимные близости. Жить здоровой человеческой жизнью без этих адских излишеств типа работы, нехватки денег, выволочек начальства. Каких-то липких интриг…
Впрочем и у Анджело иногда случались кратковременные, как порыв ветра, плохие настроения. Но надолго зафиксироваться на этом состоянии он просто не мог физически. В такие минуту Анджело начинал бурчать себе под нос. Что то про своего соотечественника Джан-Франко, который методом большого кнута безуспешно пытался его чему-то научить. А также про одного зловредного серба, который его постоянно «закладывал» начальству.
