— Сефена. Иди и найди Сюзетт. Она покажет тебе бассейн. — Он немного смягчил стальные нотки в голосе. — Запомни, ты можешь делать все, что захочешь, — произнес Кью с нажимом, выделяя слова «все, что захочешь».

Девушка совершенно не выказала удивления, но я точно была удивлена. Как я могла не знать, что у Кью есть бассейн? Что еще меня удивит, если я осмотрю его дом внимательнее? Я сделаю так, чтобы Кью оставил меня одну, тогда смогу выяснить. Я хотела помочь ему, разделить каждую часть в его жизни. Ему нужен был кто-то.

Я моргнула, осознавая, насколько он был одиноким. Вереница сломленных женщин делила с ним дом, но он никогда не видел в них своего утешения.

Он работал и спал, и снова работал, еще усерднее.

В тот момент, когда Сефена исчезла, я сжала кулаки.

— Нам нужно поговорить.

Он оскалился.

— Нам вообще ничего не нужно делать! Я отослал тебя. Какого хрена ты вернулась?

У меня зачесалась ладонь, чтобы ударить его, дать ему понять, что смысл говорить есть. Понимал ли он, как ранил меня своими словами? Или он так был подвержен чувствам, что не мог здраво мыслить? Все, что я планировала ему сказать, испарилось; я рухнула на пол.

Я упала на колени в позу покорности, словно сабмиссив, чтобы поговорить со своим Господином. Но я не сабмиссив. Я любящая женщина, которая хотела похитить Кью, точно так же как он похитил меня. У него не было выбора. Я не собиралась давать ему ни единого шанса.

— Господин... Кью... Квинси.

Он глубоко вдохнул, ткань костюма зашуршала, когда его грудь наполнилась воздухом.

— Меня зовут Тесс Сноу. Не Сладенькая, не Тесси, не Милая. Я женщина, которая поняла, на что она способна. Я не чья-то дочь. Я не чья-то подруга. Я не принадлежу никому. Я принадлежу себе, впервые в жизни. И теперь я понимаю, насколько это мощное чувство. — Я опустила глаза, глядя на паркет, уронив сердце к его ногам. — Я приехала обратно к мужчине, которого разглядела в своем Господине. К мужчине, который думает, что он монстр из-за своих извращенных желаний. К мужчине, который спасает рабынь и отправляет их на свободу. Я вернулась к Кью. Я вернулась, чтобы быть его эсклавой, но кроме этого, быть с ним единым целым. — Мои слова, переполненные страстью, вырывались из горла. — Я вернулась к тебе, чтобы стать для тебя всем! В той же мере, что и ты стал всем для меня.

Мое сердце гремело как барабан, отдаваясь шумом в ушах.

Он подошел ближе.

И его туфли появились рядом со мной, я могла их видеть, я могла дотронуться до него. Голос казался тяжелым и темным от желания.

— Ты не понимаешь, что предлагаешь.

Я подняла голову, смело оборачивая руку вокруг его щиколотки.

— Я предлагаю тебе владеть моей болью. Моей кровью. Моим удовольствием. Я дарю тебе всю себя, чтобы ты порол и трахал меня. Чтобы разрушал и причинял боль. Я предлагаю тебе бороться со своими желаниями силой моих собственных. Я хочу присоединиться к твоей тьме и найти в ней удовольствие, которое дарит мучительная боль. Я хочу быть твоим монстром, Кью.

Я вцепилась ногтями в его брюки, голос надломился, когда я выдавила.

— Мы одинаковые, Кью.

С тихим рычанием он отмахнулся от меня и резко отошел, быстро шагая в сторону библиотеки. Я шокировано смотрела ему в след. Черт побери, с ним тяжело.

Я поднялась на ноги и последовала за ним, закрывая за собой стеклянные двери, устанавливая переключатель так, чтобы они стали матовыми. Напряжение звенело между нами, нагнетая потребность друг в друге. Я чувствовала это: горячие волны желания взрывались яркими звездами, необходимостью обладания.

Кью наклонился над столом, потирая переносицу. Темная комната, словно пропитана грехом, источала неправильность. Книги, полные эротических историй, смотрели на нас с пыльных полок, заряжая меня смелостью продолжить то, что я начала.

Я вернулась к Кью. Но ему также нужно работать. Но я хочу получить его объяснения. Я хочу заполучить его сердце.

Он резко развернулся в сторону, отходя от стола, и провел рукой по коротким волосам. Он смотрел на меня горящими глазами, а я в свою очередь пыталась рассмотреть, что же прячется за его непроницаемым взглядом.

— Ты не можешь заставить меня покинуть твой дом, потому что я здесь по собственному желанию. Может этот дом и принадлежит тебе, но выбросить меня во второй раз, словно ненужную игрушку, у тебя не выйдет! — я молилась Господу, чтобы так оно и было.

Он грозно зарычал, шумно выдыхая воздух, не прекращая ходить по комнате, метаться, словно зверь в клетке.

Стоя в центре комнаты, я смотрела на него. Я позволила зверю, который таился в нем, выпустить свою злость. Пока он продолжал ходить, я говорила.

— Помнишь ту ночь, на утро после которой ты выгнал меня, — она была самой лучшей в моей жизни! Отметины, которыми ты покрыл мое тело, держались больше недели. Каждый раз, когда я смотрела в зеркало или прикасалась к израненной коже в душе, я становилась готовой для тебя. Ты приходил в мои сны. Я просыпалась от потребности, чтобы ты погрузился в мое тело, моя киска была влажной для тебя... но сердце было пустым, ты покинул меня.

Кожа пылала как раскаленный металл при воспоминаниях о том, как много снов у меня было, в которых он приходил ко мне, заставляя наслаждаться его контролем, подчиняясь его жестким требованиям. Мне нравилось, как он впивался ногтями в мою задницу, оставляя там отметины.

— Вспышки воспоминаний захватывали меня везде, где бы я не находилась: в супермаркете, в университете. Я никогда не смогла сбежать от тебя, ты был повсюду.

Он прекратил ходить по комнате, резко останавливаясь, на его восхитительном лице застыло выражение желания и темной похоти.

Я подошла ближе, еле слышно бормоча:

— Я нуждаюсь в твоем контроле. Мое тело дрожит, изнывая от возбуждения. Я скучала по тебе. Я тосковала по мужчине, который здесь, внутри тебя, которого ты прячешь и не даешь мне прикоснуться к нему, не даешь мне рассмотреть его. — Я судорожно втянула воздух и протянула ему запястье.

Его глаза опустились вниз, вспыхивая огнем, он молниеносно схватил меня.

— Merde.

Я подавила рвущийся из горла стон, когда его пальцы прошлись по татуировке. Словно обжигая поцелуями, он погладил образ птички, запертой между двух полосок штрихкода и числом пятьдесят восемь.

— Почему ты это сделала? — в его голосе было столько страдания, неуверенной дрожи, но все-таки грубые нотки взяли вверх.

— Потому что ты отпустил меня на волю.

Он впился в меня яростным взглядом.

— Ты... ты ненормальная. Я извратил твое сознание, я сломал тебя! После всего, что я сделал... после того, через что ты прошла, когда я держал тебя в плену. Как ты можешь говорить эту ложь? Как ты можешь испытывать ко мне что-то!?!

Я нежно положила ладонь на его щеку, немного поморщившись — в тот момент, когда я прикоснулась, от нашего контакта сверкнули искры, обжигая мне руку. Я не могла касаться его, не испытывая боли. Он был моей половинкой, моей частью. Мы подходили друг другу

— Я не лгу. Ты показал мне кто я, разбудил меня. Я достаточно сильна, чтобы противостоять тебе. Я хочу отдать тебе все, если ты мне дашь в ответ то, в чем я нуждаюсь

— Ты больная! Я причинил тебе боль, тебе следует бежать прочь от такого животного как я, не оборачиваясь. — Он сильнее обхватил мое запястье и подтянул вплотную к себе. — Я не тот, кого ты сможешь приручить! Я не тот мужчина, который будет читать тебе стихи и нежно обращаться с тобой, глупая! Я. Не. Такой. Человек!

Я тяжело сглотнула, пытаясь бороться со сложным характером Кью.

— Я что, хоть раз просила у тебя стихов и нежности? Если бы они были мне нужны, я бы осталась с Брэксом! Запомни это!

Кью замер, его ноздри затрепетали. Жесткие линии сложись в уголках губ.

— Не смей упоминать его имя при мне. — От его ледяного голоса все тело покрылось мурашками, он был на пределе. Упертый и дерзкий, восхитительный в своем гневе.