Мое сердце ухнуло в пятки. Эсклава. Не Тесс. Он так легко отказался от меня.

Прежде чем я успела спросить, что, черт возьми, происходит, он открыл дверь и исчез.

Я устала поплелась по лестнице вниз по коридору, в свою спальню. Приняла душ и втерла арнику в раны, прежде чем нарядилась в миленькое серое платье, которое висело в гардеробе.

У меня больше не было отвращения к тому, что Кью одевал меня. После того, что он сделала прошлой ночью, простое желание выбрать мне гардероб казалось банальным. Я позволила ему обнажить мою душу, но вместо того, чтобы чувствовать себя радостной и наполненной, ощущала лишь пустоту и сожаление. Он сделал то, на что я никогда не думала, что соглашусь, и все же я не использовала свое стоп-слово. Потому что с ним я чувствовала себя в безопасности.

Но это было еще одной ложью. Он разрушил безопасность, когда сбежал без объяснений. Моя челюсть болела, поскольку я слишком сильно ее стискивала. Кью не имел права просто замкнуться и сбежать.

У него было такое право. Он твой Господин.

Он больше, чем просто Господин, даже если отрицает это.

Резкими движениями я причесала волосы. Возможно, я запутала сама себя, поверив, что он чувствовал больше, чем есть на самом деле. Он сознался, что до меня у него было пятьдесят семь женщин... это превращало меня в его мимолетное увлечение?

Его пьяное бормотание эхом отражалось в моих мыслях. Зима. Птицы. Оттепель.

Я уронила расческу.

Святое дерьмо. Могло ли это быть правдой? Кью покупал женщин не для того, чтобы надругаться над ними, а для того, чтобы спасти?

Мой разум не мог понять этого. Не после музыки про демонов внутри, не после всего, что он сделал со мной. Но в сердце поселилась надежда.

Нуждаясь в том, чтобы узнать правду, я вылетела из комнаты.

Я нашла Сюзетт на кухне, она резала морковь. Она едва заметила меня. Темные облака закрыли весенний свет, отбросив тени.

Миссис Сукре нерешительно улыбнулась мне, прежде чем исчезла в кладовой. Мою кожу покалывало от их неприязни. Я была предателем, изгоем.

Я пододвинулась, прижавшись к столешнице, не решаясь войти в огромную кухню. Я была недостаточно храброй, чтобы посягнуть на территорию Сюзетт, пока она метала в меня кинжалы взглядом.

Невыносимая тишина уплотнилась, в доме царила странная энергетика. Напряженная, статическая, как будто назревал шторм.

Раны от хлыста засаднили, когда я сгорбилась. Я не имела права чувствовать, что меня игнорируют. То, что случилось с полицией, было моей ошибкой.

— Сюзетт... что произошло прошлой ночью? Почему полиция не арестовала Кью? — я начала с простого вопроса. Мне нужно было сломать лед, прежде чем подтвердить свои догадки. Хоть во всем этом был смысл, Сюзетт постоянно говорила, что Кью спас ее, но я была слишком упряма, чтобы слушать.

Она сморщила губки и прищурила глаза.

— А что ты думаешь произошло? Полиция пришла и обвинила Кью в твоем похищении.

— Но они ушли. Значит, должно быть, они решили, что Кью невиновен, раз не поддержали обвинения.

Сюзетт усмехнулась:

— Ты столько не знаешь, эсклава. То, что теперь не имеешь права узнать.

Мой желудок скрутило. Я не осознавала, насколько сильно ценила дружбу Сюзетт.

— Я не звонила в полицию. Я позвонила моему парню и сказала ему о Кью... вот и все.

Она перестала нарезать морковь.

— И ты думаешь, это что-то меняет? — она закрыла глаза, пытаясь сдержать свое явно плохое настроение. Когда вновь их открыла, карие глаза метали искорки гнева. — Я знаю, что ты была в ужасе, когда прибыла. Я знаю, ты страдала в Мексике. Знаю, ты скучала по своему парню, и я не виню тебя за то, что ты была бойцом, что сбежала, что была храброй. Я просто хотела бы, чтобы ты дала нам больше времени, прежде чем осуждать и сделать неправильный вывод. — Она взяла нож и продолжила нарезку.

По спине пробежали мурашки. Она говорила в прошедшем времени…

Миссис Сукре открыла духовку, и оттуда донеслись божественные ароматы корицы и сладостей, когда она вытащила идеально приготовленные сладкие булочки. Она поставила их передо мной, махнув кухонным полотенцем, заставив клубы пара виться над ними.

Я попыталась проигнорировать ускоряющееся сердцебиение. Я ненавидела это чувство. Этот жуткое ощущение потери.

— Миссис Сукре, вы видели господина Мерсера? Мне нужно с ним поговорить.

Сюзетт напряглась, но не подняла взгляд.

Она покачала головой.

— Нет. Он ушел полчаса назад или около того. Сомневаюсь, что он скоро вернется.

Сожаление нахлынуло на меня, я схватилась за столешницу. Он ушел, не попрощавшись. А чего ты ожидала? Только потому, что ты позволила ему отхлестать себя, думаешь, что-то изменилось?

Это не должно быть так больно... но ожидаемо. Сегодня рабочий день, и у него есть целая империя, которой надо управлять. Но он не просто ушел сегодня утром. Он убежал. Что-то было не так.

— Ох, — это все, что я смогла выдавить из себя.

Миссис Сукре сочувственно посмотрела на меня, оценивая своим карими глазами. С нежной улыбкой она передала мне теплую булочку.

— Лучше поешь, детка. Как знать, когда ты поешь в следующий раз.

Я уставилась на нее, по спине пробежала дрожь.

— Почему? — инстинкты взревели внутри меня, и я обошла столешницу, чтобы схватить ее за запястье. — Что вы имеете в виду?

Сюзетт смотрела широко раскрытыми глазами, гнев в них сменился на печаль. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но мужской голос послышался позади меня.

— Она имела в виду, что твое пребывание с нами подошло к концу, эсклава.

Нет.

Отпустив миссис Сукре, я повернулась лицом к Франко. Он стоял с серьезным выражением лица, в руках у него была та самая папка, которую Кью показал мне, когда я прибыла к нему из Мексики. Досье, собранное похитителем. Досье, в котором я записана как «Блондинка на скутере».

Мое сердце дрогнуло. Кью знал, что делал. Я была невероятно глупа, что не видела этого. Он просил одну ночь, чтобы сделать то, что он хочет. Одну ночь, потому что это все, в чем он нуждался. Затем выгнал меня. Потребитель. Ублюдок.

Франко сделал шаг вперед, я отодвинулась назад, врезаясь в теплое, мягкое тело миссис Сукре. Выбрасывая меня, Кью отрывал меня от людей, которые заботились обо мне больше, чем родители. От материнской поддержки миссис Сукре, забавных сестринских отношений с Сюзетт. Даже моего странного общения с Франко.

Все было кончено.

Франко улыбнулся, но улыбка не достигла его глаз. Он встал прямо передо мной. Миссис Сукре положила руки мне на плечи, поддерживая меня, в то время как Франко опустился на одно колено и разрезал трекер. Он упал с моей лодыжки, ударившись о плитку.

Это действие было символом того, что Кью выбрасывает меня, словно ненужную шлюху! Он отобрал у меня последнюю защиту, его влечение. Он возвращал меня в мир, наполненный такими мерзавцами как Тварь и Водитель.

— И что теперь? У меня есть право голоса? — я рассыпалась на мелкие кусочки, осознание всего, что происходило, ранило меня. Он приказал своим подчиненным, прислуге, выпроводить меня, избавится от меня, словно я нежеланный питомец. Я болезненно рассмеялась. — Я выпущена на свободу, как какой-то чертов пудель. — Было бы лучше, если бы он меня пристрелил. Как теперь справиться со всем, что меня окружает?

Франко улыбнулся.

— Вряд ли, эсклава. Ты возвращаешься домой.

Дом. Это слово больше не вызывало в моем подсознании счастья и желания вернуться туда. Оно было чем-то чуждым и мрачным.

Кью возвращал меня в мир, куда я не хотела входить снова. Возвращал, словно я ненужный, бесполезный рождественский подарок.

Миссис Сукре стиснула мои плечи перед тем, как подтолкнуть навстречу Франко со словами:

— Иди. Оставь все воспоминания позади.

Я бросилась к Сюзетт, хватая ее за руки. Наши взгляды встретились; ее глаза наполнились горечью, отчего мое сердце обливалось кровью.