– Спасибо, Коля. Я уж думал, что мне кранты.

– Сколько их было, Равиль Салихович?

– Видел троих.

– Чего они хотели?

– Я сам толком не понял. – Нагаев со стоном потер бок. – Вот сволочи. Спрашивали о Вафиде.

– О Вафиде? – Колян посмотрел в лицо старика. Но тот сидел с опущенной, полностью седой головой, продолжая поглаживать бок. – Разве она не погибла больше года назад?

– Я тоже долго думал, что погибла. Но…

– Что?

– Это долго рассказывать. Но весной я узнал, что она жива.

– Чего же вы мне не сообщили?

– А ты ею интересовался?

На этот раз уже Нагаев взглянул в лицо Варнакову, и тот отвел глаза.

– Ладно, Равиль Салихович, замнем для ясности. Чего хотели эти люди?

– Они требовали, чтобы я рассказал о том, где она скрывается. Но я ничего не знаю. – Старик всплеснул руками. – Господи, это походило на разговор глухонемых. Они кричали, били…

Он замолчал, увидев входящего в комнату Стеблова.

– Чего и следовало ожидать, – произнес тот в ответ на вопросительный взгляд Варнакова. – Пациент скончался, не приходя в сознание.

– Ясно. Равиль Салихович, – сказал Колян. – У нас мало времени. И нет возможности тратить его на вранье.

– Что? О чем ты, Коля? Я… – Старик поднял голову и запнулся, глядя на левую руку Варнакова. Тот держал в ней браслет из «черных брызг».

Август 2016 г. Четверг. Искитим, дом Нагаева

– Что это? – с недоумением спросил Нагаев, продолжая смотреть на браслет.

– Не узнаете? – с иронией отозвался Варнаков. – Это браслет Вафиды.

– Но у нее не было браслета. У нее…

– Верно, у нее было ожерелье из «брызг», которое я подарил ей перед свадьбой. А себе я тогда сделал браслет. Вот, – Колян показал запястье правой руки, – ношу до сих пор. Я не знаю, куда делось ее ожерелье. Но уверен, что вот этот браслет переделан из ожерелья. Скорее всего, Вафида сама и переделала. Правда, не знаю для чего.

– Почему ты уверен? – спросил Стеблов.

– Потому что здесь такие же держатели для «брызг» – из белого золота. Но главное не в этом. Важнее то, что браслет был снят с руки Вафиды.

– Кем снят?

– Полицейским Пузиком. Тем, который сейчас валяется во дворе. Снят сегодня утром. – Варнаков сделал паузу и многозначительно покосился на Стеблова.

– Я не понимаю, – подрагивающим голосом произнес Нагаев. – Если они сняли браслет с руки Вафиды, значит, она находится у них. Но они говорили, что не могут ее найти.

– Они не могли такого говорить, Равиль Салихович. Здесь вы явно что-то путаете. Или, простите, врете.

– Почему??? – с возмущением спросил Нагаев.

– Потому что они сняли браслет с руки мертвой Вафиды.

Старик побелел как мел и застыл с открытым ртом.

– Откуда ты знаешь, что сняли? – спросил Стеблов.

– Я видел браслет на ней вчера, когда мы везли ее в больницу, – сказал Колян. – Хотел его снять, но не смог. Знаешь, суеверие какое-то… Надеялся, что она выживет. Когда утром мне сообщили, что Вафида умерла, я спустился в морг. Но браслета на ней не было. Сначала я подумал, что браслет снял кто-то из медицинских работников. Ведь, по идее, положено такого пациента, находящегося без сознания, как-то… привести в божеский вид, что ли. Снять одежду, помыть-обмыть… Но оказалось, что Вафиду просто кинули на кровать, поставили капельницу, и все. А то и не ставили. Я даже не уверен, что к ней подходил врач.

Я это понял, когда увидел Вафиду и переговорил с санитаром в морге. Он сказал, что ее так и привезли – в грязной и окровавленной одежде. А потом пришли двое полицейских и осмотрели труп. У меня не было уверенности, что санитар говорит правду. Ведь он мог обшарить труп и запросто снять браслет. Однако браслет оказался в кармане Пузика.

Он повертел браслет Вафиды в руке и засунул в нагрудный карман разгрузочного жилета.

– Я не знал, что Вафида умерла, клянусь вам! – По щекам Нагаева потекли слезы. – Да, я немного… солгал. Они сказали, что поймали Вафиду, и в подтверждение показали браслет. Вафида, по их словам, уперлась и не хочет сообщать какую-то важную информацию. Однако я могу спасти ее, если расскажу то, что знаю. Тогда ее не будут пытать. И убивать не будут, потому что им нужна информация, а не трупы. Так они говорили. Это правда, честное слово.

– Это похоже на правду, – произнес Михаил. – Они могли скрывать от него факт смерти дочери. Живым человеком можно шантажировать, требуя информации, денег, лояльности – да чего угодно. Возможно, они опасались, что, узнав о смерти Вафиды, он упрется и не скажет ничего.

– Предположим, – сказал Варнаков. – Но что именно их интересовало? А, Равиль Салихович?

Нагаев вздохнул и пожал плечами:

– Я так и не понял. Не успел понять, потому что вмешались вы.

– Так. – Колян криво усмехнулся. – Опять двадцать пять. Начнем с другого конца. Вы знали о том, что Вафиду разыскивают бандиты?

– Знал, – после паузы ответил Нагаев.

– На основании чего?

– Понимаете, мне об этом сообщили сами бандиты месяца два назад. Они искали ее и пришли ко мне. Однако тогда я ничего не знал и, естественно, не мог ничего сказать. Они меня попугали, ударили несколько раз, в доме все перерыли. Даже жесткий диск с компьютера сняли. Не вернули, кстати. И ушли, предупредив, чтобы я сообщил им о Вафиде. Ну если она объявится. А потом, немного позже, ко мне приехал этот человек, который приходил сегодня.

– Капитан Сидоренко?

– Да. И он тоже расспрашивал меня о Вафиде. Вот.

– Он расспрашивал вас лишь о Вафиде или еще о чем-то?

– Да, по сути, лишь о ней. Ходил вокруг да около.

– Но ведь сегодня, если верить вашим словам, Сидоренко утверждал, что Вафида находится у них. Значит, он расспрашивал уже о чем-то другом. О чем именно?

– Ну… знаете… Знаете, это всё…

Нагаев замолчал и уставился в пол.

– Колян, – сказал Стеблов. – У нас совсем не осталось времени. Нам надо сматываться и вообще что-то делать.

– Ладно. – Варнаков взял стул, поднес его к дивану и уселся напротив Нагаева. – Я подскажу вам, Равиль Салихович, что именно интересовало бандитов и Сидоренко. Подскажу, раз у вас так плохо с памятью. Их интересовал цветок, верно?

– Какой еще цветок?

– Лунный Цветок, какой же еще? Ай гуль.

– Что? – Лицо Нагаева дрогнуло. – Как ты сказал?

– Я сказал «ай гуль». В переводе – «лунный цветок». Ведь именно он интересовал всех этих граждан, верно? И не надо мне говорить, что вы ничего не слышали о Лунном Цветке. Не поверю.

– Я слышал о нем – болтают всякое. Но почему ты решил, что их интересовал именно Лунный Цветок?

– Ну, во-первых, я услышал часть вашего разговора с капитаном Сидоренко. Вернее, часть допроса. А во-вторых, о Лунном Цветке говорила Вафида.

– Вафида говорила о Лунном Цветке??? – Зрачки Нагаева расширились.

– Да, перед самой смертью, в палате. Она говорила: «Передайте отцу» и еще: «Ай гуль». Правда, это было неразборчиво. Возможно, она хотела сказать «Передайте отцу про ай гуль». Или, возможно, «Передайте отцу, пусть найдет ай гуль». Что-то в этом роде. С чего бы ей такое говорить перед смертью?

– Вот оно что… – В тусклых глазах Нагаева появился блеск. – Вот оно как.

– Решайтесь, Равиль Салихович, – устало сказал Варнаков. – Либо мы сейчас уезжаем и оставляем вас с вашими проблемами. И с трупами, кстати, тоже. Либо вы играете с нами начистоту. Итак?

– Итак… – повторил Нагаев. – Значит, вас тоже интересует Лунный Цветок?

– Чем мы хуже других? – Колян усмехнулся. – Хотя лично я, в первую очередь, просто хочу понять, из-за чего погибла Вафида. И из-за кого, к слову, тоже. Если знаете – выкладывайте.

– Ладно, давайте начистоту, – с решительным лицом произнес Нагаев. – Речь и вправду идет о Лунном Цветке. Вафида и вправду искала его последние месяцы и, насколько я понимаю, нашла. Она знала, что я тяжело болен, и очень хотела мне помочь. Сам Цветок меня не спасет, но за него можно выручить сумасшедшие деньги. Вернее, за его плоды. Денег вполне хватит на любую операцию за границей. И на то, чтобы жить за границей. И вообще – на десять жизней, если грамотно распорядиться этим богатством.