– Нас обещал подвезти мистер Декстер.

Коротко и ясно. Я это оценил.

Впрочем, после того как все ушли и мы с Вулфом остались одни, выяснилось, что мне все равно не удалось бы проводить ее, даже если бы она согласилась.

– Жаль, что Кремер сорвал совещание, – заметил я. – Продержи мы их чуть подольше, скажем недели две, мы бы знали, с чего начинать. Очень жаль.

– Вовсе не жаль, – раздраженно отозвался он.

– Неужели? – Я развел руками и снова сел. – Стало быть, совещание имело головокружительный успех? Кто из посетителей, по-вашему, заслуживает особого внимания?

– Мисс Гантер, – ответил он, к моему удивлению.

– Да? И почему?

– Потому что она не пришла. У тебя есть ее адрес?

– Конечно. Я же посылал ей телеграмму…

– Отправляйся и привези ее сюда.

Я посмотрел на него, на часы и снова на него:

– Но уже двадцать минут двенадцатого!

Он кивнул:

– По ночам ездить намного безопаснее. Движение не такое интенсивное.

– Не буду спорить. – Я поднялся. – НАП платит вам, а вы платите мне. Ничего не поделаешь.

Я взял с собой набор ключей, на случай если дом 611 на Восточной Пятьдесят пятой улице окажется старомодным зданием без лифта и с закрытым входом, но это был двенадцатиэтажный улей с тентом над входом и обслуживающим персоналом. Я прошел через просторный холл к лифту, шагнул внутрь и небрежно сказал:

– Гантер.

Не глядя на меня, лифтер лениво закончил зевок и крикнул:

– Эй, Сэм! Это к Гантер!

Появившийся швейцар, мимо которого я благополучно проскочил, смерил меня строгим взглядом.

– Я позвоню ей, – сказал он, – но это пустая трата времени. Как ваша фамилия и из какой вы газеты?

Обычно я стараюсь экономить и не подмазываю персонал, но при сложившихся обстоятельствах, имея возможность не стесняться в расходах, я подумал, что и этот парень вполне может получить малую толику от щедрот НАП. Я вышел из лифта и прошел с ним к коммутатору, после чего, протянув ему десятидолларовую банкноту, сказал:

– Я не из газеты. Я продаю морские раковины.

Он покачал головой и начал манипулировать с пультом. Тогда я положил ему руку на плечо:

– Ты меня недослушал. Это был папа. А вот и мама. – Я выложил еще одну десятку. – Но хочу сразу предупредить: детей не будет.

Но он только снова покачал головой и поднял тумблер. Я был так потрясен, что потерял дар речи. Мне часто приходилось иметь дело со швейцарами, и я вполне способен сразу определить того из них, кто слишком честен, чтобы взять двадцать баксов за сущую ерунду. Но этот явно не относился к данной категории. Его моральные принципы, очевидно, были не столь высоки, а значит, подобная неподкупность мотивировалась чем-то иным. Я оправился от шока, услышав, как он произносит:

– Он говорит, что продает морские раковины.

– Меня зовут, – уточнил я, – Арчи Гудвин, и меня прислал мистер Ниро Вулф.

Швейцар повторил мои слова в трубку и уже через секунду положил ее, посмотрев на меня с удивлением:

– Она сказала, пусть поднимается. Девять-«аш». – Он проводил меня к лифту. – Насчет папы и мамы… Я передумал. Если вы, конечно, все еще не против…

– Я пошутил. У них действительно есть дети. А вот это маленький Хорас. – Я дал ему четвертак, вошел в лифт и сказал лифтеру: – Девять-«аш».

Не в моих правилах отпускать замечания личного характера в первые пять минут знакомства с молодыми женщинами, но на сей раз я изменил себе, поскольку замечание буквально сорвалось у меня с языка. Когда я нажал на кнопку звонка, а мисс Гантер открыла дверь и сказала «добрый вечер» и я, сняв шляпу и шагнув в квартиру, ответил, свет люстры над головой так сиял в ее волосах, что у меня невольно выскочило:

– «Голден бантам».

– Да, – кивнула она, – я действительно крашу волосы именно этим.

Теперь я начал потихоньку понимать, почему швейцар проявил такую неподкупность. Ее фотографии в газетах меркли по сравнению с оригиналом. Повесив мое пальто и шляпу, мисс Гантер провела меня в комнату, но, оказавшись на середине, повернула голову и сказала:

– Вы знакомы с мистером Кейтсом?

Я решил, что она сказала это непроизвольно. Примерно так же, как я сделал свое замечание, но неожиданно увидел Кейтса, сидевшего в кресле в темном углу комнаты.

– Привет, – произнес я.

– Добрый вечер, – просвиристел он, поднимаясь.

– Садитесь. – Фиби Гантер поправила загнувшийся угол ковра носком маленькой красной тапки. – Мистер Кейтс приехал рассказать о вашем совещании. Что будете пить? Скотч? Водку? Бурбон? Джин? Кока-колу?

– Нет, благодарю. – Я с трудом вернул на место съехавшие набекрень мозги.

– Ну… – Она села на диван. – Вы пришли взглянуть на цвет моих волос или по другому поводу?

– Извините, если помешал вам и мистеру Кейтсу.

– Все в порядке, не так ли, Эл?

– Нет, не в порядке, – решительно возвысил свой тонкий голос Элджер Кейтс, – если вы действительно хотите знать мое мнение. Было бы непростительной глупостью доверять ему и верить его словам. Как я уже говорил, он получает деньги от НАП.

– Да, вы уже это говорили. – Мисс Гантер устроилась поудобнее на диване. – Но раз ему нельзя доверять, нам остается быть чуть-чуть умнее его, чтобы узнать у него больше, чем он хочет выяснить у нас. – Она посмотрела на меня, и мне показалось, что она улыбается, но я тут же сообразил, что ничего определенного сказать не могу – настолько подвижно было ее лицо, особенно рот. Итак, она посмотрела на меня, возможно, с улыбкой. – У меня есть своя теория относительно мистера Кейтса. Он рассуждает так, как было принято задолго до его рождения. По-видимому, любит читать старомодные романы. Вот бы никогда не подумала, что руководитель аналитического отдела вообще читает романы. А вы что думаете?

– Я не хочу говорить о людях, которые мне не доверяют, – вежливо парировал я. – Но не думаю, что вы правы.

– Вы о чем?

– О том, что вы умнее меня. Соглашусь, вы гораздо красивее меня, но вряд ли умнее. В возрасте двенадцати лет я уже был чемпионом Зейнсвилла, штат Огайо, по правописанию.

– Как пишется слово «шпионить»?

– Какое ребячество! – Я бросил на нее сердитый взгляд. – Не думаю, что вы считаете, будто поимка преступников – это та работа, которой следует стыдиться, раз уж у тебя хватает на это мозгов. Кстати, а почему, если вы предполагали, что я к вам приду, то не предупредили швейцара… – Я умолк, потому что она, возможно, смеялась надо мной, и только смотрел на нее, что было не слишком осмотрительно с моей стороны, потому что именно это мешало моему мыслительному процессу. – Сдаюсь, – любезно сказал я. – Вы загнали меня в угол и заставили моргнуть. Первый раунд за вами. Начинаем второй раунд. Быть может, ваш мистер Кейтс настолько же предан вам, как тот парень – как бишь его? – который стоит на горящей палубе, но он болван. Ниро Вулф очень хитер, не буду отрицать, но представить, что он будет покрывать убийцу только потому, что он один из тех, кто подписывает его чеки, – это полный бред! Скажите, был ли хоть один случай, чтобы он отошел в сторону и согласился бы на замену, какой бы хорошей она ни была? Хочу дать вам бесплатный совет. Если вы считаете, что Буна убил кто-нибудь из сотрудников вашего бюро, и не хотите, чтобы это было раскрыто, немедленно выставьте меня вон и держитесь как можно дальше от Вулфа. Если же вы полагаете, что убийство совершено кем-либо из НАП, и хотите помочь найти убийцу, тогда быстро надевайте туфли, пальто и шляпку, и мы поедем к Вулфу. – Я повернулся к Кейтсу. – Если же вы убили Буна и у вас есть мотив, о котором вы из чувства порядочности предпочли умолчать, советую вам поехать с нами, чистосердечно во всем признаться и на этом закончить.

– Что я вам говорил! – торжествующе воскликнул Кейтс, обращаясь к мисс Гантер. – Видите, как он мягко стелет?

– Не глупите, – с досадой сказала она. – Я вам все объясню. Поняв, что я умнее его, мистер Гудвин решил взяться за вас. И у него наверняка есть документальное подтверждение, что вы болван. Знаете, вам лучше уйти. Предоставьте его мне. Увидимся завтра в офисе.